В одной из сетевых дискуссий встретила пренебрежительное: “отъезд из страны замуж – это самый легкий путь”. Тогда послушайте такую историю.
Орден Британской империи – рыцарский орден, основанный королем Георгом V в 1917 году. Вручается он и военным, но, в отличие от остальных британских орденов, награждают им и тех гражданских лиц, кто сделал страну и свое непосредственное окружение хоть немного лучше.
Сюзереном ордена является монарх Великобритании.
Принятие в командоры и кавалеры этого ордена происходит в Букингемском дворце дважды в год, и эта церемония – одно из главных событий британского календаря.
В 2015-м году из рук Ее величества принимала орден кавалера Британской Империи женщина по имени Наташа Харт (Крайнова).
Карина Кокрэлл-Фере, The Business Courier: Наташа, скажите, было ли что-либо в Вашем детстве, юности, что предвещало бы такой поворот событий?
Наташа Харт, MBE: Не знаю. Судите сами. Я родилась и выросла в Геленджике, Краснодарский край. Мама родом с Дальнего Востока, отец – из подмосковной деревни Ельня. Они познакомились в политехническом институте в Краснодаре. Отец – мастер спорта по боксу. Мама была влюблена в баскетбол, играла за институт и была кандидатом в сборную России в 60-е, была капитаном команды. В последний раз играла сразу после того, как обнаружила, что беременна, так что впервые я оказалась на баскетбольной площадке еще до своего рождения. А когда родилась, моя жизнь проходила то у боксерского ринга, то у баскетбольного корта. Мне очень это нравилось. С тех пор, как себя помню, я сидела на баскетбольном корте и часами могла смотреть, как мама играет. Тренироваться я начала с ней очень рано. Помогала папе разбинтовывать кисти, стирать эти бинты. Обожала даже запах боксерских перчаток. Это два любимых моих вида спорта – баскетбол и бокс. В школе у меня была кличка Наташа Баскетбол. Я была самая высокая в классе.
Когда мне было 13 лет, родители разошлись, и мы с мамой и сестрой переехали в Москву, где маме предложили работу. Я совершенно не хотела переезжать, очень тосковала по нашей прежней жизни. В Москве мы часто переезжали с места на место, с одной съемной квартиры на другую, не во всех школах были баскетбольные секции. Жили трудно. Когда мне было 17, стало совершенно не до спорта: нужно было работать, помогать маме содержать нас. Потом я поступила в медицинское училище. Училась и работала. Подала документы в 3-й медицинский институт, где и познакомилась с будущим мужем. Но в институт я не поступила: к тому же, у меня уже появились сомнения, хочу ли я продолжать медицинскую карьеру вообще. К этому времени я уже перепробовала массу медицинских работ – от санитарки в Боткинской больнице до работы в морге почти 8 месяцев, в ночную смену…
Мне хотелось испытать себя, узнать, смогу ли я быть медиком, хирургом. Но постепенно поняла, что медицина – это не для меня. Мой будущий муж изучал в Москве хирургию. Он был афро-американцем нигерийского происхождения, из Нью-Йорка.
А почему Вы решили выбрать для жизни Англию?
Н.Х: Муж продолжал учебу в Москве. Но однажды мы приехали с ним в Англию, навестить его тетушку, которая жила в Лондоне, в районе Эрлс-корт. Я была в восторге от возможности увидеть Лондон. Этот город превзошел все мои ожидания! Помню, мы стояли на мосту Тауэр-бридж. Шел ливень, в один момент сквозь него ярко засветило солнце, а потом небо опять затянулось тучами, температура упала, и с реки на город поплыл туман. И все эти перемены произошли в течение одного часа. Я ничего подобного нигде не видела и помню до сих пор, как все это меня поразило. Мне казалось, я вижу сон: так не бывает. Думаю, тогда я, наверное, и влюбилась в Лондон. Все казалось волшебством: Парламент, Трафальгарская площадь, Вестминстер…
Букингемский дворец…
Н.Х: Да, и Букингемский дворец, конечно…
И думали ли Вы тогда, что наступит день, когда Вы будете смотреть на Лондон из его окон как гость королевы?
