Прошло десять лет с тех событий. Как-то утром я включил телевизор, чтоб узнать новости. На экране я увидел знакомое лицо — те самые усики ромбиком, торчащие уши — хотя и несколько постаревшее. Диктор объявил, что контрразведка ЦРУ разоблачила «крота»…
— …Вы уже знаете, — сказал он, обращаясь к нам пятерым, когда мы уселись в кресла, — вас сюда пригласили по предложению Президента Соединённых Штатов. Думаю, напоминать не надо, как себя вести, но всё же скажу — эта встреча совершенно секретная, срок секретности установлен в 10 лет…
* * *
Поток еврейских эмигрантов из СССР в середине семидесятых был даже не потоком, а вернее ручейком, вяло текущим через Вену. Шутили даже: «Эмиграция это сильное лекарство, которое вводится через вену». Из Вены кто–то ехал прямиком в Израиль, иные через Рим — в Америку. Некоторые направлялись в другие страны — Канаду, Австралию, Новую Зеландию. Куда повезёт. Мы же по наивности и непониманию хотели во Францию. До меня тогда не доходило, что Париж уж совсем не тот, что я представлял себе по книгам Кокто, Эренбурга и фильмам Рене Клэра. Я мечтал ходить по бульварам, покупать жареные каштаны и слушать шансонье. Поэтому, едва сойдя с трапа московского самолёта в венском аэропорту Швехат, мы сообщили встречавшему нас представителю еврейского агентства, что хотим во Францию.
— Тогда вам к нему, — беззаботно сказал он, ткнув пальцем в направлении высокого седого господина. Им оказался мистер Рогойский, директор венского отделения Толстовского Фонда, помогавшего эмигрантам деньгами из литературного наследства Графа Толстого. На деньги Льва Николаевича фонд поселил нас в Вене в чудной квартире недалеко от Ринга и мы стали ждать французской визы — дело почти безнадёжное, так как Франция еврейских эмигрантов принимала весьма неохотно. Сейчас зато вовсю впускает к себе мусульман, с чем я французов и поздравляю.
В один тёплый августовский день в нашей венской квартире зазвонил телефон. Мужской голос на том конце говорил по-русски. Очень приветливо он сказал:
— Вы меня великодушно простите, я звоню из американского посольства. Мы знаем, что вы в Америку не собираетесь, но нам всё равно хотелось бы у вас кое-что уточнить. Может зайдёте завтра часиков в десять утра? Мы вас долго не задержим. Я на ваше имя закажу пропуск. Договорились?
Я согласился и на следующее утро подошёл к морскому пехотинцу в тёмно-синей форме и белой фуражке, что стоял у входа в огромное роскошное здание американского посольства. Тот сверил моё имя со списком, позвонил кому-то по телефону и через пару минут мне навстречу вышел улыбчивый молодой человек, который звонил накануне. Он повёл меня по мраморной лестнице на второй этаж, завёл в пустую комнату и сказал:
— Тут вот какое дело. Надеюсь, что вы догадываетесь о сложностях нашей работы. Советы к нам под видом эмигрантов засылают, как бы это поделикатнее сказать, ну людей не совсем дружественных, что ли… У нас к вам есть вопросы, но сначала мы должны всё же убедиться, что вы тот, за кого мы вас сейчас принимаем. Вы не будете возражать, если с вами потолкует сотрудник ФБР, ведающий контр-разведкой?
— А почему я должен возражать? Если ему интересно со мной говорить, так и мне тоже интересно, — ответил я, чем его очень обрадовал.
Человек из ФБР был коротенький юркий итальянец, чем-то напоминавший французского актёра Луи Де Фюнеса. Он всё время широко улыбался, потирал руки, говорил очень бегло по-русски и был страшно въедливым и дотошным. Оказалось, что он про меня знал пожалуй больше, чем я сам. Интересно, откуда? Спрашивал всё: про семью, работу, друзей, интересы, что читаю, какое кино люблю, почему вдруг решил уехать из Союза, почему хочу именно во Францию? Вопросы задавал невинные, даже пустые, но порой пытался меня словить на каких-то мелочах. Например, спрашивает:
— Кстати, а как себя чувствует Николай Александрович? У него ведь пару недель назад была серьёзная операция.
