В начале детективного романа Элизабет Джордж «Месть под расчёт» описана сцена, где один из героев серии «Инспектор Линли» Саймон Сент-Джеймс бессильно смотрит с утёса на то, как его младшую сестру избивает и пытается изнасиловать её бойфренд Джастин. Сент-Джеймс калека и со своей увечной ногой не может спуститься с утёса, чтобы помешать происходящему.
Адвокат Рами Крупник
О том, почему я начал читать все подряд книги достойнейшей Элизабет Джордж, наверное, когда-нибудь напишу отдельно. Но сама по себе эта сцена пробудила во мне давние воспоминания бессилия и стыда за своё малодушие. Или не своё…
Это было в Беер-Шеве в 1990 году. Мне ещё не было семнадцати, мои родители жили в арендованной квартире в шхуне йуд-алеф (в переводе с иврита – в одиннадцатом районе). Вечерами я ходил на баскетбольную площадку возле супермаркета – там собирались парни района – все, кому не сиделось по вечерам дома в возрасте от шестнадцати до двадцати двух. Район йуд-алеф был тогда относительно новым в Беер- Шеве, там проживали люди среднего достатка – многие из них были выходцами из бывшего СССР, приехавшими в Израиль в семидесятые. Их дети говорили между собой исключительно на иврите и лишь изредка и только в разговоре со своими родителями на ломаном русском.
Мы с другом Иланом были единственными «свежими» новыми репатриантами в компании, но нас приняли, и мы чувствовали себя белыми воронами, только когда наши сверстники заходили в соседние кафешки за пиццей и колой или покупали сигареты в киоске – в отличие от них, у нас совсем не было карманных денег.
Компания была большая – к нам даже иногда приходили ребята из соседних районов. Пока было светло, мы играли в мини-футбол или в баскетбол. Наигравшись и разместившись под фонарём на ступеньках вокруг баскетбольной площадки, все много курили, говорили про секс, предстоящую армию и прочее – от подросткового до мужского. В будние дни сидели до девяти-десяти вечера, а в пятницу расходились хорошо за полночь. Девушек в компании не было – те немногие, которые жили по соседству и не чурались нашей компании, приходили только как подруги кого-то из ребят.
Как и во всех подобных компаниях, в этой тоже были свои ярко выраженные лидеры – восемнадцатилетний Арик-дзюдоист ждал летнего набора в армию, а двадцатилетний, матёрый, хотя и немного меланхоличный Виктор уже успел отсидеть в тюрьме. Рассказывали, что однажды днём мимо дома Виктора проходил араб, продававший овощи – он что-то громко выкрикивал в громкоговоритель, предлагая свой товар, а мать Виктора как раз спала после ночной смены в больнице. Виктор вышел и пырнул араба ножом в живот. На счастье юноши, араб не умер, а сам Виктор был тогда несовершеннолетним, и его наказание оказалось не слишком суровым.
Иногда к нам присоединялся Алекс. Алексу было двадцать пять, он всегда ходил в майках-алкоголичках, демонстрируя бицепсы в татуировках, и носил длинные волосы до плеч. Он был единственным, у кого была машина – Алекс ездил на старом полуржавом грузовичке-тендере Фольксваген выпуска конца семидесятых. Алекс говорил, что работает слесарем, а за его спиной перешёптывались, что он чуть ли не торгует наркотиками и связан с городскими авторитетами. У Алекса всегда можно было стрельнуть сигарету, а когда у него были деньги, он угощал нас пивом. Рядом с Алексом даже Виктор как-то уходил на второй план.
С Иланом мы в то время были почти неразлучны. Наши дома находились по обе стороны от площадки в нескольких минутах ходьбы и, сделав уроки после школы, я всегда шёл к нему домой смотреть кабельное телевидение, а потом мы вместе приходили на площадку. Мы столько времени проводили вместе, что некоторые даже думали, что мы братья. Однажды, в один из редких дней, когда мы не встретились, Илан возвращался один по проспекту Мецада и на противоположной его стороне увидел, как худой мужчина в чёрном, видимо, наркоман, поднявший нижнюю полу футболки так, что она закрывала его лицо до глаз, и обнажив голый торс, напал на пожилую женщину, пытаясь выдернуть из её рук сумку. Женщина громко кричала, не выпуская сумку, а мужчина сильно тянул её на себя.
