Ровно сто лет назад Россия точно также ввязалась в войну, к которой была не готова, и которая стала для неё смертельной.
Во-первых, сейчас это уже очевидно, русские действуют не против ИГИЛ, а против прозападной и умеренной исламской сирийской оппозиции. Согласно обнародованным британскими СМИ данным, лишь 6% ударов российской авиации приходилось на ИГИЛ, что дало этой террористической организации некоторую фору в военных действиях и позволило захватить часть территорий.
И во-вторых, русские в любом случае оказались неспособны оказать серьезное влияние на ход боевых действий, не смогли оказать серьезную военную помощь Асаду, никаких серьезных успехов с помощью российской авиации и войск сирийское правительство достичь не смогло, может быть даже наоборот. Когда сирийская армия при поддержке российских войск начала наступление в провинции Хама и захватила одну-две деревни, кремлевская пропаганда преподнесла это как серьезное достижение, хотя на самом деле Асад потерял 26 танков, а это слишком большая цена для такой операции.
Операции русских успеха не имеют, и иметь не могут в силу незначительности их сил там. С другой стороны, присутствие войск РФ в Сирии вызвало всеобщее международное неодобрение, премьер-министр Турции официально обвинил Россию в сотрудничестве с ИГИЛ. А вчера впервые были обнародованы подтверждённые данные о первых потерях РФ в Сирии. По данным и израильских СМИ и агентства Рейтерс, как минимум три российских военнослужащих погибло и около 20 были ранены в результате артиллерийского обстрела в Латакии. До этого сообщалось, правда, по неподтвержденным данным, что был сбит российский самолет и 11 российских военнослужащих были захвачены в плен.
Что Россия может предпринять? Я вижу три пути, все из которых, как в старой русской сказке, все ведут к чему-нибудь нехорошему.
Первый вариант – российские войска остаются в Сирии в том количестве, которое есть.
В каком-то смысле это самый худший вариант. Поскольку показывает полную неадекватность Путина. Возникает вопрос, зачем он вообще туда полез. Если Путин думал, что несколько российских самолетов и сотня морских пехотинцев способны переломить ход войны, идущей четыре года, то значит, та информация, которую он получает, абсолютно неадекватна. А это крайне опасно. Получается, что картина окружающего мира, имеющаяся в голове Путина, с реальностью не имеет ничего общего. Это даже не обезьяна с гранатой, а обезьяна с ядерной бомбой.
Второй вариант – Путин объявляет о конце операции и выводит свои войска.
Это еще хуже. Ведь если Путин понимал, что его силы неспособны оказать влияние на ситуацию в стране, но все равно ввел войска, чтобы их потом быстро вывести, получается, что он просто решил поиграть в солдатики, чтобы это красиво показали по телевизору. И это уже говорит о его психической неадекватности.
Чем этот вариант еще рискован для Путина? Россия ввела свои силы, когда Асад находился в достаточно критическом положении, и Россия не смогла ему помочь, разве что временно подняла боевой дух, в результате чего сократилось дезертирство. Как только русские уйдут, это произведет отрицательный эффект. Поскольку русские не смогли помочь Асаду, его положение будет ухудшаться. В лучшем случае Асад закончит как Саддам Хусейн, в худшем – как Каддафи. Путин окажется в крайне неудобном положении. Ему придется как-то комментировать кадры краха режима Асада, который теперь, после вмешательства, будет рассматриваться как личное поражение Путина.
Оба этих варианта предполагают, что Путин не будет увеличивать число своих сил в Сирии, захочет ограничиться незначительным контингентом. Но нет никакой гарантии, что это ему это удастся. Кроме России, Америки и оппозиции есть еще два влиятельных игрока – сам режим Асада и Иран, который его поддерживает.
Поражение Асада для Ирана – это вопрос жизни и смерти. Тем более это вопрос жизни и смерти для самого Асада. И они сделают все, чтобы российские войска остались. Мы знаем, что само решение о вводе войск было принято под влиянием генерала Сулеймани, одного из руководителей «Корпуса стражи исламской революции», и у иранцев и сирийцев есть очень много рычагов давления на Москву, чтобы добиться усиления российского присутствия. Это и дипломатическое давление, и экономическое, и старый добрый подкуп, и разные провокации, чтобы втянуть Россию в полномасштабную операцию.
