Спецоперация в городе Кундуз, Афганистан
Фото: Xinhua / Arui / Zuma / Global Look
Волнения в Кабуле, когда тысячи людей предъявили претензии власти и исламистам, напомнили о том, что Афганистан остается источником проблем для окружающих государств, в том числе и постсоветского пространства. К тому же официальные союзники России на опасном афганском направлении — две самые слабые и проблемные страны региона, Киргизия и Таджикистан. Более того, по уровню конфликтного потенциала обе республики мало чем отличаются от уже давно воюющего Афганистана. «Лента.ру» вспомнила о предложении в Госдуме о закрытии границ со Средней Азией и попыталась разобраться в том, насколько устойчивы южные рубежи России.
Таджикистан
В Таджикистане с 1992 по 1997 год шла гражданская война светской власти с оппозицией, возглавляемой исламистами. Правда, приверженность религиозному фундаментализму для противников правительства была, скорее, изначально данью региональной специфике, но в ходе боевых действий и сложных политических игр таджикская оппозиция еще больше вписалась в зеленый интернационал.
Тогда большой вклад в борьбу с исламистами сделал Ташкент — в частности, доставшаяся по наследству от Советской армии 15-я бригада спецназа Главного разведуправления, имевшая опыт боев в Афганистане, фактически составила костяк вооруженных сил тогдашнего Таджикистана. Боевая задача, как вспоминают ветераны гражданской, была поставлена именно так — «участвовать в восстановлении конституционного строя Республики Таджикистан».
Договориться Душанбе и Объединенную таджикскую оппозицию заставили в основном внешние игроки — Москва, Ташкент, Тегеран и знаменитый полевой командир Ахмад Шах Масуд, лидер Объединенного фронта в Афганистане. Весь мирный период истории этой постсоветской республики оппозиционеры, в частности их глава — руководитель Партии исламского возрождения Сайдулло Нури, показывали, что гражданское примирение для них — не фигура речи.
Марш в столице Афганистана — Кабуле, 11 ноября
Фото: Massoud Hossaini / AP
На какое-то время оппозицию допустили к власти, подразделения боевиков включили в вооруженные силы страны. Но практически сразу новый президент страны Эмомали Рахмонов начал вытеснять из правительства и парламента вчерашних врагов. Пользовавшийся огромным авторитетом Саид Абдулло Нури протестовал, но до последнего напоминал своим сторонникам о том, что мир в стране важнее всего, и не предпринимал действий, направленных на свержение режима.
После смерти Нури поползли слухи, что «устоду» помогли расстаться с жизнью, а давление на сложившую оружие оппозицию усилилось. В 2015 году представители партии в парламент не прошли, а вскоре политические исламисты в Таджикистане былизапрещены.
Таким образом Душанбе фактически свел возникший после окончания гражданской войны межтаджикский диалог к монологу — с политической сцены были убраны силы, которые пошли на компромисс и отказались от сотрудничества с радикалами.
Нетрудно понять, что это устраивает в республике далеко не всех. Тем более что с полноценным контролем над всей территорией страны у Душанбе есть определенные сложности. В 2010 году силовые структуры Таджикистана вели в Раштском районе бои с боевиками, возглавляемыми бывшими командирами Объединенной таджикской оппозиции. Спустя два года история повторилась в Горном Бадахшане.
Таджикские призывники проходят военную подготовку, архивное фото
Фото: Сергей Жуков / ТАСС
В этом году в республике внезапно поднял мятеж заместитель министра обороны по вооружениям — генерал Назарзода, в прошлом — полевой командир оппозиции. Официальный Душанбе объяснил все происками ПИВТ. Вспышки вооруженной борьбы внутри страны могут объясняться тем, что в республике процветает оружейно-наркотический бизнес, тесно связанный с соседним Афганистаном. Значит, претенденты на власть готовы сотрудничать с внешними силами. А после череды скандаловправительству самому приходится опровергать связи с боевиками «за речкой».
Киргизия и Узбекистан
Исламское движение Узбекистана и после окончания таджикского конфликта не отказалось от планов раскачать обстановку в Средней Азии — в июле 1999 года боевики успешно вторглись в Киргизию. О том, насколько эта республика была готова отражать атаки экстремистов, свидетельствует то, что те сразу же взяли в плен сотрудников министерства нацбезопасности Киргизии. До сентября вооруженные силы республики вытесняли экстремистов — решающую поддержку тут снова оказал Узбекистан. Военно-воздушные силы и спецназ этой страны наносили удары по боевикам, помогая силовикам Киргизии. Правда, Ташкент и тут не афишировал свое участие в боевых действиях против террористов.