Я оторопел:
— Какой такой Николай Александрович? Вы это про кого?
— Ну как же, Семихатов — главный конструктор в почтовом ящике 320. Вы разве не знакомы?
— Я конечно слыхал это имя от своих соучеников по институту, но откуда-ж мне его лично знать? Кто он и кто я? Я простой инженер, в его закрытом заведении никогда не был, там не работал, и такую шишку, как Семихатов, даже издали не видал…
— Ну-ну, — сказал Луи Де Фюнес, — я просто так спросил, думал вы знаете…
Таким вот образом мы беседовали пару часов. Потом к нам присоединились ещё двое господ из ФБР и в этой тёплой компании мы проговорили до позднего вечера. Попросили меня подождать минут пятнадцать, а затем ко мне опять зашёл тот молодой человек, что меня утром встретил у входа:
— Чудненько, — сказал он, — они дали О-Кэй. Вы получаете clearance, не знаю, как это правильно по-русски. Ах да — допуск! Это значит, что мы вам верим и можем с вами говорить о всяких секретных вещах. Приходите опять завтра с утра, с вами встретится наш человек из ЦРУ.
Человек из американской разведки был высок, широк в плечах, по-ирландски рыжеволос, но по-русски почему-то говорил с сильным грузинским акцентом. Сказал, что его зовут Стив, не знаю вправду ли.
— Ты панымаэш, — объяснил он, — я заканчывал Калумбыйский уныверсытэт. Там у нас русскый язык прэподавал грузын — вот я от нэво и набрался.
После долгих разговоров на самые разные темы от политики до науки и рассматривания огромных карт всяких советских объектов, сделанных на основе спутниковых снимков, Стив сказал, что ЦРУ хочет меня нанять консультантом с оплатой 60 долларов в день. Моя работа будет уточнять и объяснять. Что именно, он не уточнил и не объяснил. Так началась моя, как говорится, халтура в ЦРУ. К счастью, во Францию мы не поехали, а получив приглашение из американского университета, мы с женой и двухлетним сыном улетели за океан.
Поработав пару лет в университете, я заскучал — тянуло к реальному делу и мы переехали в Новую Англию, где я проходил мои «университеты» в нескольких компаниях. Работал и учился на разных инженерных должностях, узнавал на практике, как функционирует Америка. Увлёкся изобретательством, стал получать патенты и вскоре основал собственный бизнес.
Мои контакты с ЦРУ продолжались с перерывами 8 лет. В наш приморский городок для встреч со мной изредка наезжал из Бостона агент Ральф Касперович, добрый и мягкий человек. Ральф просил меня уточнять и объяснять разную информацию, поступавшую из СССР по секретным каналам. Что я и делал, с гордостью сознавая, что хоть в такой мелочи могу приносить пользу гостеприимной Америке.
* * *
В апрельскую субботу 1985 года у меня дома вечером собрались гости — отмечали мой день рождения. Через шум-гам, стук посуды, лай собаки и тосты я с трудом расслышал звонок телефона. Это был Ральф.
Он сказал:
— Послезавтра, то есть 14-го числа, в 9 утра ты должен быть в Вашингтоне.
— Да как же я успею? — удивился я, — мне ведь билет на самолёт даже не купить, завтра воскресенье и всё закрыто (в те годы интернета ещё не было и билеты надо было покупать в турбюро).
— А вот это не твоя забота. Тут дело необычное — личная просьба Президента Рейгана. Самолёт за тобой пришлют.
— Так я, что, в Белый Дом полечу? — оторопел я.
— Нет, туда тебя не звали, просто Президент просил чтоб ты встретился с какими-то людьми. Больше мне знать не положено, так что и не спрашивай. Будь в аэропорту в понедельник к 7 утра, там тебя встретят и отвезут, куда надо.
