О Шалите.
Что делает мужчину хорошим бойцом и солдатом? А что делает его позором для своих соратников?
Шалит был из тех, кто просто тянул лямку и не вникал в тонкости службы. В Израиле таких и в армии, и на гражданке называют "маленькая голова". Наш "герой" выходил на боевые задания не имея никакого понятия о том, что происходит вокруг него, что собой представляет участок под их ответственностью, где потенциальный противник, какие союзные силы находятся рядом, и многое другое. Всё это доводится до сведения каждого бойца перед выходом на боевое задание во время предварительных брифингов. Шалит на них присутствовал, но не особо старался понять и запомнить выдаваемую бойцам информацию. Он был "всего лишь член экипажа" и во всём полагался на командира.
Если бы Шалит слушал внимательно инструктаж дежурного офицера, который проводил инструктажи регулярно перед каждым заданием, то он бы знал, что существует чёткое предупреждение разведки ШАБАКа о большой вероятности проникновения боевиков ХАМАСа, возможно через подкоп, и о попытке похищения солдата. Может быть, наш "герой" вспомнил бы, что в непосредственной близости, в нескольких минутах езды были союзные силы других родов войск, призыв которых мог бы изменить всю ситуацию на корню, результат боя был бы иным, и похищения удалось бы избежать.
Во время брифинга перед выходом на задание, экипажу было сообщено в точности где лежит в засаде каждая группа, какие силы быстрого реагирования находятся в готовности оказать немедленную поддержку. В 200 метрах от танка, рядом с пограничным забором, сидела в засаде группа бойцов из инженерного батальона "Яхалом". Полковник Ави Пелед, который был высшим чином в тот момент на участке границы, имел недостаточно наличных сил в подчинении, но очень хотел предоставить экипажам танков в дозорах в зоне его ответственности поддержку пехоты. Он выпросил два отряда бойцов у сапёров, которых ему предоставили как личное одолжение.
Оба отряда сапёров снялись со своих позиций за полчаса до начала атаки на танк. Можно было их вернуть, они были поблизости. Но для того, чтобы их вызвать – необходимо знать об их существовании и на какой частоте они слушают эфир. Шалит не был озабочен восприятием и запоминанием этой информации на инструктаже.
– Я не особо слушал, – признался он на следствии, – Командир слушал, я ему доверился.
Как происходило нападение.
Когда всё началось, наш боец, как упоминалось выше, дрых на своем месте, сиденье наводчика, справа от пушки в глубине башни. Его автомат лежал на полу башни под ним. Джантекс, каска танкистов, не был надет на его голову. Разгрузка с магазинами висела на спинке стульчика, а бронежилет был одет на нём.
В последствии, висящая на спинке разгрузка и бронежилет спасли его жизнь, к сожалению. Он уснул в 4:35 утра. До этого он был на командирском месте в качестве наблюдателя. Сменил его на наблюдении один из членов экипажа, и Шалит уснул сладким сном на своём сиденье. 25 минут спустя Шалит проснулся от звука взрыва, когда граната от РПГ попала в танк. Он поднял голову и успел увидеть, как командир, лейтенант Ханан Барак и заряжающий, первый сержант Павел Слуцкер очень быстро покидают машину. Наводчик увидел только их ноги, исчезающие в люках.
– Гиляд, покинь танк! – Кричал ему лейтенант Барак. Снизу, со стороны отделения водителя был слышен голос рядового капрала Рои Амитая, который тоже проснулся и кричал: –"Хана, Ханан!" Но Ханан ему уже не отвечал. Он и Слуцкер уже были снаружи.
Приказ оставить танк был прямо противоположен боевым инструкциям из устава для экипажа. Граната РПГ не причинила никакого вреда танку Меркава Мк.3. Это была лишь лёгкая царапина. Да, попадание вызывает шок и оглушает, всё-таки ракета ударила в танк, но на самом деле, не было ни одной причины покидать его! Танк не горел, все системы продолжали функционировать, танк был способен вести бой.
После происшествия прибыл механик из службы обеспечения, сел на место водителя, завёл двигатель и отвёл танк своим ходом на базу.
Танк Гильада Шалита был способен вести бой после попадания гранаты РПГ. Этот танк – потрясающая, надёжная и грозная боевая машина. У него есть мощная и эффективная пушка, три надёжных пулемёта, заряженных и готовых к бою, плюс ещё некоторые самые современные боевые возможности. Но экипаж покинул танк!
