Адвокат Александр Гамбарян занимается гражданскими и уголовными делами в Израиле уже больше 20 лет. В интервьюJewish.ru он рассказал, как жизнь в гетто избавила современных евреев от гоп-стопа, чему радуются репатрианты в израильских тюрьмах, за что политики любят сексуальные домогательства и о каких преступлениях мы никогда не узнаем.
Известно, что в Израиле очень низкий уровень бытовой преступности. Как так вышло и почему?
– Бытовые преступления совершаются всегда и везде, и нет страны, где бы их не было совсем. Но в Израиле их действительно на порядок меньше. Возьмем насилие в семье – это в определенных арабских странах считается нормальным, что муж жене может зарядить по морде, но не в Израиле. Женщина – как в семье, так и на улице – может чувствовать себя в безопасности. Даже если она гуляет вечером в дебрях Яффо.
Кроме того, у нас мало уличной преступности, почти нет гоп-стопа и тому подобного. Почему? Объясняю. Израиль – маленькая страна, еврейская, а евреи изначально меньше склонны к насильственной преступности. Традиционно евреи жили в закрытых общинах, и они очень коммунальный народ. К тому же немалую часть времени евреи эдакой своей маленькой сплоченной ячейкой жили во враждебной среде, и никакого гоп-стопа там между своими и быть не могло. Потом, когда государство уже сформировалось, это все-таки появилось, но в куда меньших масштабах, чем в других странах. Надо сказать, что Париж даже до большой волны терактов был в четыре раза опаснее Израиля. Мы – очень безопасная в плане личного ощущения страна. Здесь и полицейских меньше на душу населения, чем в других странах.
Чем же занимается израильская полиция, если все так спокойно?
– Есть одна тема, которая занимает израильскую полицию больше всего. Иногда даже кажется, что они занимаются этим с какой-то патологической страстью. Я говорю обо всем, что связано с сексуальными преступлениями и преступлениями против женщин. Это началось лет 10–15 назад, вместе с развитием феминизма, который у нас сейчас на высоте. Вот 20 лет назад женщина приходила в полицию и говорила, мол, мне муж пощечин надавал, угрожал. Но если следов на ней никаких не было, то ее просто выслушивали и отправляли домой. Сейчас же женщине достаточно полслова молвить, и мужчина может сесть. Ничего не надо – ни доказательств, ни свидетельств. Просто женщина говорит: «Он месяц назад меня ударил, поэтому следов уже никаких нет, но я все это время боялась идти в полицию, так как он меня запугал». Все, мужчина в тюрьме.
У меня был случай: поступил ко мне новый клиент, простой такой русский хиленький пацанчик, молодой. Жена на него заявила, мол, что он ее избил. И он так боялся, что его сейчас арестуют, посадят к уркам, зэкам, что трясся просто. Ну, посадили его действительно на несколько недель до выяснения обстоятельств. И вот, прихожу я к нему через несколько дней, а он довольный сидит, шутки шутит. Я говорю: ты же боялся уголовников! А он: да какие здесь у вас уголовники! Максимум – кого-то за косяк с травкой поймали, а так 80 процентов сидят те, кого жена остыть посадила. То есть если жена надумала тебя посадить, то шанса оправдаться у тебя почти никакого – сначала садишься, и только потом выясняют, виновен или нет.
Феминизм перевернул презумпцию невиновности. Ну, а на этой волне, сами видите, началось безумие вокруг сексуальных преступлений. Эта тема стала отличным оружием в разборках политиков и высоких чиновников. Стоит кому-то оказаться кандидатом на роль главы полиции, как сразу выясняется, что 15 лет назад он в пьяном виде схватил свою коллегу за задницу. Все сексуальные преступления очень легко навешиваются на человека, ведь вина признается за ним сразу. В итоге человек уходит в отставку, и иди потом разбирайся – было или не было, это уже никого не интересует. Вот почему темой секс-скандалов очень активно пользуются, чтобы убирать политиков с их постов.
Большая часть громких израильских дел последних лет так или иначе связана еще и с коррупцией. За этим действительно так жестко следят?
– Да, очень жестко. Сейчас расскажу. В Израиле есть интересная особенность – тут невозможно замять что-то за деньги. То есть вот пример, который характеризует это государство отлично. Даже несколько примеров. Первый – скандал с судьей. Был один прекрасный судья, он даже у меня когда-то адвокатский экзамен принимал, заслуженный дядька. У его зятя была домработница, которая с кем-то повздорила и подала на кого-то иск в суд. И зять просто попросил судью спуститься в секретариат и узнать, на какое число это дело назначено, не подвисло ли оно в архиве. Судья спросил. Это слили в прессу – всё, судья уволился. Он не имел права узнавать в секретариате ничего об этом деле. Заметим: он не пытался повлиять на дело, он просто хотел узнать дату исполнения. Всё, отставка.