Кроме Илана, рядом никого не было. От происходящего его отделяли каких-то двадцать метров. События разворачивались настолько быстро, что Илан не успел решиться что-либо предпринять. Потом он рассказывал мне, что женщина упорно сопротивлялась, и он уже думал, что наркоману не удастся забрать её сумку, когда, к удивлению Илана, из одного из домов на противоположной стороне выбежал Алекс. Он подбежал к женщине сзади и сильно дёрнул за цепочку на её шее – цепочка надорвалась с первого раза, и женщина от испуга замолкла и выпустила сумку. Атакующий её наркоман уже не ожидал такой удачи и по инерции, с сумкой в руках, упал назад. Илан видел, как Алекс помогал ему встать и, подставив плечо (после падения наркоман хромал), помог быстро уйти за дома. Друг рассказал мне, что в тот момент, когда наркоман вставал, опираясь на руку Алекса, тот огляделся по сторонам и увидел его, Илана.
Тот взгляд Алекса потом ещё долго тревожил Илана и заставлял его просыпаться посреди ночи в холодном поту. После происшествия мы целыми днями говорили только о том, стоит ли Илану жаловаться в полицию и, избегая Алекса, совсем перестали появляться на площадке. Несколько раз, обычно по вечерам, Илан решал, что назавтра он всё-таки пойдёт в полицию, но этого не происходило. Мимо полицейского участка мы проходили ежедневно по дороге в школу и обратно. Несколько раз мы даже заходили в его двор, уже окончательно решив пожаловаться, один раз даже ждали минут десять в очереди, пока освободится дежурный, но каждый раз так и уходили ни с чем.
Илан наверняка понимал, что Алекс узнал его. Он рассказывал, что несколько раз шёл по улице и видел машину Алекса, ему казалось, что тот подстерегает его, а однажды, когда Илан ждал отца рядом с супермаркетом, машина Алекса резко притормозила у тротуара, Алекс вышел из неё и уже направился в его сторону, но тут из супермаркета вышел отец Илана, и Алекс свернул налево, к лотерейному киоску.
Через несколько недель Алекса всё-таки арестовали. Мне до сих пор точно не известно за что – за ту сумку или за распространение наркотиков. Он сидел несколько месяцев или даже год в тюрьме и освободился досрочно. Освободившись, он бросил наркотики и серьёзно взялся за свой слесарный бизнес, начал встречаться с Леной, нашей с Иланом сверстницей – она училась в параллельном классе, и мы её хорошо знали – и позже женился на ней, превратившись в образцового семьянина. Мне кто-то рассказывал, что Алекс полностью выплатил ущерб той пострадавшей женщине, а потом ещё несколько лет помогал ей деньгами.
Илан как-то случайно встретил Алекса и Лену несколько лет спустя в беершевском торговом центре и был удивлён, когда тот сам подошёл к нему и крепко пожал его руку. Обращаясь к Лене, Алекс сказал на полном серьёзе: «Благодаря этому человеку я забросил наркоту и встретил тебя», а Илан так и не понял, что именно Алекс имел ввиду.
Вы спросите, где же в этой истории место моим воспоминаниям о бессилии и стыде за собственное малодушие? Но они были. Впрочем, вам судить, были ли – в полицию Алекса сдал именно я.
Как-то раз вечером я шёл домой один с урока английского, и неожиданно меня сильно толкнули сзади. Я полетел кубарем, сильно стукнулся о стоявший рядом забор и от потрясения ещё даже не начал пытаться вставать, как меня сильно ударили ногой под рёбра. Алекс был сильно пьян, он схватил меня за футболку, поднял силой с тротуара и толкнул спиной к фонарному столбу. То, что он говорил и как он материл меня, я не буду повторять, но суть была в том, что он знал про Илана, знал он и то, что мы с Иланом неразлучны и понимал, что Илан не мог не рассказать мне о том, что произошло. Алекс даже не спрашивал меня, знаю ли я, а просто сказал, что если мой друг пожалуется в полицию, он найдёт способ свести с ним счёты. Потом он снова сильно мне врезал и ушёл, оставив меня лежащим на тротуаре.
Через несколько дней, после того как немного отошёл от побоев, тайком от Илана я пожаловался на Алекса в полицию. Пожаловался только на то, что случилось тогда с женщиной – сказал, что это я был свидетелем того, что произошло, и что долгое время просто боялся идти в полицию. Уже не помню почему, но о том, что Алекс избил меня, я промолчал. Его арестовали, наверняка нашли у него дома наркотики и в тот же день арестовали того наркомана, что был с ним. Наркоман, видимо, дал свидетельские показания, и до суда не дошло – Алекс сознался и заключил сделку с прокуратурой. Он так и не узнал, что это именно я сдал его, и всегда думал, что это был Илан. Который, кстати, тоже никогда так и не узнал про это. А я потом долгие годы терзался, что подверг друга опасности и поступил по-своему, вопреки его решению не давать делу хода.
