Известный израильский политолог, специалист по проблемам Ближнего Востока, президент Института восточного партнерства в Иерусалиме, Авраам Шмулевич рассказал Русскому Монитору о перспективах развития конфликта на Ближнем востоке.
Русский Монитор: В последнее время появилась масса прогнозов аналитиков и экспертов, которые говорят, что судьба «Исламского Государства» в ближайшем будущем будет решена военным путем. Вы согласны с этим?
Как в любой серьезной войне, тут сложно делать однозначные предсказания, а война идет действительно серьезная. С ИГИЛ справиться без широкой наземной операции невозможно. Запад эту операцию проводить не хочет. Россия готова была бы ее провести, однако, во-первых, российская армия и экономика слишком слабы, чтобы долго воевать в условиях Сирии, в условиях сирийских пустынь и гор. А во-вторых, Путин по своей тупости умудрился поссориться абсолютно со всеми, с кем только можно было поссориться. И на сегодняшний день российским войскам просто никак не добраться до Сирии. Хотя поначалу Америка вполне благосклонно отнеслась бы к такому варианту, чтобы покончить с ИГИЛ руками России. Но теперь, благодаря абсолютной непредсказуемости и некомпетентности путинского режима, этот вариант не работает. Турки могли бы это сделать и сами, но российская интервенция и здесь смешала все карты и не дала Турции вмешаться в ситуацию своими сухопутными войсками. Они собирались это сделать в конце осени, но 30 октября, напомним, русские начали свою операцию в Сирии, сорвав турецкое наступление и практически выступив на стороне ИГИЛ. Остается арабская коалиция, но их боеспособность под вопросом. В частности, армия Саудовской Аравии себя не очень хорошо показала в Йемене. Кроме того, в ИГИЛ тоже сидят отнюдь не дураки: у них достаточно высокий уровень планирования и организации. Можно даже сказать, что по этим параметрам ИГИЛ превосходит все прочие террористические исламские структуры, которые действовали до этого. Думаю, что ИГИЛ может в ответ на попытку начать наземную операцию ответить волной террора в Европе. Ситуация осложняется тем, что они напечатали достаточно большое количество поддельных документов. Они захватили сирийский печатный двор и современное печатное оборудование, которое позволяет делать любые документы, в том числе паспорта, на самом высоком уровне — уровне государственных документов. Западные СМИ приводили данные немецких и прочих спецслужб о десяти тысячах боевиков ИГИЛ, которые попали с этой волной беженцев в Европу. Один из ливанских министров предупредил британского премьера Дэвида Кэмерона, что в среднем два мигранта из каждой сотни — фанатичные и активные сторонники ИГИЛ, по его словам боевики «Исламского Государства» проводят вербовку в лагерях беженцев и школах, привлекая на свою сторону не только взрослых, но и детей.
Также надо понимать, что своей идеологией ИГИЛ крайне симпатично для мусульман. Поэтому попытки российской пропаганды упорно называть ее не «Исламским Государством», а ДАИШ (хотя это одно и то же) выглядят довольно смешными. Потому что это «Исламское Государство» — это именно исламское образование, а не какое-то другое. Другое дело, что не все мусульмане признают верной ту интерпретацию ислама, которая есть у ИГИЛ. В частности тот факт, что аль-Багдади объявил себя халифом. С тем, что именно халиф должен править мусульманами — с этим согласны все, но не с тем, что именно аль-Багдади является тем самым халифом. Но в случае начала серьезной наземной операции количество фанатичных сторонников ИГИЛ только возрастет. Кроме того, помимо ИГИЛ там есть множество не менее симпатичных ребят — та же самая «Аль-Кайда», которая сейчас борется с ИГИЛ, так что проблема исламского терроризма с исчезновением ИГИЛ никуда не денется. Кроме того, само появление ИГИЛ – это свидетельство намного более серьезных и глубинных геополитических процессов. Которые приведут к перекройке не только карты Ближнего Востока, но и всей карты мира.
Русский Монитор: Можно ли считать, что речь идет о том, что различные исламские группировки просто конкурируют за честь установить исламский халифат?
Нет, это не совсем так. Никто кроме ИГИЛ, та же «Аль-Кайда», халифат не объявляли, так как большинство из них считает, что время халифата еще не пришло. Поэтому эта идеологическая «поляна» пока находится полностью под контролем ИГИЛ.
Русский Монитор: Насколько понимаю, установление халифата должно ознаменоваться захватом Иерусалима армией мусульман?
Иерусалим в исламе имеет лишь факультативное значение. Да и речь идет не только об эсхатологических спорах. На самом деле, как и в любых серьезных исторических процессах, религия часто является удобным средством маскировки каких-то глубинных и гораздо более приземленных интересов.