Кроме того, просто существует логика войны.
То, что Путин предполагает, это одно. Но если ты начал войну, то с каждым днем боевых действий из нее всё сложнее выйти. Уже сейчас российские силы подвергаются обстрелам, есть первые жертвы. Представьте себе, что вдруг войска противника окажутся вблизи российских баз, или у них вдруг появится более точное оружие (от саудовцев, турок, американцев, а может быть, якобы случайно украдено с иранской или сирийской базы). Что должны будут делать русские? Им придется ввести свой спецназ. А что, если спецназ попадет в засаду и частично будет уничтожен, а частично взят в плен? Тогда придется вводить более крупные наземные силы, и очень быстро произойдет то, что произошло в Афганистане.
Для того чтобы вести полноценную войну, Путину придется ввести в Сирию большие силы. Армия Асада – порядка 250 тыс. человек. И она уже потеряла 80% территории страны. То есть, чтобы переломить ход войны, численность русских экспедиционных сил должна составлять по самым минимальным подсчетам 50 тыс., желательно до 100 тыс. человек. Напомню, что, по мнению многих экспертов, 100 тыс это общее число боеспособных войск, имеющихся у РФ.
И при ведении масштабной войны в Сирии Россия столкнется с несколькими проблемами, решить которые им будет крайне сложно.
Российская армия – ни царская, ни советская — никогда не вела «заморских войн», находясь вдалеке от очага военных действий. Опыта нет. Заморские войны предполагают четкую логистику. России нужно перебросить огромное количество всякого снаряжения, речь идет о нескольких миллионах тонн. Как это сделать, непонятно. У России недостаточный парк транспортных судов. По воздуху – через Ирак, потому что Турция и Болгария закрыли воздушные пространства, это долго и дорого.
Второе – России придется воевать на трех специфических ТВД (театрах военных действий) – горах, пустыне и городах. В горах российская армия воевать умеет, но воюет она там плохо. А вот в городах, как показывает опыт всех чеченских войн, российско-грузинской войны и Донбасса (донецкий аэропорт), российская армия воевать не умеет вообще. Она – наследница советской армии. Которую к городским боям просто не готовили. Города предполагалось уничтожать ядерными ударами с воздуха, поэтому российская армия умеет только ровнять города с землей. Но в условиях Сирии русская авиация будет бесполезна, потому что ее применение требует четкой координации с сухопутными силами и высокоточного оружия, которого у России очень мало. Россия может только снести сирийские города. И у российской армии совсем нет опыта войны в пустыне. А это очень сложный ТВД. Солдаты из Пскова и Рязани не смогут там действовать без предварительной подготовки – там нужна другая тактика, особые требования к оружию и технике, другой способ ведения боев, не говоря о том, что понадобится время на акклиматизацию.
На это накладывается отсутствие возможности нормального снабжения. Так что в случае войны победа Путина в Сирии не только не гарантирована, но есть большая опасность поражения и даже полного разгрома.
Следующий вариант мог бы быть самым лучшим для Путина, правда, он не очень хорош для Украины. Это вариант, если существуют тайные соглашения между Америкой и Россией о том, что российские войска будут обеспечивать порядок в стране после ухода Асада. Главной проблемой является не столько ИГИЛ и прочие исламисты, сколько неопределенность – что делать после ухода Асада. Уже понятно, что к власти тогда придут суннитские умеренные силы, то есть находящиеся под контролем Саудовской Аравии или Турции, которые не устраивают публичные казни перед камерами (что они делают без камер – это уже никого не интересует) и не ставят своей целью джихад против всего остального мира. У полусветского режима Асада было много сторонников и вопрос в том, что с ними будет. Насколько мы знаем арабов, как они вели себя в подобных обстоятельствах в других арабских и неарабских странах, начнется резня алавитов, прочих нацменьшинств и сторонников Асада из суннитов. А это горы трупов, кровавые кадры в мировых выпусках новостей и новый поток беженцев. Единственный способ избежать этого – ввести миротворческий контингент, который возьмет под охрану, по крайней мере, на какой-то переходный период, районы, где проживают алавиты и сторонники Асада. Это тяжелая грязная работа. Понятно, что нужно будет вести какие-то боевые действия. Если Путин согласился на такое предложение, это был бы лучший для него вариант. Правда, для Украины он плох. Россия могла бы за это потребовать какую-то цену, скорее всего, свободу действий в Украине (молчаливое согласие на де-факто нахождение Крыма в его составе РФ и урегулирование ситуации на Донбассе на условиях Путина ) и Запад эту цену дал бы. Более того, Путин вполне мог бы получить Нобелевскую премию мира.
