В первый раз акт о капитуляции Германии был подписан 7 мая 1945 года в городе Реймсе. Об этом как-то не принято было вспоминать. Но всегда возникал вопрос: а почему Эйзенхауэр не присутствовал при подписании Акта о полной и безоговорочной капитуляции Рейха и почему Кейтель не подписал первый вариант этого документа? О событиях, происшедших в Реймсе и накануне, и пойдет речь.
Начало конца. Первая капитуляция
В начале 1945 года положение вермахта на всех фронтах становилось все безнадёжнее. И, тем не менее, на Востоке нацисты сражались отчаянно, хотя потери были огромными. На этом фронте квота выживания немецких солдат постоянно падала. Если в 1941 году среднестатистический рекрут мог рассчитывать на 2,5 года жизни, то в 1942 – на 1,7 года, в 1943 – на 1,2 года, в 1944 – на 0,8 года, а в 1945 году – на 0,1 года. Значительно хуже стал в германской армии и рацион, что тоже отражалось на её боеспособности. В конце марта военнослужащие получали в сутки полбуханки ржаного хлеба, твердую как скала булку, тушёное мясо или суп, который доставляли на передовую только по ночам. Все полевые кухни находились в тылу. Только в редких случаях солдатам раздавали «пакеты фронтовиков», в которых находились какие-либо сладости – пирожное или шоколад. Самой большой проблемой была чистая питьевая вода. Многие солдаты страдали от дизентерии, и все окопы напоминали отхожие места. Напомню читателям, что раньше дневной паёк германского военнослужащего по основным продуктам питания был следующим: хлеб – 650 гр., масло сливочное или жир – 45 гр., колбаса или сыр – 120 гр., мармелад – 200 гр., натуральный кофе – 5 гр., заменитель кофе – 10 гр., сигареты – 6 штук. Рота мясников, которая готовила всякого рода вкусности, была в каждой дивизии. К марту все исчезло. Вермахт агонизировал. 22 апреля 1945 года состоялось последнее обсуждение положения на Восточном фронте у фюрера. На этом заседании Гитлер объявил о своем решении застрелиться, но при этом распорядился оборонять Берлин до последнего солдата. Перед самоубийством он назначил президентом адмирала Карла Деница, а канцлером – Геббельса. Гросс-адмирал Дениц стал в последние недели Третьего Рейха фаворитом Гитлера. В Берлине на момент начала советского штурма находились различные части фольксштурма, подразделения одного из танковых корпусов, зенитные батареи. По данным О. Пленкова, всего столицу Германии обороняли 45 тысяч солдат различных родов войск, среди них много добровольцев Ваффен-СС из Франции, Голландии, Бельгии, Норвегии и Латвии. Кроме того, было 40 тысяч солдат фольксштурма и 4 тысячи – из гитлерюгенда. Из тяжелого оружия у немцев было 40-50 танков. Собственно «цитадель» и бункер фюрера обороняли эсэсовцы под командой бригаденфюрера Монке. В этом подразделении были французские добровольцы из 33-й гренадёрской дивизии Ваффен-СС «Карл Великий», и латыши из 15-й гренадерской дивизии Ваффен-СС». Интересно, – пишет Пленков, – что некоторые французские эсэсовцы спаслись, представившись насильственно мобилизованными из среды угнанных на работы в Германию. Позже советские солдаты научились отличать эсэсовцев по татуировке на руке с указанием группы крови». («Третий Рейх. Война: кризис и крах»). Геббельс после Гитлера тоже покончил с собой. Так что во главе рухнувшего Рейха остался Карл Дениц. 3 мая 1945 года в 11:30 утра в штаб английских войск прибыли представители германского правительства, которое в это время находилось во Фленсбурге. Группу немецких офицеров возглавлял адмирал Ганс Георг Фридебург, который сменил Денница на посту начальника военно-морского штаба. Прибывшие к англичанам представители германского командования и правительства имели четкую задачу: организовать сдачу союзникам трех немецких армий, ожесточенно сражавшихся против советских войск. Но Монтгомери ответил немцам четко и недвусмысленно: сдаваться нужно тем, с кем сражаешься. Этого принципа придерживались все союзники. Отступления от него быть не могло. Поэтому перед английскими войсками могли капитулировать только те немецкие формирования, которые находились в Голландии, Дании и северо-западной части Германии. С этим немцы и убыли к Денницу – главе германского правительства. 