Н.Х: Даже в самом безумном сне такое невозможно было представить!
И как же осуществилась мечта здесь поселиться?
Н.Х: Тетя оказалась милейшей дамой. Она родилась в Лондоне, жила с дочерью. Она сама предложила нам у нее поселиться, сказав, что будет очень рада, и места у нее всем хватит. Ее поддержали и дочь, и ее партнер, тоже хирург, как и мой муж. Но сразу принять ее предложение мы не могли, уехали обратно в Москву. До того, как мы окончательно решили остаться в Англии, мы приезжали в Лондон еще три или четыре раза: все нужно было хорошенько обдумать.
А как к этому решению отнеслись Ваши родные в России?
Н.Х: Мама одобряла любое мое решение, а папа так и не смог принять тот факт, что я выхожу замуж за чернокожего. Он отказался прийти на свадьбу. Все мои друзья, сослуживцы, подруги, все родные на свадьбу пришли, абсолютно все, кроме него… Всё прошло замечательно. И мы переехали. Правда, потом нам пришлось из фешенебельного Эрлс-корта переехать в Ньюхэм, который мне показался тогда совершенно заброшенным пустырем, поросшим сорняками. В больнице Ньюхэма и родился наш первенец Антон, Энтони. В 1992 здесь же родился второй наш мальчик, Тедди. Мне очень хотелось хорошую большую семью, дом. Деньги для меня никогда не были приоритетом. Самое главное – чтобы мне было комфортно.
Должна сказать, что мне всегда очень помогала мама. Она приехала к нам через месяц после рождения первого сына, и Энтони стал всей ее жизнью, она не могла больше с внуком расстаться, а когда родился Тедди – и подавно. Она вернулась в Россию только для того, чтобы рассчитаться с работой, и подала на постоянное место жительства в Англии. Я просто не знаю, что бы я делала здесь без мамы. Мужу нужно было возвращаться в Москву, доучиваться, ему оставался год. Английским языком я не владела совершенно: муж прекрасно говорил по-русски. Будущее казалось радужным.
Но вот тогда и начались мои испытания, о которых я и подозревать не могла.
Я забеременела в третий раз. Еще до этого начались мамины проблемы со здоровьем. Беременность протекала совершенно нормально, и в сентябре я попросила мужа, который постоянно курсировал между Москвой и Лондоном, не уезжать в Москву. Но ему нужно было срочно возвращаться на учебу. И вот, я хорошо помню этот день: 13 октября у меня неожиданно отошли воды. Скорая привезла меня в больницу. Я впервые была в такой ситуации совершенно одна: мама, несмотря на болезнь, осталась с мальчиками. Я уже дважды до этого рожала в этой больнице, и все проходило прекрасно. Обычно муж все переводил и как медик задавал все нужные вопросы – общение с врачами раньше не представляло для меня никакой проблемы. А тут я была одна. Меня отвели в палату, сказали посидеть. Не хватало персонала. Это я поняла. И ушли. Потом почувствовала, что ребенок перестал шевелиться. Простите, до сих пор не могу об этом спокойно говорить: это был самый страшный день в моей жизни – 13 октября 1994 года! Меня нужно было сразу на родильный стол, а пока я сидела и ждала, ребенок задохнулся. Я родила мертвого мальчика. Это был ад. Я не могу описать свое состояние после этого. Я несколько раз теряла сознание. Было похоже на ночной кошмар, от которого никак не проснешься. Приехали тетя мужа, остальные родственники, наш участковый врач. Но они уже ничем не могли помочь.
Любая психологическая поддержка требует языка. А я ничего по-английски не понимала – что они мне предлагают, что спрашивают, что просят? Мне выписали какие-то успокоительные. Репутация у этой больницы была не самая лучшая, но тогда я в таких тонкостях не разбиралась. Самые жуткие часы моей жизни. Да и беда не ходит одна: муж не смог приехать. Я сообщила, что наш ребенок умер. Но не приехал он и в следующем месяце – у него не было денег на билет. Не могу передать свое состояние…! Я никогда не курила, а тут стала выкуривать по пачке в день. Просто не видела выхода. В конце концов эрлс-кортовская тетя оплатила его билет, и он приехал только шесть месяцев спустя, 13 января… Маму мою тоже подкосила эта смерть.