Ровно к семи, с портфелем в руках, я зашел в маленькое здание местного муниципального аэропорта. Людей было мало, я озирался вокруг, не зная сам, кто мне нужен. Тут подошёл человек в форме военного лётчика, спросил моё имя, назвал своё и пригласил идти за ним на лётное поле. Там стоял небольшой двухмоторный самолёт Сессна с круглой президентской эмблемой на борту. Я был единственным пассажиром. Пилот завинтил дверь, ушёл в кабину к своему напарнику и мы сразу взлетели. Полёт до Вашингтона короткий, минут 40, и мы вскоре сели в Национальном аэропорту, практически в центре города. Тут же к трапу подъехал внедорожник с затемненными окнами, вышел водитель и коротко сказал:
— Поехали. Ждут вас. Тут не так далеко, но трафик сумасшедший.
Я в Вашингтоне бывал редко, города не знал, так что не понял, где и куда мы едем. Минут через 20 машина въехала на паркинг небольшого торгового центра с несколькими магазинами и ресторанчиком. Остановилась у невзрачного одноэтажного здания с вывеской «Страховое Агентство».
— Вам туда, — сказал мне шофёр и уехал. Я вошёл в вестибюль, где за стойкой сидела накрашенная девица и полировала ногти. Подняла на меня глаза и спросила:
— Вы кто?
Потом нажала кнопку и я вошёл в дверь за её спиной.
* * *
В просторной комнате с неприглядными коричневыми обоями стоял круглый дубовый стол, вокруг которого пять кресел с потёртыми подлокотниками, а у стен — с десяток стульев. В центре комнаты на потолке телекамера, на столе два микрофона, бумага, ручки, стаканы и кувшины с кофе и ледяной водой. Вокруг группками стояли люди, пили кофе, разговаривали. Четверо мужчин примерно моего возраста (впрочем, один постарше) говорили с заметным русским акцентом и, как оказалось, были, как и я, эмигрантами, приехавшими из разных концов Америки.
Когда я вошёл, ко мне подошёл господин средних лет, большеухий, в роговых очках. Чёрные волосы ёжиком, усики ромбиком, как оказалось руководитель совещания. Он пожал мне руку, назвал своё имя — довольно необычное на мой слух, которое я не понял и не запомнил. Он перешёл на русской:
— Теперь все в сборе. Вы пятеро, — указал на нашу эмигрантскую пятёрку, — прошу вот сюда, к столу. Времени у нас не слишком, поэтому познакомимся и начнём.
Мы расселись в креслах, а остальные, четверо мужчин и три женщины с блокнотами в руках, расположились вдоль стены. Руководитель присоединился к ним.
— Вас сюда пригласили по предложению Президента Соединённых Штатов. Думаю, напоминать не надо, как себя вести, но всё же скажу — эта встреча совершенно секретная, срок секретности установлен в 10 лет. Здесь мы все или говорим или понимаем по-русски, поэтому всё будет на русском языке — нам кажется, так удобнее для дела.
— А дело тут вот в чём. Как вы знаете, месяц назад в СССР партийным вождём стал Горбачёв. Этот человек для нас тёмная лошадка и Президент в затруднении, что от него ожидать? Впрочем, это не ваша забота. У нас на Горбачёва есть разработка и линию поведения мы Президенту подскажем. Но Рейгану пришла в голову идея использовать момент — а нельзя ли вместо того, чтоб к Горбачёву приспосабливаться, на него как-то воздейстовать? И воздействовать так эффективно, чтоб политика СССР изменилась к лучшему, стала не агрессивной и даже дружественной. Задачка не из простых.
— С этой целью Президент поручил нашему агентству подобрать несколько экспертов, которые обладают комбинацией трёх качеств: хорошо понимают советскую ментальность, знают Америку и главное — обладают нестандартным мышлением. Вот мы и собрали здесь вас — пятерых изобретателей с советским прошлым и американским опытом. Вы с ЦРУ работатете уже давно, мы вас хорошо изучили, вам верим и очень надеемся, что не подведёте. Вы все успешные изобретатели, а стало быть умеете думать, как мы говорим, “out of box” и находить неожиданные решения.