4 мая немецкие посланцы вернулись назад. Они согласовали условия капитуляции в указанных выше районах. Немецкие войска в Дании, Голландии, северо-западной части Германии готовы были сложить оружие в 8:00 утра 5 мая. Генерал Эйзенхауэр немедленно сообщил об этом советскому руководству. В послании к нему, в частности, говорилось: «Военные действия прекратятся завтра, 5 мая. Фельдмаршал Монтгомери информировал меня, что представитель адмирала Денница прибудет завтра 5 мая в штаб союзных войск для переговоров о дальнейшей капитуляции, что является намеком на то, что все остальные силы противника желают капитулировать. Я намерен информировать этого представителя, что адмиралу Денницу следует установить контакт с русским Верховным Командованием по поводу капитуляции всех войск, противостоящих Красной Армии, в то время как я приму капитуляцию всех войск, находящихся на Западном фронте… Капитуляция, которую я приму, будет чисто военной, и будет дано ясно понять, что она будет совершенно независима от политических и экономических условий, которые будут предложены Германии руководителями союзных держав. Я считаю, что было бы чрезвычайно желательно, чтобы капитуляция немцев на русском фронте и капитуляция их на нашем фронте была точно согласована по времени, с тем, чтобы военные действия были прекращены одновременно… Представитель Красной Армии генерал Суслопаров будет приглашен присутствовать на переговорах о капитуляции противника на нашем фронте. Желательно немедленно знать, являются изложенные условия приемлемыми для Советского Верховного Командования…». С советской стороны никаких иных предложений не поступило, хотя Эйзенхауэр просил прислать полномочную и внушительную делегацию. Молчание Сталина и Жукова было принято за согласие с предложенным Эйзенхауэром сценарием. События стали развиваться в соответствии с ним.
Реальная капитуляция
Итак, реально немцы начали капитулировать ещё 4-5 мая 1945 года. Этот стихийный процесс следовало ввести в какие-то рамки, т.е. было необходимо подписать акт о капитуляции – официальный документ, регулирующий процесс сдачи в плен личного состава вермахта. Далее хронология событий дается по работе С.Я Лавренова и И.М. Попова «Крах Третьего рейха». Вечером 6 мая в 18:30 Альфред Йодль вылетел из резиденции нового немецкого правительства во Фленсбурге в Реймс, где находилась Ставка Эйзенхауэра, с полномочиями подписать Акт о капитуляции всех немецких войск на Западном фронте. В ходе встречи с генералом Эйзенхауэром немецкая делегация была жестко уведомлена, что от нее требуется подписание полной безоговорочной капитуляции на всех фронтах, т. е. не только на Западе, но и Восточном фронте. В противном случае Эйзенхауэр пригрозил «закупорить» Западный фронт и не допустить перехода немцев с Восточного фронта на Западный фронт для сдачи в плен. Это требование было передано во Фленсбург Денницу. В 1:30 ночи 7 мая 1945 года на имя Йодля пришел ответ Денница. Глава немецкого правительства уведомил генерала, что ему даются все полномочия для подписания акта о капитуляции на всех фронтах войны. “Через час – в 2:41 ночи 7 мая 1945 года в небольшой красной школе в Реймсе, где размещался штаб Эйзенхауэра, Германия капитулировала. От имени союзников акт о капитуляции подписали: генерал Волтер Беделл Смит, генерал Суслопаров от СССР, генерал Франсуа Севез от Франции. От Германии свои подписи поставили адмирал Фридебург и генерал Йодль. Капитуляция всех немецких сухопутных, морских и воздушных сил должна была вступить в силу в 23:59 в ночь с 7 на 8 мая. После подписания акта о капитуляции генерал Йодль спросил разрешения у генералов союзных войск выступить с речью. Ему это было разрешено сделать. Йодль был немногословен, но речь была произнесена с большим пафосом: “С подписанием этого документа немецкий народ и вооружённые силы, чтобы ни случилось, отдают себя в руки победителей. В этой войне, которая длилась более пяти лет, народ и армия достигали таких успехов и понесли такие страдания, которые не испытал, пожалуй, ни один народ в мире. В этот час я могу только выразить мою надежду на то, что победители отнесутся