В пылу боя и под огнём, когда уровень адреналина зашкаливает, люди совершают ошибки, отступают от правил и указаний. Это случалось везде и всегда, и будет происходить в будущем. Решение оставить исправный танк, принятое в панике лейтенантом-командиром танка было ошибочным и за ошибку заплатили жизнью двое: Барак и Слуцкер. Их имя забыто, и никто не вспоминает об их роли в этой трагедии, кроме друзей и родственников.
Офицеры, которые вели следствие спросили Шалита, покинул ли он танк?
–Нет, не покинул.
–Почему? – спросили его.
–Потому, что в танке мне показалось более безопасно, чем там, снаружи, – ответил, –снаружи опасно, а внутри безопасно и защищённо.
Сразу после того, как Слуцкер и Барак покинули танк, Шалит услышал звуки автоматных очередей. Это были те выстрелы, которые попали в двоих, покидавших танк, и убили их. Их тела упали с танка на землю. Шалит слышал звуки падения. Наступила полная тишина. До Шалита дошло, что двое членов его экипажа, один из которых командир танка, или убиты или тяжело ранены. Капрал Рои Амитай, который спал до этого в отделении механика-водителя, застрял там. Гильад понял, что он теперь один против всего, что снаружи. Он принял решение остаться внутри. Не выйти и принять бой. А ведь у него были опции для того, чтобы достойно встретить врага и принять бой. У него был спаренный пулемёт, управляемый с места стрелка, без того, чтобы была необходимость высовывать голову из танка. Можно было просто пострелять куда угодно, и показать, что танк жив и кусается. Можно было принять командование на себя и дать указание водителю привести танк в движение, отвести машину в сторону, и осмотреть позицию, где произошло нападение и окрестности через тепловизионный прицел, и скосить всех врагов из пулемёта или раздавить их гусеницами.
Действия экипажа в случае внезапной атаки танка с нулевой дистанции и попытки захватить в плен экипаж разработаны ещё лет за десять до того, как Шалит призвался в армию. Эта простая и чёткая последовательность действий должна постоянно отрабатываться экипажем, и в моё время таки отрабатывалась регулярно.
Можно было перемолоть любого, кто попытается взобраться на танк, вращая башню, приводя танк в движение короткими рывками.
В тот самый момент снаружи было двое террористов, а общее количество террористов, проникших в ту ночь на территорию Израиля было 7 человек. Двое атаковали армейскую вышку с солдатами на ней, ранили нескольких солдат и пытались скрыться. Их застрелили. Ещё трое террористов атаковали бронетранспортёр, который стоял абсолютно пустой довольно далеко от танка. И двое атаковали танк. Если бы экипаж остался в танке, то эти двое были бы обречены, у них бы не было никаких шансов.
Даже Шалит, в одиночку, мог дать бой и выйти победителем. Это была его прямая обязанность согласно уставу после того, как командир вышел из строя.
Шалит против террориста, взбирающегося на танк.
И вот, Шалит сидит на своём месте в своём боевом отделении в глубине башни, и молится, чтобы всё скорей закончилось. И тут к танку подходит один из террористов, взбирается на танк и закидывает через люк командира в танк две или три гранаты. Шалит не запомнил взрывов, но запомнил густой дым.
Его бронежилет и разгрузка, которая висела на спинке, приняли на себя почти все осколки. Спинка его кресла была разбита в хлам, но сам Шалит только был легко ранен, просто чудом. Один осколок попал ему в локоть и один в задницу. Он был ни жив ни мёртв от животного страха, в шоке. Он остался в танке, пока, примерно через минуту-две, дыма стало столько, что стало трудно дышать. И тогда он решил, наконец, вылезать. И он вылез с пустыми руками. Свой автомат, укороченный карабин М-16, он оставил на полу башни. В армии это называется оставление личного оружия, да ещё в бою. Это само по себе тяжкое преступление, за которое полагается тюремное заключение.
Запертому в своём отделении водителю, оглушённому попаданием из гранатомёта, не повезло так, как наводчику. Для него бой закончился после гранат, не начавшись.
Если бы он взял с собой свой автомат и выглянул наружу раньше, то он бы увидел приближающегося к танку и карабкающегося на него террориста. Сверху он мог бы уничтожить врага без особых усилий. Но Шалит не был в сегодня в боевом настроении. Танк Шалита и всё оружие, что в нём было не произвёл ни одного выстрела.
Между прочим, закидывание нескольких гранат в танк свидетельствует о том, что первоначально террористы не планировали брать солдат в плен. Поубивать побольше – да. А захватить живыми после трёх гранат не рассчитывали.