— Вот вам задача: сегодня, в течение дня изобретите нам способ изменить политику СССР. Патента, впрочем, вам за это не дадут, — пошутил он. — Вот эти люди, что сидят у вас за спиной, разработали детальную компьютерную модель СССР. Она включает идеологию, финансы, природные рессурсы — короче говоря, всё, что там надо, я не специалист. Уверяют, что работает хорошо.
— Так что давайте — говорите между собой, думайте, изобретайте. Если будут интересные идеи, эти господа введут их в наш супер-компьютер в Лэнгли и проверят, как на это среагирует их модель. Идеи — идеями, но их надо проверять на реальность. Только имейте в виду — никаких военных, подрывных, и вообще незаконных способов не предлагать и даже не обсуждать.
Мы взялись за дело. Сначала притирались друг к другу, принюхивались, как молодые собаки, рассказывали о себе, кто — где, кто — откуда, кто чем занимается. Даже анекдоты травили. Разогревшись, стали всякие идеи кидать, обсуждали: за, против, сильные стороны, слабые. Те, кто за нашими спинами сидели, всё записывали в свои блокноты. Изредка кто-то из них выходил в боковую дверь, потом возвращался на своё место. Так мы проговорили часа два-три без особого, впрочем, результата. Потом нас сводили на ланч в ресторанчик в соседнем здании, а вернувшись, мы продолжили: кидали идеи, спорили.
Наконец, один из нас сказал:
— Надо в основу смотреть. Что учил Маркс? В основе всего лежит экономика. Она и политику определяет. Измените экономику, изменится и политика. Так давайте плясать от экономики.
Идея понравилась. Мы стали обсуждать, как экономика может изменить политику, а главное — как Америка может влиять на советскую экономику. Много говорили про ментальность советских вождей, примерно так: Политбюро это группа боязливых интриганов. Сами ничего толком не могут, рисковать опасаются, но подражать другим странам обожают. Как и Хрущёв, мечтают Америку догнать и перегнать, не понимая, что это невозможно. Невероятно амбициозны, завистливы, мстительны и негибки в решениях. Их главная цель — держаться за власть любыми способами. На всё пойдут, чтоб защитить место, на котором сидят. Законов экономики не знают и не понимают, свято верят, что всё можно сделать в приказном порядке, как во времена Сталина. На собственное население им плевать. Вот на этих их качествах и надо сыграть. Но как?
А что Горбачёв? Он, хоть и моложе, однако сам такой — их воспитанник, с той же ментальностью. По другому и быть не может — иначе не выжил бы он там. Стало быть, несмотря на его почти западный облик и гладкую речь (которую, впрочем, сильно улучшали переводчики), он от них не отличается и его просто надо вынести за скобки.
И тут один из нас, не помню кто, сказал:
— Если Политбюро любит копировать, давайте им покажем что-то, что они захотят собезьянничать. Идея вот какая: США должны начать некий огромный и для советских пугающий проект. Желательно практически невыполнимый. Широко это афишировать и вложить в него огромные средства, сотни миллиардов долларов. По их инстинкту “и мы”, Горбачёв и компания кинутся делать то же, не задумываясь, во что это им влетит. Америка-то выдержит, но советская экономика напрягётся до предела и обязательно рухнет. Рухнет экономика — рухнет вся их система.
Идея всем понравилась, компьютерные люди кинулись в соседнюю комнату, где у них, вероятно, был терминал.
Но как же найти такой проект? И пойдёт ли Америка на большие траты: риск-то огромный?
Тут мы вспомнили, что в США уже около года существовал вялотекущий проект, назваванный “Инициатива Стратегической Защиты” (SDI). Он предусматривал разработку супер-мощных наземных и космических лазеров для защиты от советских баллистических ракет. Американскому правительству это не нравилось — идея была безумно дорогой и технически нереальной, а потому денег на неё выделяли мало и хотели вообще прикрыть. Но мы загорелись — это ведь именно то, что нужно! Надо лишь убедить Президента, что у этого проекта есть огромный дополнительный плюс — потенциальный взлёт американской экономики. Вот пример из недавнего прошлого: космическая программа дала резкий толчок новым технологиям, особенно электронике, компьютерам, материалам. То же обязательно произойдёт и с SDI — одним камнем да двух птиц: поднять американскую экономику на новый уровень и развалить советскую систему их собственными руками! Деньги будут потрачены не зря, а с огромной выгодой. Даже если космические лазеры работать не будут — не от кого будет защищаться.