Русский Монитор: Почему на повестку дня вышел политический ислам, а раньше этот вопрос не возникал?
Если говорить кратко, то главная концепция ислама заключается в том, что мусульмане должны править миром. Так как ислам – это единственно верная религия: все остальные религии ложные, и они должны быть подчинены исламу. Немусульмане имеют право на существование только в том случае, если они имеют статус покоренных рабов – «зимми». Такая концепция существовала всегда, но поскольку ислам последние 300 лет был вынужден постоянно отступать под натиском белой (европейской) цивилизации, частью которой является и Россия, то, разумеется, эта концепция была неактуальна.
Исторический парадокс заключается в том, что, сам того не желая, демон политического ислама вызвали к жизни сами русские в период СССР. Это началось с того момента, когда Советы начали формировать и обучать палестинское террористическое движение: все методы террористической борьбы, которые применяют современные исламские движения — этому их научили в свое время советские инструкторы. Был такой генерал КГБ Сахарновский, замначальника КГБ, который курировал это направление. Второй фактор — это когда Советы вторглись в Афганистан и потерпели там поражение.
Надо понимать, что поражение СССР в Афганистане стало историческим событием для всего исламского мира, который все время отступал, терпел поражение за поражением на протяжении столетий, примерно с момента разгрома турок под Веной. Мусульманам впервые удалось нанести серьезное поражение европейцам. И они спросили себя: почему, если можно один раз, нельзя второй?
Надо понимать, что среди мусульман сегодня господствует средневековое, по сути, мнение о том, что власть – это именно физическое, военное подчинение. Поэтому появилось много людей, которые считают, что вот он, настал тот момент, когда можно наконец силой вернуть золотой век ислама. Второе — это то, что религиозный исламизм служит удобной оберткой для глобальных тектонических процессов, которые в том числе отражаются и на исламском мире.
В первую очередь это касается смены элит в исламском мире. Исламские государства крайне авторитарны, у них нет социальной мобильности, отсутствуют социальные лифты. Это государства средневекового типа, в которых отсутствует все политические технологии, выработанные западной цивилизацией в 20 веке, которые в западных обществах стабилизируют социум и делают маловероятным насильственную смену власти, а на Востоке абсолютно неизвестны.
Когда в 50-60 годы 20 века по исламским странам прокатилась волна революций так называемого исламского социализма, они привели к власти режимы Каддафи, Саддама Хусейна, Хафеза Асада, Насера и т.д. Эти революции были выражением процесса смены элит. Сегодня выражением этого процесса является политический ислам. И если мы приглядимся, что увидим, что острие борьбы той же самой «Аль-Кайды» было направлено не столько против Запада, сколько против Саудовской Аравии и прочих нефтяных монархий, присваивающих себе баснословные доходы от нефти.
ИГИЛ же, в свою очередь, — это проект иракской суннитской элиты. В Ираке большинство населения — шииты, но с момента ухода англичан там правило суннитское меньшинство. Когда пришли американцы, свергли Саддама, установили там демократию, то на первых же выборах, разумеется, победу одержали шииты.
Суннитская баасистская элита оказалась выброшенной из политической и экономической жизни страны. Поэтому нет ничего удивительного в том, что эти люди подняли знамя политического ислама в рамках ИГИЛ.
Еще один важный фактор, который необходимо учитывать — это то, что кроме всего прочего, в мире происходит смена экономических и политических формаций (согласно теории Кондратьева, мы сейчас переходим к новому экономическому укладу). А на это накладывается еще процесс окончания периода деколонизации. Этот процесс касается и России, так как все границы, которые были прочерчены на Большом Ближнем Востоке – это искусственные границы, проложенные либо англичанами и французами, либо русскими (в Большой Ближний Восток входит и Кавказ). Эти границы не отвечают ни экономическим, ни этническим реалиям, и можно лишь удивляться тому, что они так долго просуществовали. Потому что только те границы являются устойчивыми, которые являются естественными.
Грядет и уже идет глобальный передел границ, а радикальный ислам является удобной политической оберткой, которая позволяет реализовывать вполне конкретные экономические интересы. Поэтому можно сказать, что к настоящему моменту мир уже вплотную подошел к состоянию очередной мировой войны, если уже не находится там. И те процессы, выразителями которых является ИГИЛ, свидетельствует об изменении всего мирового порядка, который был еще в колониальную эпоху заложен Европой и Россией в арабском мире, на Ближнем Востоке и Центральной Азии.