А вот Шалит оказался живучим и везучим. Вот высовывает он бошку из люка командира, и что видит? А видит он вернувшегося террориста, забирающегося опять на танк спереди, там, где удобней всего.
Чтобы забраться на танк, нужны обе руки. Танк высокий, там ручки специальные сделаны. Вот террорист и закинул автомат за спину на ремне и схватился как раз за эти ручки. Вот стреляй в него в упор с двух метров! Захочешь – не промажешь! На самом деле это был второй террорист, который решил проверить успехи первого, закидавшего танк гранатами. А второй находился с другой стороны на земле.
Террорист карабкался на танк впервые в жизни, поэтому был весь поглощён сим занятием, Шалита не замечал в упор. Да и не думал он, что после гранат кто-то мог выжить.
Наш "герой" мог протянуть руку и положить ладонь на рукоятку пулемёта, установленного перед командирским люком, перевести пальцем предохранитель и, развернув немного ствол, скосить незваного гостя очередью. Очередь из пулемёта в упор – не увернёшься! Смерть будет мгновенной. Но "боец" не сделал ничего! Можно предположить, что одна единственная очередь разнесла бы первого террориста в клочья, а второй, скорее всего, как его соратники в другом месте, сбежал бы, получив отпор. Хотя вряд ли бы ему удалось у нормального танкиста. Пулемёт с лентой на 230 патронов против калаша с неполным рожком, стрелять сверху из укрытия против невыгодной позиции снизу…
– Ты не думал открыть огонь по террористу? – спросили Шалита следователи?
– Нет, – ответил, – я был полностью дезориентирован, не думал ни о чём, был в шоке.
Через несколько секунд террорист заметил танкиста, встал над ним, направил на того оружие, и потребовал на арабском: – Иди со мной! Шалит спустился с танка, дрожа, как осиновый лист от страха. Террорист направил на него автомат и скомандовал: – Тааль! (иди!). Подошёл второй террорист, на их лице была заметна радость от неожиданного успеха. Живой, но послушный израильтянин, этот тот приз, о котором ХАМАС мечтал годами, и вот, он в их руках!
Трое, пленный и похитители, поспешили назад в сторону пограничного забора. Они заложили заряд под забор и взорвали его в 5:21 утра. Шалит послушно последовал за своими пленителями через образовавшийся проход в заборе и колючей проволоке. Он не пытался замедлить движение, потянуть время, дождаться подмоги или другого танка. Он просто тащился, когда заставляли – бежал, когда террорист приказал ему ползти вслед за ним под колючей проволокой – он полз. Бронежилет Шалита был найден висящим на колючей проволоке на заборе. Очевидно, он снял его, чтобы быстрее двигаться.
Я уверен, что в этот момент Шалит вспомнил, какие указания дают солдатам на границе с Газой: любыми средствами не допустить похищения живого солдата. Да, именно так, это ни для кого не секрет в нашей стране, заранее всем даётся приказ, в ситуации, когда догнать похитителей с захваченным солдатом уже нет возможности, то следует открывать огонь изо всех средств, чтобы убить всех, но только не позволить взять в плен живого солдата. И в какой-то момент Шалит осознал, что именно звук приближающейся израильской техники является для него теперь звуком приближающейся смерти.
После пересечения препятствий на границе, все трое со всей возможной скоростью устремились вглубь. Прибыл танк, пункт видеонаблюдения заметил три удаляющиеся фигуры, но команды стрелять не поступило (и за это кто-то должен был ответить, и, я надеюсь, ответил). Ещё никому не было известно, что похищен солдат. Когда беглецы находились на расстоянии километра от границы, танк открыл огонь, но только из пулемёта. Не поступило разрешения на выстрел снарядами. Пулемёт оказался неэффективным на такой дистанции.
Все трое добрались до первой линии домов. Там стоял в ожидании трактор. Похитители и пленный проехали немного на тракторе, потом на машине, а потом сменили машину снова. По дороге арабы переодели солдата в гражданскую одежду. Так начались пять с половиной лет плена Гильада Шалита.
Выводы.
Журналист, который раздобыл материал следствия приходит к осторожному выводу, что, возможно всё-таки Шалит не совсем подходил для службы в боевых частях с самого начала. Журналист пишет, что уже для такого, как шалит было подвигом призваться в боевые части, но всё-таки не стоит забывать, что есть и страна, которую надо защищать, хоть об этом и не принято теперь говорить. Заслуженный и матёрый журналист Бен Каспит завершает главу так: нет никакой морали в этой басне, нет выводов кроме того, что это замечательно, что Шалит вернулся домой после стольких лет. А потом другой журналист, который приводит в газете этот отрывок из книги автора занимает рассуждает об этичности публикации материалов следствия.