Прямо из церкви, где отпевали нашего сына, после службы, я пошла к юристу и подала на развод: было чувство, что меня предали, и я не могла больше этому человеку доверять. А сейчас… Я все ему давно простила. Бог судья. Но тогда целый год после этого не могла прийти в себя, а говорить об этом не могла еще лет пять…
Не возникло досады, что Вы в чужой стране, с чужим языком, и что все было бы иначе, если бы Вы остались дома?
Н.Х: Нет. Не было таких мыслей. Чему быть, того не миновать, будь ты хоть на луне. Как только я вышла из больницы, я поняла одно – если я хочу остаться психически здоровым человеком, я должна заполнить свои дни до предела. И первоочередная задача была яснее ясного – учить язык! Учить язык! Учить его день и ночь, по нескольку часов в день, каждый день! Это как в спорте – только постоянными и упорными тренировками можно чего-то добиться. Я поставила себе цель – не просто уметь что-то объяснить, а достигнуть в английском совершенства – грамотно писать любые документы, свободно читать любые книги. Мне было 26 лет, когда я приняла такое решение. И сейчас я знаю английский, пожалуй, лучше русского. Я начала с элементарного курса в местном колледже и спустя восемь месяцев уже сдала А-level (высший уровень, который сдают британские старшеклассники на аттестат об окончании средней школы). Я занималась не так, как это делают обычно, раз в неделю, а ходила на занятия каждый день, одновременно поступив на несколько курсов. Параллельно изучала компьютер. За последующие три года я прибавила к этим квалификациям еще и квалификацию спортивного инструктора. Теперь у меня высший – третий – разряд тренера-преподавателя по баскетболу, я теперь обучаю тренеров, а еще — квалификация учителя плавания, спасателя в бассейне, инструктора фитнес-классов, инструктора тренажерного зала… У меня 17 дипломов и сертификатов. Я нигде не пропаду (смеется). Социальная помощь – это 60 фунтов в неделю на человека, смехотворная сумма, на нее не прожить. Мне нужно было содержать мальчиков и маму, которая все чаще болела. Когда мой разговорный язык стал приличным, я разослала сотни откликов по объявлениям. Работала одновременно на нескольких работах – спасателем в бассейне, официанткой в ресторане, даже диджеем караоке — я неплохо пою. Потом, когда я окончила учебу и получила все свои спортивные квалификации, местный муниципалитет предложил мне на два года работу по контракту – и я какое-то время работала инструктором по развитию спорта. Потом – в Барнете. Платили мне хорошо.
И как же, наконец, пришла идея Баскетбольной академии?
Н.Х: Я обратилась в наш муниципалитет и сказала, что хочу открыть баскетбольный клуб. Мне ответили, что такой клуб уже есть, и я могу работать с ними, а свой мне ни к чему. Но мне совершенно не понравился их метод. Клуб был очень слабый: тренировки шли всего один раз в неделю по 2 часа, и ни структуры, ни учета прогресса, ни четких целей… И тогда я пошла другим путем. Очень простым.
Мальчики мои подрастали, все больше времени проводили во дворах, где заняться им было, в общем, нечем. Район наш далеко не самый благополучный: высокая статистика преступлений, в том числе с применением холодного оружия, высокий уровень малоимущего населения, далеко не самые лучшие школы, высокий процент этнических меньшинств, подростковые банды, наркотики… Когда я обнаружила нож у своего девятилетнего старшего сына, и он, плача, объяснил мне, что это нужно ему для самозащиты, так как на его глазах зарезали друга за отказ торговать наркотиками, я поняла, что нужно что-то делать. И их одних без толку болтаться во дворах отпускать опасно.