Но этот сценарий никак не подтверждается наблюдаемыми фактами. Даже наоборот. Можно было бы ожидать, что Россия начнёт оказывать какое-то давление на Асада. Но риторика Путина не изменилась. Путин должен был бы бомбить именно ИГИЛ, но этого нет, И скорее всего, при этом варианте не было бы военного напряжения между Россией и Турции. Эрдоган пригрозил, фактически, войной и полным разрывом экономических отношений, когда военные самолеты России несколько раз нарушали воздушное пространство Турции. Отношения с Саудией не намного лучше. А этот проект можно было бы осуществить в первую очередь в союзе с турками и саудовцами. Единственное, что может свидетельствовать в пользу этого сценария – это бездействие Порошенко, который в последнее время полностью снял Крым с международной повестки дня.
Но есть еще вариант. Мы привыкли, что Путин врет. И если он с трибуны скажет, что дважды-два – четыре, весь мир станет искать подвох, в чем тут ложь. А вдруг, на этот раз, он говорит правду? Путин в самом начале сирийской операции назвал ее цели. Вдруг он сказал действительно то, что собирается сделать? Он заявил, что у него две цели: первое — не просто сохранение режима Асада, а восстановление контроля его над всей территории Сирии. Второе: создание полноценных российских военных баз на территории Сирии. То есть, изменение стратегического баланса в регионе. Конец гегемонии НАТО в Средиземноморье.
Но это крайне опасный для Путина вариант, самоубийство. Поскольку предполагает тотальную конфронтацию и с НАТО и с суннитским миром.
Но есть нюанс. Вскоре после начала российской интервенции, в New York Times вышла статья Томаса Фридмана, это известный журналист, сторонник Обамы и близок к нему, в которой он сказал буквально следующее: «Мол, все ругают Обаму за уступки Путину, и совершенно напрасно. Он делает это совершенно осознано, он хочет, чтобы Путин проявил себя перед всем миром». Но мы можем перевести эти слова на язык реальных действий так: «Обама хочет заманить Путина в ловушку».
Весь мир уже сравнивает Путина с Гитлером. Аналогия, действительно, напрашивается. В 1936 году Гитлер захватывает Австрию (Крым), затем оккупация Судетской области (Донбасс), 1939 год – начало Второй мировой войны. СМИ говорят, что мир ничему не научился. Политики так же слепы, как и тогда. Что Гитлера нужно было остановить в 36-м году, и тогда бы не было 39-го. А вдруг мир таки чему-то научился? Вдруг мировые лидеры не слепы? И действительно решили остановить Путина не в 1939-м, а в 1936-м? И тогда напрашивается сценарий: Запад дает Путину втянуться в эту войну. Когда практически все сухопутные силы и авиации окажутся на сирийском театре военных действий, турки закрывают Босфор, англичане и американцы Гибралтар, на юге США, Египет, Саудия, и, возможно. Израиль, закрывают Баб-эль-Мандебский пролив, вход в Красное море. И российские силы оказываются в ловушке без снабжения и подкрепления.
Какой бы из перечисленных нами вариантов не реализовался, все они крайне опасны для России.
Ровно сто лет назад, в 1914 году, Россия точно также ввязалась в войну, к которой была не готова, и которая стала для неё смертельной. Хотя между тогдашней и сегодняшней ситуацией есть отличия. Тогда Россия была на пике экономического подъема и имела мощных союзников. Сейчас российская экономика находится в состоянии спада, а союзников у России нет совсем.
Похоже, история повторяется почти год в год. 2015-й год для Российской Федерации станет тем же, что 1914-го для Российской Империи — началом конца.
—
С уважением
אברהם שמולביץ
Авраам Шмулеви
