С утра Ильич залез на броневик,
прокашлялся, хлебнул из фляжки воду
и битый час, не глядя в черновик,
втирал мозги служивому народу,
Народ с похмелья одурел, узнав,
что все ему принадлежит в России,
солдаты – захватили телеграф,
матросы – побежали грабить Зимний.
Когда бы дело было не спьяна,
неясно, как бы дальше обернулось,
но дул норд-вест, Фаина промахнулась,
и началась гражданская война.
Четыре года, не жалея ног,
кто был ни с чем – по городам и весям
ходил с ружьем и хапал все, что мог,
а что не смог – поджег или повесил.
Ильич болел, заметно спал с лица
и, чтобы долго не тянуть резину,
вздохнул и удалился к праотцам,
оставив власть Иосифу-грузину.
Что делать с властью – тот пока не знал
и как-то раз, от мыслей утомленный,
решил построить Беломорканал
и лагеря для слишком одаренных.
Однажды Йосик, сильно подустав
держать народ в ежовых рукавицах,
сидел, курил табак, но супостат
нахально утром перешел границу.
С тем супостатом, честно говоря,
вполне могли бы справиться к обеду,
но полстраны сидело в лагерях
и не ковало общую победу.
Ливонцев мы бивали, и не раз,
про то рассказ в прадедовой былине,
и хоть народу полегло у нас,
но мы войну закончили в Берлине.
Чуть оклемались – новая печаль
легла на весь народ советский грузом –
грузин пошел проведать Ильича,
и наступило время кукурузы.
Теплело – новый барин как-никак,
тех, кто сидел безвинно – отпустили,
и запустили в космос двух собак,
и сельское хозяйство запустили.
Потом партсъезд и новый поворот –
Никиту отстранили от работы,
всю власть прибрал Ходячий Анекдот,
и жизнь пошла похлеще анекдота.
На труд ходила с песнями страна,
(сменилась власть, сменилась и харизма),
мы помним – БАМ, Магнитка, Целина –
наш светлый путь к победе Коммунизма.
Хоть жизнь идет, а смерть не за горой,
на многих судьбах след афганской пыли,
и умер Пятизвёздочный Герой,
и мы его смеясь похоронили.
И началось – по радио Шопен,
Бетховен, Бах, другие виртуозы –
во властной кухне членоперемен
вожди менялись, словно в вазе розы.
Страна еще жила под кумачом,
и всем казалось это неизменным,
но Михаил Сергеич Горбачев
решил стране устроить перемены.
Консенсус, гласность, праздник для души –
собрания народных депутатов,
но тут Бориска Мише предложил
освободить кремлевские палаты.
В лесной глуши, вдали от шумных мест
трех коммунистов посетила муза,
и сей же час издали манифест,
что больше нет Советского Союза.
Отметив это дело по сто грамм,
вчерашние поборники марксизма
спокойно разбежались по домам…
Но жив бессмертный Призрак Коммунизма…