к ним с великодушием». Это было последнее выступление одного из последних руководителей третьего рейха. Больше никто из них не выступал нигде и никогда. Их время закончилось. Речь Йодля была выслушана в полной тишине. Никакой реакции на нее не последовало. Да и какой уже был смысл отвечать человеку, который был одним из руководителей вооруженных сил преступного режима, принесшего столько бед человечеству. Ничего изменить было уже нельзя. История состоялась такой, какой она была. Сам Эйзенхауэр на церемонии подписания акта о капитуляции не присутствовал. Однако он появился в зале сразу после окончания официальной церемонии. И здесь его поведение вызвало странное недоумение у присутствовавших. Особенно у советского представителя генерала Суслопарова. В своем кратком приветственном слове Эйзенхауэр отметил почему-то особую роль Франции в достижении победы над врагом, но при этом даже не вспомнил о роли Советского Союза в завершившейся войне. Никакого объяснения этому он не дал и в своих мемуарах. В книге «Крестовый поход в Европу» Главком Союзных войск на Западе лишь сообщает, «что после того, как необходимые бумаги были подписаны Йодлем и генералом Смитом в присутствии французского и русского представителей, подписавших документы в качестве свидетелей, Йодля привели в мой кабинет. Я спросил через переводчика, полностью ли он понимает все статьи подписанного им документа. Он ответил: «да». Тогда я сказал ему: «Вы официально и лично будете нести ответственность, если условия этой капитуляции будут нарушены, в том числе за прибытие немецких командующих в Берлин в такое время, какое будет установлено русским главным командованием для оформления официальной Капитуляции перед тем правительством. Всё». Но на востоке немцы всё ещё продолжали оказывать сопротивление. Сразу после подписания акта в Реймсе, генерал Эйзенхауэр доложил об этом событии в Лондон и Вашингтон. «Достаточно курьёзным образом о подписании акта в Реймсе узнал премьер-министр Великобритании, – сообщает Лавренов и Попов. – Эйзенхауэр позвонил… генералу Х. Исмэю, сообщив ему о том, что война закончилась. Исмэй сразу же позвонил личному секретарю У. Черчилля Дж. Мартину. Дж. Мартин помнил инструкцию своего шефа, которую дал Черчилль ещё в 1940 году, что ночью его разрешается разбудить лишь в случае вторжения на Британские острова. Секретарь не осмелился потревожить своего босса «по пустякам». Утром 7 мая, когда Черчилль проснулся, к нему на доклад прибыл дежурный офицер капитан Ричард Пим, первым и доложивший об окончании войны. Черчилль отреагировал по-своему с чисто английским юмором на радостную весть: «Пять лет Вы приносили мне печальные новости, иногда даже худшие новости из всех, что мне докладывали. Но теперь Вы реабилитированы». События на советской стороне развивались несколько иначе. 7 мая Сталин сообщил Жукову о событиях в Реймсе и потребовал, чтобы немцы подписали Акт о капитуляции перед представителями всех союзных держав. Акт, подписанный в Реймсе, он договорился с союзниками считать предварительным. Представителем Верховного Главнокомандования советских войск Сталин назначил Жукова. Естественно, для контроля над ним в Берлин был направлен Вышинский, который должен был остаться в качестве помощника по политической части при маршале после подписания Акта о безоговорочной капитуляции. Как уже отмечалось, Реймский протокол от СССР подписал руководитель русской военной миссии при штабе союзников генерал-майор И. А. Суслопаров. Ему, якобы, не удалось при этом связаться с советским Верховным командованием. У меня лично это вызывает сомнение. Никогда бы генерал-майор без санкции Москвы не подписал бы документ такой значимости. К тому же, в Москву об этом событии сообщил Эйзенхауэр, который упомянул в своем письме имя и Суслопарова. Вероятно, Сталин для видимости обозначил недовольство Суслопаровым, а затем позвонил в Берлин Вышинскому и сообщил ему, что не имеет претензий к этому генералу. Как говорится, пронесло. Могло бы быть гораздо хуже. В сентябре 1945 года Суслопаров был отозван в Москву и назначен на довольно высокую должность, что означало повышение по службе. Он стал начальником