После Баткенских событий Киргизия пережила в 2005 и 2010 годах два политических кризиса с государственными переворотами, в результате которых президенты были вынуждены бежать из страны. В 2010 году на юге республики вспыхнули — как сейчас принято говорить — «межэтнические» столкновения между узбеками и киргизами, унесшие жизни нескольких сотен человек. Беспорядки прекратились, но напряженность — специалисты обтекаемо говорят об «узбекском вопросе» на юге Киргизии — осталась. При этом и правоохранительные органы, и эксперты в последние годы уже довольно монотонно — тема приелась — предупреждают о росте числа религиозных радикалов в республике.
В начале 90-х глава Узбекистана Ислам Каримов выступал на митинге исламистов и даже встречался с Тахиром Юлдашевым, тогда руководителем крайне влиятельной религиозной группировки, а в будущем — основателем и главой Исламского движения Узбекистана, активного союзника «Аль-Каиды». Угроза перехвата власти исламистами в Узбекистане была реальной, но Ташкент быстро выдавил из страны опасных активистов.
Фото: Rahmat / Zuma / Global Look
Установившийся в Узбекистане режим по понятным причинам жестко критиковался западными правительствами и международными правозащитными организациями. Однако Ташкент показал, что противодействие религиозному экстремизму для него — фундаментальная основа национальной безопасности. Подавив в 2005 году андижанский мятеж, к которому были причастны исламисты, Ташкент вызвал недовольство Брюсселя и Вашингтона. В ответ на заявление Госдепа о необходимости проведения «независимого расследования» событий в этом ферганском городе, Узбекистан ответил, что не видит больше оснований для пребывания на своей территории в городе Карши базы ВВС США.
Туркмения
Туркменистан долгое время действительно оставался нейтральным — военные конфликты, устроенные исламистами обошли эту республику стороной. Но с 2015 года боевики в Афганистане вспомнили про своего соседа. «Реальная опасность с афганского направления существует для Туркмении. Там уже несколько месяцев ежедневно происходят перестрелки, озвучены территориальные претензии туркменских талибов к Ашхабаду, в Фариабе и Бадгисе идет концентрация сил. Ситуация очень серьезная еще и потому, что через туркменскую территорию реальна опасность инфильтрации боевиков на территории Узбекистана и Казахстана», — сообщил в феврале этого года востоковед, специалист по Средней Азии Александр Князев.
На подобные оценки Ашхабад реагирует крайне нервно. Так, в октябре МИД Туркменистана распространил заявление по поводу вполне нейтрального высказывания президента Казахстана Нурсултана Назарбаева о напряженной обстановке на границе этой республики с Афганистаном. Андрей Казанцев, директор аналитического центра Института международных исследований МГИМО не так давно прокомментировал доклад подразделения Брукинговского института (одного из ведущих аналитических центров США) в Дохе: «Туркменистан входит в список топ-20 стран, граждане которых воюют в ИГ. Причем он занимает третье место среди всех постсоветских стран, после России и Узбекистана. С учетом количества населения, по этим американским данным получается, что по числу террористов в ИГ в Сирии и Ираке на одного жителя Туркменистан занимает первое место на постсоветском пространстве!»
Союзники
В 2015 году исследователи коммуникационного холдинга «Минченко Консалтинг» опубликовали доклад «Оценка политических рисков для зарубежных инвесторов в странах Центральной Азии: сравнительный анализ». Выводы для стран Центральной Азии были неутешительные. Политические риски эксперты оценивали по 50-балльной шкале — чем выше балл, тем выше риски. Казахстан получил 18 баллов, Туркменистан — 33, Узбекистан — 38, Киргизия — 39, Таджикистан — 43.
Военнослужащие спецназа в Бишкеке
Фото: Табылды Кадырбеков / РИА Новости
В Узбекистане эксперты отметили как потенциально кризисный момент приближение этапа передачи власти действующим президентом Исламом Каримовым, но вместе с тем, по их оценкам, Узбекистан «лучше всего подготовлен к возможному региональному кризису после вывода основного контингента сил западной коалиции из Афганистана за счет наличия сравнительно мощных вооруженных сил, источников инфраструктурного финансирования».
Передний фронт борьбы с религиозным экстремизмом на границах СНГ представлен четырьмя государствами, лишь одно из которых — Узбекистан — обладает успешным и полноценным опытом противостояния исламистам в регионе и необходимыми для этого возможностями. Именно Ташкент воевал в регионе вместе с соседями и в определенной мере — за соседей. Туркменистан долгое время в силу собственной закрытости мог показывать хорошую мину при любой игре — сейчас власти этой республики упоминание об угрозе с юга заметно нервирует.
Бойцы «Талибана»
Фото: Xinhua / Arui / Zuma / Global Look
Два государства относительно недавно пережили острое гражданское противостояние и располагают крайне незначительными вооруженными силами — Киргизия и Таджикистан. В Киргизии еще может сохраняться межэтническая напряженность, а в Таджикистане политическая жизнь представляет собой рецидив гражданской войны. И именно эти две республики являются официальными союзниками России в регионе.
Филипп Прокудин