Поэтому надо понимать, что если ИГИЛ и сойдет с исторической сцены, предпосылки, которые привели к его появлению, включая идею политического ислама, никуда не денутся. Это касается и идей джихада, и идеи, что ислам должен господствовать в мире, а также того факта, что на Востоке живет огромное количество недовольных своим положением людей, которые не видят и не знают никаких путей к реализации тех целей, которые они считают достойными, кроме пути насилия. Поэтому вместо ИГИЛ появится что-нибудь другое.
Русский Монитор: Вы говорите о Третьей Мировой войне, но обычно под термином «мировая война» подразумевается война, в которой в полную силу участвует Запад. Вы хотите сказать, что вовлеченность Европы в конфликт будет только усиливаться?
На самом деле, если мы откажемся от евроцентризма, то придем к выводу, что мировая война уже идет. Обычно мы считаем, что с исторической точки зрения важно только то, в чем участвует Европа или Запад в широком смысле. Если Европа в этом не участвует, то это малосущественно. Но это не так. Надо понимать, что на сегодня эпицентр мировой войны — это конфликт в мире ислама. А главный конфликт для ислама — это даже не конфликт арабов с Израилем, а конфликт, который идет с момента возникновения ислама, конфликт между шиизмом и суннизмом.
Посмотрите: уже существует полоса огня, полоса боевых действий от Пакистана до Средиземного моря, с отходящими от нее протуберанцами на запад – до Ливии, туарегской Сахары и Мали, на юг – до Йемена и Нигерии, и на север – в турецкий Курдистан, на Южный Кавказ (армяно-азербайджанский карабахский фронт) и Северный Кавказ, где уже двадцать пять лет, то затухая, то разгораясь, идет партизанская война против России. Это только начало, полоса эта будет расширяться.
Русский Монитор: Не очень понятно, причем здесь Россия и внутриисламская война?
На эту ситуацию накладывается иррациональное желание Путина покончить с последствиями крупнейшей геополитической (по его собственным словам) катастрофы 20 века — распада СССР. Поэтому Россия и влезла в эту войну, как слон в посудную лавку, даже точнее сказать, как слон на пороховой склад, где уже лежат готовые к употреблению бомбы и снаряды. Путин, как представляется, абсолютно не понимает, куда он вообще попал, вписавшись в эту внутриисламскую войну на стороне шиитов (фактически на стороне Ирана), при этом имея немалое исламское (100% суннитское) население в своей собственной стране.
При этом у самого шиитского Ирана к России имеется такое количество претензий и старых счетов, о которых в Кремле даже и не подозревают. Поэтому конфликт уже можно характеризовать как начальную стадию мировой войны, в уже которой задействованы арабские страны, Турция, Россия, Иран, Афганистан и шииты Пакистана. Россия уже втянулась в эту воронку. Втягивается в нее и Запад.
Русский Монитор: Какова настоящая и будущая роль Китая? В частности, некоторые эксперты высказывают предположение, что китайцы могли бы быть по ряду причин заинтересованными в усилении ИГИЛ..
В настоящий момент Китай не заинтересован в силовом участии в конфликте. Кроме того, вся его экономическая модель построена на торговых отношениях с Западом. В случае же с глобальным мировым конфликтом с участием Китая все его экономические связи будут порваны, что приведет к экономической катастрофе в самом Китае — его внутренний рынок еще слишком слаб. Поэтому китайцы ни в какой войне не заинтересованы. Хотя в будущем, в случае эскалации, Китаю, скорее всего, не удастся остаться в стороне.
Русский Монитор: Чем путинская авантюра в Сирии грозит России?
Путинская авантюра грозит России всем. Российская война в Сирии отличается от любой другой войны, той же Второй Мировой войны, вторжения СССР в Афганистан или тех войн, которые вели США. Цели этих войн были достаточно четкими и понятными. А вот зачем Россия ввязалась в эту войну, чего Путин хочет добиться в Сирии, до сих пор не определил никто — в первую очередь, сам Путин. Поэтому ситуация абсолютно непредсказуема. Зачем Путин влез в Сирию, мне кажется, до конца не понимает и он сам. Возьмите те же его сенсационные признания о том, что он не знает, кто такие туркоманы -крупнейшее сирийское нацменьшинство, главный предмет интереса Турции в Сирии (на самом деле, это анатолийские турки, оказавшиеся после раздела Османской империи под властью арабов). Если он не имеет ни малейшего представления о театре военных действий, в котором по его воле оказалась Россия, то дальше от него можно ожидать абсолютно всего.
А пока по факту получается, что РФ ввязалась в глобальную войну между шиитами и суннитами, имея исключительно суннитское население, крайне слабую экономику , на глазах ухудшающееся социально-политическое положение в самой России. При этом рассорившись со всем миром и оказавшись на пороге войны еще и с Турцией.