Другой пример: был еще один судья, который, выйдя на пенсию, пошел работать управленцем в электрокомпанию. И там уже взял взятку. В итоге ему дали шесть лет, которые он честно отсидел. И третий случай, который потряс здесь абсолютно всех, такого не было никогда за всю историю страны Израиль. Звездный адвокат и журналист Ронель Фишер со своим другом и однокурсником Эраном Малкой из особо важного отдела полиции решили подзаработать денег. В основном они что делали. Фишер приходил к какому-нибудь крутому грузину из ашдодского порта и говорил: у меня есть информация, что к тебе есть вопросы у полиции, ты можешь заплатить мне, и я все решу. Грузин сомневался. Через неделю замечал, что за ним следят. Бежал к адвокату и заносил, сколько просили. При этом никакого дела в полиции на него не было – чистой воды блеф. Вот так. В итоге вышло одно из самых громких дел за всю историю страны. Я 20 лет работаю в этой сфере – ни разу ничего подобного не было. Это взорвало все израильские медиа – полгода ни по телевизору, ни в газетах вообще ни о чем другом не говорили. Из-за этого полиции даже пришлось устроить огромную операцию против организованной преступности, чтобы как-то народ отвлечь, и всех, по-моему, бандитов израильских тогда за месяц переловили.
Хорошо, то есть люди на всех уровнях боятся брать взятки. Это как-то влияет на экономику страны?
– Очень сильно. Например, это напрямую касается такой важной части экономики, как тендеры.Любая государственная и даже частная компания нацелена на эффективность. Они не купят пять томографов за 50 миллионов, если могут купить 50 томографов за пять миллионов. Хотя бы только потому, что конкуренты с легкостью завалят их в суде. И когда возможности взять на лапу сокращаются, люди начинают думать, как эффективнее выстроить тендер, потом – как эффективнее выстроить экономику в принципе. И выстраивают.
Вот я могу привести невероятный пример. Есть у меня друг – одноклассник. Он работал в министерстве финансов, заведовал небольшой частью израильского бюджета, в его ведении находилось около 6–7 миллиардов в год. Так вот, он снимал квартиру в Тель-Авиве, а когда у него появились дети, съехал в пригород, потому что нужно было обзаводиться собственным жильем, а квартиру в Тель-Авиве он себе позволить не мог. Ему тогда было лет 30, и все его коллеги по министерству, занимающиеся бюджетами, были такими же молодыми ребятами. Да, потом, после нескольких лет работы по 12–15 часов в день за небольшую госзарплату, их всех берут на очень крутые должности в разные частные компании. Они становятся замами директоров банков, главами крупных страховых компаний. Все потому, что приобрели огромный опыт по управлению крупными денежными потоками.
Хорошо, но кто ворует-то тогда?
– Прозрачность везде, кроме национальной безопасности. Вот здесь начинается секретность. И тут уже начинает работать принцип «кому война, а кому мать родна». Вот, например, разводится вокруг штаба ВВС сад за 40 миллионов шекелей. Человек из министерства финансов, отвечающий за оборонный бюджет, приходит и говорит: «Вы что, обалдели? Это же нецелевое расходование средств!» Начальник штаба ВВС, который давно уже договорился, с кем надо, по поводу этого садика, говорит: «Что? Мой садик? А куда я буду из окна смотреть?» И звонит начальнику генштаба, который с ним вместе летал в одной эскадрилье. Кстати, все наши военные чиновники – они не штабные генералы, они все реально воевали. Так вот, он звонит своему другу, с которым в окопе вместе сидел, и говорит: «Тут кто-то хочет забрать мой газончик». Главком израильских войск звонит министру обороны или главе правительства, с которым он тоже вместе арабов убивал, и говорит: «Слушай, мне тут позвонил мой генерал, говорит, его газончика лишают!» Этот звонит министру финансов и говорит: разберись, щелкни по носу, пусть не пристают. Так что, оборонные расходы – это отдельная тема. Они во всем мире коррумпированы, потому что непрозрачны.
Но в Израиле же это чуть ли не самый большой раздел финансовый?
– Да, это огромная дыра, в которую валится очень много. А тронуть никто никого не может, потому что мы живем в состоянии постоянной войны. Что значит деньги экономить? Арабы же нас сразу убьют! Плюс у нас есть лучший друг Ахмадинежад: стоит завести разговор о секвестре военного бюджета, как через одну-две недели он выступает с очередным заявлением об атомной бомбе, которая вскоре уничтожит Израиль. Все быстро пугаются, добавляют денег в бюджет, и все опять спокойно.
Еще одним нецелевым расходованием средств налогоплательщиков многие считают содержание религиозных семей. При этом о махинациях с участием раввинов пресса тоже пишет регулярно.Тут нужно смотреть, с чего живут раввины? Не те, которые имеют какие-то должности в государстве или, например, проверяют кошерность. Есть и другие, которые живут на пожертвования и у которых есть последователи. Многие из них обладают определенным влиянием. А там, где религия пересекается с деньгами, всегда есть коррупция.
В частности, крупные скандалы, связанные с коррупцией в полиции, часто строились на том, что сотрудники полиции были в доле с раввинами. Опять-таки здесь мы говорим об исключениях из правил, а не о правилах. Если по улице идет раввин, это, скорее всего, не значит, что он – вор. В основном религиозное население очень бедное – по той простой причине, что они не планируют семью. Нарожают себе сто детей, а кормить их нечем. Но нельзя же оставить их всех голодать! Вот часть нашего подоходного налога идет на поддержание религиозных семей, а также на оборону и еще много куда. Поэтому и налоги у нас такие большие.
Хотя в целом это в какой-то мере окупается удобством проживания в Израиле. Теплое море, отличная медицина и безопасная, несмотря на все теракты, обстановка. Многие, я знаю, из Америки и Европы обратно возвращаются.
Беседовала Ольга Уткина
