Умирает Рабинович. Страшный Суд, архангелы, личное дело…
– Жене изменял?
– Ну, как бы…
– Ясно. Налоговую обманывал?
– Ну не то, чтобы, но…
– Тоже ясно.
И так по всем пунктам. Понятно, что живой человек. Кто из нас без греха? Подводят итог:
– В общем, мужик ты неплохой, но накосячил изрядно. Одно липовое банкротство твоё чего стоит! Короче – и хотели бы тебе помочь, но – никак. Приговариваешься к аду!
Заходят сопровождающие, вежливо, но строго берут его под руки и уводят.
Бесконечный коридор, двери, двери. Откуда-то доносятся крики, стоны. Палёным пахнет. Таблички на дверях: "Ирландцы", "Малайцы". На одной двери даже "Инуиты" написано. Доводят Рабиновича до двери с надписью "Евреи".
– Ну, удачи тебе, греховодник, – и внутрь заталкивают с криком: "Принимайте пополнение!".
Заходит Рабинович, озирается со страхом. Жарища. Однако – вон виноградники виднеются, апельсиновая плантация, домики симпатичные невдалеке, белые, под металлочерепицей. Поля ухоженные, кругом автоматические системы орошения. А на горизонте – вообще мегаполис какой-то, небоскрёбы, стекло-бетон-ландшафтный дизайн.
Тут к нему мужичок на навороченном квадроцикле подъезжает и шлем мотоциклетный протягивает:
– Шалом! Новенький? Поехали, подброшу до жилья.
– А-а-а… Шалом! Скажите, это вот всё вокруг – это ад?
– Да, он самый.
– А как же пустыня, адское пламя, котлы, черти с вилами?
– Эх, мужик. Ты не видел, что тут 60 лет назад было, многое пришлось переделать!