У меня вообще складывается впечатление, что в Кремле выполняют заказ Ирана. Потому что единственный, кто получает от всего этого выгоду, если не брать в расчет режим Башара Асада, — это Иран.
Русский Монитор: Вы в одном из своих интервью проводили параллели с ситуацией перед Первой Мировой войной.
Тут действительно есть хорошая параллель с Балканами перед Первой Мировой войной, где тоже шли процессы передела колониальных границ. Незадолго до этого Балканы освободились от колониальной зависимости от Османской империи. Границы, которые там были нарезаны, были искусственными, имелась похожая проблема с элитами. И конфликт, который начался там, перерос в глобальную Мировую войну.
Так что и сейчас можно считать, что мировая война уже идет, только Европа в полную силу пока в ней не участвует. Но эта ситуация может измениться, если уровень вовлеченности России в конфликт возрастет или джихадисты перейдут на новый уровень ведения террористической войны.
Русский Монитор: Что вы имеете в виду под уровнем вовлечения России в конфликт?
Опасность заключается в том, что Россия абсолютно утратила способность объективно оценивать свое место и положение в мире и в очередной раз серьезно переоценивает свои силы. Во время Крымской войны Николай I искренне считал, что его военная мощь позволяет ему бросать вызов Англии и Франции и фактически предъявил им ультиматум о разделе сфер влияния в мире. Но когда объединенный англо-французкий флот вошел в Черное море, то оказалось, что российский флот годен только на то, чтобы затопить его в Севастопольской бухте, хотя война шла еще достаточно долго. Путин сегодня находится в той же ситуации, что и Николай I. Очень похожая аналогия прослеживается и со Второй Мировой войной — когда Гитлер тоже питал иллюзии относительно своего военного могущества. Его собственные генералы, отчаявшись убедить его в том, что он переоценивает свои силы, еще в 1939 году организовали против него заговор — к сожалению, неуспешный. Война Гитлера началась, продолжалась шесть лет, и за этот краткий период разрушила мир.
То же самое и с Россией: она вполне может ввязаться в войну против всего мира, взяв себе в союзники шиитов. Однако по сравнению с Вермахтом российская армия очень слаба, поэтому, столкнувшись с подавляющим технологическим превосходством Запада, Россия, скорее всего, потерпит поражение гораздо быстрее, чем Третий Рейх: счет пойдет на недели. Хотя, если Запад начнет медлить (как это он уже сделал в 1939 году), то есть шанс, хотя и небольшой, что Россия сможет мобилизовать свой военно-технический потенциал, и тогда война затянется. Однако даже без этого количество жертв может быть очень большим, так как Путин неоднократно давал понять, что не остановится перед применением ядерного оружия. Например, уже имеется информация, что сейчас в окружении Путина всерьез обсуждается вопрос о нанесении ядерных ударов по позициям «Исламского Государства», в частности, по Ракке, столице ИГИЛ.
Нельзя сбрасывать со счетов и возможность того, что исламские радикалы перейдут на новый уровень ведения террористической войны, совершат шаг вперед от тех технологий, которым их обучили еще Советы (и которые они применяют и до сих пор). И начнут использовать химическое, бактериологическое, портативное ядерное оружие, грязные бомбы и прочее, наносить удары по инфраструктуре Европы, США, России, Австралии, Японии.
Русский Монитор: Речь пойдет о многомиллионных жертвах?
К сожалению, когда мы говорим о больших жертвах, то по умолчанию подразумеваются жертвы среди западного населения. Например, в результате вторжения Советов в Афганистан счет жертв среди афганцев превысил миллион, в Сирии уже погибло около трехсот тысяч человек, в Ираке за годы войны – не меньше. В двух чеченских войнах, которые вела РФ, по официальным заниженным данным погибло сто восемьдесят тысяч чеченцев, по независимым оценкам – в два раза больше, триста двадцать – триста восемьдесят тысяч. Но когда рассуждают о войне, идет ли она вообще, эти жертвы не принимают в расчет, подсознательно полагая, что это «чурки» какие-то, а не настоящие белые люди. Я считаю, что это некорректный подход: вот представьте, как бы мы воспринимали обсуждаемые сейчас процессы, если бы в ходе них в центральной России, скажем, на линии СПб – Москва – Саратов погибли бы от войны миллион человек. Или в США – триста тысяч, или во Франции – триста восемьдесят тысяч. Просто надо осознать, что мы уже имеем дело с миллионами жертв. И боюсь, их число будет только расти.