Кто-то из компьютерщиков спросил:
— Позвольте, а почему тот же самый проект поднимет американскую, но развалит советскую экономику? Как это может быть?
Тут мы, перебивая друг друга, объяснили, что причина в деловом климате: в свободной стране, любая военная разработка выливается в открытые коммерческие приложения, которые делают деньги, а растущие доходы улучшают экономику. В СССР, однако, всё закрыто и засекречено, никакого предпринимательства, никаких бизнесов, никаких доходов — одни траты, а потому их экономика сможет только катиться под гору, но никак не вверх.
Один из компьютерщиков вернулся из соседней комнаты и сказал
— Модель говорит: должно сработать. Если, конечно, собезьянничают…
Время шло к вечеру, все устали, но мы были возбуждены результатом — ах если бы Президент на это пошёл! Мы своё дело сделали и теперь пора было по домам. Обратно меня отправили тем же вечером рейсовым самолётом.
* * *
Ральф позвонил через две недели:
— Нам надо поговорить. Я приеду.
Когда мы встретились в гостинице, где он остановился, он сказал:
— Есть две новости. Хорошая и плохая. Хорошая – мне поручили тебе сказать: «Президент совет принял». Ты должен сам понять смысл. Ещё тебе передали благодарность. Поздравляю. Теперь о плохом. Ты кому-нибудь говорил о поездке в Вашингтон?
— Да как можно, я что, не понимаю? Абсолютно никому! А что такое?
— Беда в том, что в Кремле знают все подробности. Все детали. Какая-то жуткая утечка. Ты будешь смеяться, но у них на совещании Ельцин лично тебя материл последними словами, как своего земляка.
— Господи, да как это может быть!? А вам-то откуда известно о чём они в Кремле говорят?
— У нас есть свои возможности. Я не об этом. Но вот, как утекает от нас, понятия не имею. Никто не знает. Наши люди пытаются выяснить, — сказал Ральф и уехал.
Больше я с ним никогда не встречался. Он вскоре умер, как мне позже сказал один из его коллег.
Теперь мы знаем — всё так и получилось. Америка развернула грандиозный проект, впоследствии названный «Звёздные Войны», по аналогии с одноимённым фильмом Джорджа Лукаса. Страна совершила мощный технологический всплеск. Интернет, персональные компьютеры, промышленные и медицинские лазеры, смартфоны — всё оттуда. Политбюро собезьянничало и запустило свой советский вариант звёздных войн. Как и ожидалось, их инстинкт оказался сильнее логики, что привело к полной экономической катастрофе, а через 5 лет СССР прекратил своё существование.
* * *
Прошло десять лет с тех событий. Как-то утром я включил телевизор, чтоб узнать новости. На экране я увидел знакомое лицо — те самые усики ромбиком, торчащие уши — хотя и несколько постаревшее. Диктор объявил, что контрразведка ЦРУ разоблачила «крота», который в течении десяти лет продавал сначала СССР, а потом России совершенно секретную информацию. Звали его Олдрич Эймс (Aldrich Ames). Да, это был тот самый руководитель нашей встречи изобретателей.
Как я позже узнал, на следующий же день после того нашего совещания, 15 апреля 1985 г. он передал в советское посольство в Вашингтоне папку со стенограммой всех наших разговоров и предложений, за что запросил и немедленно получил $50000. Это стало началом его предательской карьеры, которая длилась ровно 10 лет и привела к гибели многих американских агентов, имевших доступ к самым верхам советской власти. После суда Эймс получил пожизненное заключение без права досрочного освобождения и теперь доживает свои дни в тюрьме Алленвуд в Пенсильвании.
Опубликовано в Былое и думы – Помечено Яков Фрейдин