Рядом с нами, в Ньюхэме, был парк, а в нем – огромная площадка с баскетбольными кольцами. Я начала их водить в этот парк и учить основам баскетбола. Занималась с ними после работы каждый вечер по 3-4 часа. Через две-три недели об этом узнали в их школах, и на площадку уже стало приходить 30-40 таких же оболтусов, как мои (смеется).
Я стала их серьезно тренировать и, конечно, совершенно бесплатно. Мы стали организовывать матчи, ребята увлеклись. А еще через пару недель стали подтягиваться и их родители, чтобы посмотреть, куда это стали уходить их дети каждый день и проводить по 4 часа. С погодой в тот год нам особенно повезло. По субботам и воскресеньям мы проводили на площадке с 9 утра до 9 вечера! Возьмем сандвичи, воду, соки, и – вперед! Родители тоже втянулись, стали болельщиками на наших матчах, приходили с корзинками для пикников. Стали покупать ребятам форму, мячи… Постепенно вокруг нашего самодеятельного клуба образовалось сообщество родителей, стремящихся защитить своих детей от влияния улицы. В 2007 году родился девиз нашей академии: ”Баскетбольный мяч, а не нож!”. А в 2008 году мы начали целую кампанию: баскетбол против банд, против наркотиков, против ношения ножей.
Но это уже потом. А сначала все получилось стихийно: кто-то из ребят предложил дать нашей команде (академии) название. Долго спорили, обсуждали. И назвали ее, по общему согласию, Ньюхэмская Спортивная Академия “Все звезды” – Newham All Star Sports Academy (NASSA). А когда выбрали имя, можно было уже консультироваться по поводу официальной регистрации. Так все и началось. У нас действительно все были звездами, и теперь уже они заражали меня своим упорством и увлеченностью. Ребят с проблемным поведением, постоянных “клиентов” полицейского участка, было не узнать. В академии создалась атмосфера взаимопомощи, своих не давали в обиду, защищали от запугиваний (bullying). К нам потянулись и другие. А потом, благодаря ежедневным тренировкам, к ребятам пришли и умения, и навыки. Это было счастье – каждый день заниматься любимым спортом и видеть, как он увлекает и других! Детей становилось все больше – мы принимали всех, кто хотел.
И тогда я решилась предложить мастер-класс по баскетболу в двух местных школах. В одной школе мне отказали сразу. А в другой, Кэмберленд-скул, я встретила удивительную женщину – Джин Райт. У нас моментально возникло взаимопонимание. Бывает, смотришь на человека и знаешь – это твой человек. И Джин сказала: “Хорошо, попробуй! Вот тебе наш баскетбольный корт, а я помогу пригласить шестнадцать окрестных школ. Посмотрим, как у тебя получится!”. После моего мастер-класса все 16 школ подписались на регулярные тренировки. Это был триумф! Джин тут же предложила мне полную ставку старшего тренера в её школе.
Что было самым трудным?
Н.Х: Дети были трудные (мои – не исключение). Многие – с вызывающим поведением (challenging behaviour) и трудностями обучения (learning difficulties), что и говорить! Но я прожила в этом районе много лет, я полностью адаптировалась здесь. Ньюхэм стал моим домом, мои дети здесь выросли, я многих здесь знаю, меня тоже многие знают – все это очень помогало. Баскетбол привел в чувство и направил в нужное русло и моих сыновей, и остальных детей района, которые иначе, возможно, были бы для общества потеряны. Мы объясняли им: наркотики ослабляют вас, вы не сможете побеждать в спорте, будете слабыми и больными людьми. Это работало.
Вас поддерживала местная власть?
Н.Х: Фонд развития футбола предлагал выделить моей академии 10 тысяч и программу тренировок совместно с Вест-Хэмом (известный британский футбольный клуб), чтобы я переориентировалась и занималась футболом, но я отказалась, потому что футбол – не мое. Увлечь можно только тем, что сама любишь.