Я возьму на себя смелость сделать выводы, которые не сделал ни первый журналист. Ни второй.
Во-первых, оба журналиста обычные трусы, которые испугались возмущения части читателей, прекраснодушных и недалёких, которые или не служили, или служили в Тель-Авиве с девяти утра до четырёх пополудни.
Я же никого не боюсь, чтобы заявить следующее:
Гильад Шалит это мелкая эгоистичная тварь, трус и предатель. Шалит не просто боялся за свою жизнь, но и боялся пораниться, терпеть боль и рисковать здоровьем. Шалит совершил осознанное предательство. На протяжении десятков минут, в течении которых длилось нападение и бегство, у Шалита постоянно возникали возможности оценить обстановку и предпринять хоть одну попытку что-то предпринять, чтобы помешать ситуации.
Пять с половиной лет были у труса и предателя, чтобы оценить всю низость своего падения и совершить Поступок, который бы искупил позор и уменьшил бы вред, принесённый Родине.
За пять с половиной лет даже под самым строгим надзором можно было что-то предпринять. Но за эти годы этот ходячий позор лишь мечтал об обмене и о том, как вернётся к маме.
Если я встречу этого подонка когда-нибудь на улице, я подойду к нему и задам ему столько неприятных вопросов, сколько смогу, но первый будет: "почему ты жив?". Потом я бы поинтересовался, подписал ли он карточку донора? Потому, что это единственное, чем он может принести хоть какую-то пользу.
Вопросы у меня есть не только к Гильаду, но и его отцу Ноаму, и к его матери Авиве. Я хотел бы их спросить, как получилось, что они вырастили такое никчёмное существо? Не меньше этого меня интересует, почему они считают жизнь своего сына дороже и важнее жизни сотен других граждан Израиля? Родители не склонны признаваться, что их дети – выросли ни к чему не годными трусами и эгоистами даже под давлением фактов, но всё же, за пять с половиной лет, когда зашла речь об освобождении тысячи заключённых, из которых у более чем половины кровь граждан Израиля на руках, неужели даже тогда у них не возникло где-то в глубине крамольной мысли, что их любимый сыночек не стоит и десятой доли этой цены?
Когда шла масштабная войсковая операция в Секторе Газа – поиск похищенного солдата, с многочисленными жертвами – у них не возникло мысли, что самым верным поступком было бы заявить, что их сын мёртв, погиб смертью храбрых? Как им теперь, нянчить труса и предателя, получив его назад, оплатив чужими болью и страданиями? А сколько наших солдат погибло в операциях по аресту террористов, которых потом выпустили по условиям сделки. Я могу им показать фотографию одного, командира моего отделения, лейтенанта Гиля Бадихи, командира танка, погибшего от пули снайпера в Рамалле 15 марта 2002 года в ходе масштабной операции по захвату боевиков ХАМАСа, которых потом отпустили.
Обо всём, что происходило за годы плена Шалита в стране и в мире вокруг этой темы можно написать несколько книг и диссертаций, и часть уже написана, часть пишется, и много ещё появится. Но это не моя задача. Мне интересно другое.
Я привёл историю Шалита и историю одного из моих командиров для того, чтобы выявить проблему и попытаться предположить, откуда берутся такие, как Шалит, откуда берутся герои.
Один из выводов напрашивается сам собой, и он таков: синдром шалита проявляется всё чаще, и свидетельствует о тяжёлой болезни общества и о деградации общественных ценностей и норм поведения. Об этом надо говорить подробней.
У меня есть ещё одна история, она о двух молодых девушках, двух подругах, сослуживицах, солдатках женского пехотного батальона. Обе оказались вместе перед необходимостью принять бой лицом к лицу с двумя террористами, которые уже расстреляли несколько гражданских машин и убили одного солдата. Одна совершила подвиг, а другая проявила трусость. Я расскажу эту историю в следующий раз, и потом перейду к философии и всяким заумным выводам, и вам, может быть, тогда уже станет совсем неинтересно.
Часть первая. Как не становятся героями. Начало.
Часть вторая. Как не становятся героями. Шалит.
Часть третья Две боевые подруги.
Часть четвёртая. Анализ. Выводы.