Высших разведывательных курсов Красной армии. В 1950 году – снова повышение. Его назначают начальником разведывательных курсов в Военно-дипломатической академии, там же, в Москве. Следовательно, кроме всего прочего, он был разведчиком весьма высокого ранга при Ставке Эйзенхауэра. При этом следует учесть, что многие военные деятели после войны были либо уволены со службы, либо назначались со значительным понижением. Война ведь закончилась и армия значительно сокращалась. Так что Суслопаров отнюдь не был наказан за подписание Акта о капитуляции в Реймсе, а как говорится, «совсем наоборот». Сталину нужен был предлог, чтобы не признать Акт, подписанный в штабе Эйзенхауэра, окончательным. Он страстно желал, чтобы это событие произошло в поверженном Берлине и чтобы главную подпись под документом о капитуляции поставил советский маршал Г.К. Жуков. Руководитель СССР предложил отложить объявление о капитуляции фашистской Германии на 19:00 по московскому времени 9 мая 1945 года. Вечером 7 мая, когда в западных столицах толпы народа уже отмечали пока ещё не объявленную официально победу, в Москве состоялся праздничный концерт. Ожидали, что именно там последует официальное сообщение о победе. На мероприятие приглашены были американский и британский послы Дж.Кеннан и Фрэнк Робертс. Но, оказалось, что концерт посвящен не Победе, а 40-летию изобретения радио Поповым. По поводу этих событий через полвека Ф. Робертс писал: «В середине вечера мы с Дж. Кеннаном подошли к Вышинскому и сказали ему: «Мы не имеем ничего против вашего мистера Маркони, но у Вас есть более серьезный повод для празднования». С тем мы и покинули зал…». Западные союзники были более покладисты, чем Сталин. Да и вообще на Западе не придавали столь большого значения различного рода публичным мероприятиям, как это было принято в СССР. Поэтому без особых уговоров они пошли навстречу просьбе советской стороны. Документы, подписанные в Реймсе, после серии консультаций между союзниками, 
было официально решено считать предварительным протоколом капитуляции. Лидеры всех великих держав согласились с тем, что Акт о безоговорочной капитуляции немецких вооружённых сил должен быть подписан в Берлине. Утром 8 мая в Берлин прибыл из Москвы Вышинский. Строго говоря, претензии советской стороны были в какой-то мере обоснованы. Подписание документа в Реймсе фактически отодвигало Советский Союз от «праздничного стола» победы, а Францию включало на равных правах в число держав-победительниц, хотя её вклад в разгром нацизма был чисто символическим. Такое положение, естественно, не устраивало советских лидеров и военачальников. Позиция руководства СССР была жесткой: фашистская Германия должна была подписать Акт о безоговорочной капитуляции перед лицом уполномоченных представителей держав-победительниц в сердце Германии – Берлине. Все происшедшее позже – хорошо известно. Эйзенхауэр не присутствовал на этом торжестве. Впоследствии, спустя несколько десятилетий, в книге «Крестовый поход в Европу» он писал: «На церемонию подписания капитуляции в Берлине были приглашены западные союзники. Однако я считал лично неподходящим ехать туда. Немцы уже побывали в штаб-квартире западных союзников, чтобы подписать Акт о безоговорочной капитуляции, и я полагал, что ратификация в Берлине должна быть делом Советов. Поэтому я и назначил своего заместителя главного маршала авиации Теддера представить меня на церемонии. Это было трудное дело – отработать все детали, связанные с определением времени, числа и категории лиц, которым будет разрешено присутствовать на церемонии, составление маршрута полета наших самолётов над занятыми русскими территориями. Однако все эти вопросы были улажены. Теддер, сопровождаемый офицерами, солдатами, представителями женского вспомогательного корпуса и печати, которых набралось в общей сложности два или три полных самолёта, выполнил возложенную на него задачу. Спустя несколько месяцев я увидел в Москве кинофильм – всю эту церемонию в Берлине, заснятую на плёнку…». Вот так было принято решение, устраивавшее всех. Только вот День Победы по-прежнему отмечают по-разному: русские – 9 мая, на Западе – 8 мая.