Моя зарплата в школе росла, я стала довольно прилично зарабатывать. Когда я начала наши тренировки в парке, на счету академии было всего 20 фунтов, на них мы купили первый клубный мяч (смеется). Постепенно, видя наш успех, мэрия Барнета и Ньюхэма стала выделять деньги из своих фондов на нужды развития баскетбола. Это позволило мне уйти из школы, потому что я хотела заниматься только своей академией. К 2008 году под крылом моей NASSA занимались уже 50 Ньюхэмских школ. В академии тогда работало под моим руководством семь-восемь тренеров, а сейчас их уже двадцать-двадцать два. Они сейчас преподают почти двум тысячам детишек в неделю.
Когда к вам пришла первая значимая спортивная победа?
Н.Х: Свою первую команду я тренировала два года, с нуля. Не один раз в неделю, а каждый день. Моим условием было – ежедневные тренировки. Многие ужасались: “Каждый день – это неслыханно. Дети не выдержат такого напряжения!”. Дети это выдержали замечательно, а вот времени слоняться по дворам в поисках опасных приключений у них уже не оставалось, это правда (смеется). Да и мне было ясно – чемпионат страны иначе не выиграть. Я заявила на первый чемпионат команду юниоров, в возрасте до 13 лет.
Чемпионат организовывали и спонсировали Королевские Военно-Воздушные силы. Команды съехались отовсюду. Представляете, что это для нас значило?! И мы вышли в финал! До конца оставались считанные минуты, а ведь мы проигрывали…! Во время перерыва завела своих в раздевалку и кричала: “Да, ваши соперники – высоченные, да, вы по росту – ниже, но дело не в росте, а в технике! А лучше вас по технике на этом чемпионате никого нет (так и было на самом деле)! Вы проигрываете потому что не верите, что можете выиграть, что можете в чем-то победить! Поражение – оно в ваших головах, только в ваших головах!”. У меня в команде был один очень грузный мальчик, Филипп, с особенностями развития, но он очень любил баскетбол. Он должен был делать вброс. Я взяла его за лицо и взмолилась: “Филипп, дорогой, ну сделай точный вброс!”. До конца оставалось всего четыре минуты. И он сделал очень точный вброс, а остальные подхватили… Вдруг – на табло победа! Мы обыграли Брентвудскую команду на четыре очка! Мы закончили чемпионат со счетом 89-85! Мы стали первой командой, которая принесла в Ньюхэм Национальный кубок! Ньюхэм до этого был известен чем угодно, но не победами в национальных чемпионатах. Нас встречали как героев!
Вы ведь несли в Лондоне Олимпийский огонь в 2012-м. Расскажите.
Н.Х: Когда мэр Ньюхэма, сэр Робин Уэлс, сказал мне, что предлагает мою кандидатуру, я не поверила и пошутила: “Кто меня, русскую, возьмет нести в Лондоне Олимпийский огонь!”. А он, серьезно так, ответил: “Это совершенно неважно, какой ты национальности и из какой страны приехала. Важно то, что ты сделала для детей нашего района! Поэтому это честь для меня – номинировать тебя нести Олимпийский огонь!”.
Бежать предстояло 400 метров, по той самой улице, где я жила, когда впервые приехала в Ньюэм, где пережила столько трудного, где была так одинока и так раздавлена горем. Такое вот совпадение. И я не хотела бежать слишком быстро: мне хотелось длить этот потрясающий момент как можно дольше. Я узнавала в толпе столько знакомых лиц, и меня душили слезы. Я внутренне посвятила мой путь с Олимпийским огнем моей маме, без которой ничего вообще бы не состоялось, и моему отцу, которого уже нет в живых. Как он был бы счастлив! Я им так благодарна. Меня также номинировали на передачу в 2014 году на Трафальгарской площади лондонского Олимпийского огня Сочинской Паралимпиаде.
Вы отдавали все свои силы академии, а оставалось ли что-то и на себя?
