В Палате лордов британского парламента есть отдельное помещение, где новые пэры облачаются в мантии перед первым заседанием. Когда там оказался мой предшественник на посту главного раввина Великобритании лорд Якубович, ему рассказали, что он будет первым раввином, которого чествуют в Палате лордов. На что раввин Якубович возразил: «Нет, я второй». «Кто же был первым?» – удивленно спросил его собеседник. Рабби указал на фреску, украшающую стену комнаты и давшую ей название. Это помещение известно как Комната Моисея, поскольку на огромной фреске изображен именно он, спускающийся с горы Синай со скрижалями Завета, на которых начертаны Десять заповедей. Выходит, именно Моисей стал первым раввином, появившимся в Палате лордов.
Десять заповедей оказали колоссальное влияние не только на иудаизм и еврейский образ жизни, но стали основой для концепции иудео-христианской цивилизации. В Соединенных Штатах нередко Десятью заповедями украшали стены судов, хотя в некоторых штатах эти цитаты со временем сняли, так как их размещение нарушало первую поправку к Конституции США, которой запрещается навязывать какую-либо религию и провозглашается отделение церкви от государства. Но в любом случае, Десять заповедей стали олицетворением закона.
При том, что уникальность Десяти заповедей не столь очевидна, а в качестве моральных принципов большая часть из них не стала откровением для человечества: что грабить и убивать – плохо, люди в массе своей осознавали и 3500 лет назад. Но именно формализация этих нравственных ограничений в виде закона, произошедшая во время дарования Десяти заповедей народу Израиля у горы Синай, привела к тому, что в большинстве социумов и стран стал постепенно вводиться официальный запрет на грабеж, лжесвидетельствование и убийство.
Интересна, конечно, и лексическая форма, в которой даны заповеди – ни тебе сложных обоснований или заумных объяснений, а лишь рубленые, лаконичные фразы: «не убей», «не воруй», «не прелюбодействуй». Так, чтобы их было просто запомнить и понять не только судьям, но и простым смертным.
Еще одна отличительная особенность Десяти заповедей – они не ограничены во времени, фактически они устанавливают вневременные стандарты корпоративной культуры человеческого бытия. Согласно классическим комментариям еврейских мудрецов, по своей структуре Десять заповедей делятся на две части – по количеству скрижалей, на которых были выгравированы. На одной скрижали находятся заповеди, касающиеся отношений человека с Б-гом, как, например: «не сотвори себе кумира» и «не произноси Его имени всуе». На другой скрижали – заповеди, связанные с взаимоотношениями между людьми: «не лжесвидетельствуй», «почитай отца и мать» и другие.
Однако я вижу еще один вариант из числовой структуры: они разделены на три группы по три заповеди в каждой, а завершает их отдельная, десятая заповедь. Если мы посмотрим на них под этим углом, то увидим во всём блеске и интеллектуальной красоте их внутреннюю структуру и грамматическую конструкцию.
Первые три заповеди – три запрета: на поклонение другим богам, на создание идолов и на произнесение Его имени всуе – определили евреев как «народ под Б-гом». Как следствие, любые повеления и ограничения, исходящие от земных владык, ничего не стоят в сравнении с заключенным с Творцом заветом. Отсюда, кстати, и постоянные обвинения в адрес евреев, проживающих в диаспоре, в предательстве государственных интересов, нелояльности властям, принадлежности к «пятой колоне» – а всё дело в том, что у народа Израиля всегда был свой, Высший авторитет, которому он лоялен.
Следующие три заповеди – запреты на убийство, лжесвидетельство и воровство – олицетворяют общечеловеческие принципы жизни. Запрет на убийство подчеркивает, что оно – это не просто преступление против человечества, но и грех перед Б-гом, по образу и подобию которого создан каждый из нас. Запрет на лжесвидетельство стал основой современного правосудия и общества, борющегося за «правду, только правду и ничего, кроме правды», а также установил границы и объяснил, что мы вольны поступать, как нам вздумается, ровно до того момента, пока это не задевает интересы других. А запрет на воровство провозгласил неприкосновенность частной собственности. И если президент США Томас Джефферсон называл неотъемлемыми правами человека – «права на жизнь, свободу и стремление к счастью», то философ Джон Локк, идеи которого по духу были во многом созвучны Торе, считал такими правами – «право на жизнь, свободу и личное имущество». Тираны нарушают право человека на свободу, а рабство лишает его возможности распоряжаться плодами собственного труда.
Еще три заповеди – уважение к родителям, соблюдение субботнего покоя и запрет на прелюбодеяние – становятся главными принципами формирования еврейской семьи. Почитание родителей дает человечеству принцип преемственности, надежду, что и наши дети отнесутся к нам с уважением, надежду на продолжение рода. Запрет на прелюбодеяние призван сохранить семью, союз двух людей, также как и запрет на идолопоклонство оставляет человека в рамках союза с Б-гом. Суббота же – день, который вся семья проводит вместе, должен еще больше ее сплотить.
Завершает Десять заповедей отдельный запрет – на прелюбодеяние в широком смысле. Под ним тут понимается любое запретное желание завладеть чем-то чужим: домом, женщиной, рабом. И самое сложное испытание любого общества заключено в попытке избавить его от универсальной и всеобъемлющей зависти, на которой потом, в свою очередь, и основывается любая агрессия. Именно зависть толкнула Каина на убийство Авеля, зародила в сердце Ишмаэля ненависть к Ицхаку, а в сердце Эйсава – к Яакову. Зависть подталкивает нас и к супружеским изменам, и к воровству, и к лжесвидетельству. В основе зависти лежит неспособность понять главный принцип сотворения и существования мира – у всего есть свое место. У каждого из нас – свои задачи, своя миссия и своя, особая связь с Творцом. Жизнь по таким принципам рождает гармонию, отказ от них – хаос. Тот, кто позволяет чужому счастью затмить его собственное, живет бессмысленно и отравляет себе жизнь. Как сказал великий еврейский мудрец Бен Зома, чтобы избавиться от чувства зависти, надо научиться радоваться тому, что имеешь здесь и сейчас.
Лорд Джонатан Сакс