Н.Х: Через увлечение караоке я познакомилась с мистером Хартом и вышла замуж во второй раз. Он был творческим человеком, очень любил музыку, записывал альбомы. У нас был совместный бизнес – караоке по клубам, вечеринкам и пабам, мы хорошо зарабатывали, и наши выступления резервировали за шесть месяцев вперед. Но семья с мистером Хартом, “коренным” англичанином, так и не сложилась. Я мечтала найти отца моим детям, но это у меня не получилось. К тому же, его престарелая мать не могла принять того факта, что мои мальчики – чернокожие. Тем не менее, мы сохранили с ним хорошие отношения.
А ровно через десять лет после потери сына у меня родилась дочь Стефани. В октябре. Так что октябрь не остался в моей жизни месяцем смерти третьего ребенка. Сейчас для меня это месяц жизни, месяц счастливого рождения моей девочки! Я всегда хотела троих детей, и теперь они у меня есть.
Когда и как Вы узнали о том, что есть намерение сделать Вас кавалером Ордена Британской империи?
Н.Х: За три месяца до того я получила письмо, в котором говорилось, что меня номинировали мэр Ньюхэма, комиссар лондонской полиции сэр Бернард Хоген-Хау (Bernard Hogan-Howe) и сэр Стивен Тиммс, депутат Парламента по нашему округу. Все они знали, что я русская по происхождению, и королева тоже.
В письме меня просили все это пока держать в тайне от всех, не афишировать нигде, не упоминать в соцсетях и т.д. Но я тут же растрезвонила всем родным и знакомым, конечно, с оговоркой, чтобы об этом нигде не писали; человек сто тогда узнали. Меня инструктировали, как вести себя перед королевой, как говорить, как приседать в реверансе. Потом получила еще одно письмо с предписаниями, какие платье и шляпка допустимы. Три месяца я все это подбирала, очень интересно было всем этим заниматься.
И вот, наконец, наступил тот самый момент: я стояла перед королевой Англии! И думала – вот она, мечта. Кем я приехала в эту страну, и где я сейчас! Не знавшая ни слова по-английски, начавшая свою академию с игры в парке…
Мама, сын Антони и дочь Стефани были со мной во дворце. Без мамы и ее самоотверженной помощи ничего этого вообще просто не получилось бы! Мой средний, Тедди, в это время был в США, в штате Вирджиния, где учился по гранту на факультете менеджмента в университете Virginia Commonwealth University и параллельно тренировался. Окончил там аспирантуру. Сейчас он профессиональный баскетболист. Заметили его впервые в Израиле, там он получил грант “За баскетбольный талант”. Потом заключил свой первый контракт в Эстонии, играл за Британию, а сейчас играет в команде Италии, там и живет. Недавно была у него в гостях, он абсолютно одержим баскетболом. А старший, Антони, окончил медицинское училище и работает в частной психиатрической клинике с самыми тяжелыми больными. За работу в январе 2015 года он получил от Дэвида Кэмерона звание Point of Light – “Место Света”, которым награждают за самоотверженную работу с людьми с тяжелыми психическими расстройствами. Он продолжает движение “Баскетбольный мяч, а не нож!”, которое набирает все больше сторонников. А его жена ждет ребенка, так что скоро я еще и стану бабушкой!
Вы счастливы?
Н.Х: Очень. Я люблю Лондон, это город такой энергетики! Я люблю свой дом, свой район, своих замечательных соседей, которые столько раз приходили мне на помощь. Знаете, какие цветы сейчас на моем балконе!
Последний, традиционный вопрос ко всем награжденным: “Ну, что сказала Вам королева, вручая орден?”
Н.Х (смеется): А вот это пусть останется между мной и Ее Величеством.
И в заключение. Полководцу древности Ганнибалу легенда приписывает слова: “Мы найдем путь, а если его еще нет, то проложим!”. Легенда также рассказывает, что однажды он методом попеременного нагревания и охлаждения расколол скалу, лежавшую непреодолимым препятствием на пути его армии.
Никаких параллелей, просто вспомнилось.
И еще, у англичан есть уместная здесь пословица, один их вариантов которой гласит: устремленность – это тысячи способов, ее отсутствие – это тысячи препятствий.
