Деда мы любили. На девятое мая он надевал пиджак с наградами, шел на демонстрацию. Там ему говорили, что он герой и что вообще он страну спас. Дед кивал. Ну, спас, чо!
В разборки между бывшими полицаями и бывшими партизанами не встревал. Ему-то какое дело! Они тут не пойми где по лесам шарахались, то полицай к партизанам переметнётся, то партизан в полицаи поступит: не война, а что зря… Сам-то он в армии был с тридцать девятого по сорок шестой. И воевать начал 22 июня. Отступал от границы на Т-26, а потом возвращался к ней на Т-34.
К наградам относился с раздражением — не настоящие. Значки какие-то. Каждый год в военкомате всем ветеранам по одной такой выдавали к празднику. Иногда и полицаям перепадало. К тридцатилетию там, к сорокалетию…
А настоящие его награды старший сын еще в детстве, обидевшись за что-то на отца, тайком кинул в печку. Их у деда было немного, но вот они-то и были ему дороги. Дед получал те награды на фронте, а ни в каком ни в военкомате. И не к празднику, а по результатам боёв.
Особенно ему жалко было ту, которая из песни – «медаль за город Будапешт». Жестоко было под Будапештом. Много танков сгорело. Дед выжил.
А про медали я потом понял. Когда смотрел военную хронику. Вон они, победители. Вся война за плечами. А много ли у них наград на гимнастерках? Три-четыре. Те самые, о которых дед жалел, те, которые в печке сгорели.
Когда пошла мода на георгиевские ленточки, он ничего не говорил. Ленточка — знак причастности. То есть, вроде, и ты каким-то боком был на той войне. И, получается, все, что ли, были? Ну, пускай носят. Не одобрял, но и не противился. У меня на машине такая висела.
Потом дед умер. А я понял, что больше не хочу отмечать День Победы. Надоело слушать, как на Воробьёвых Горах орут: «По-бе-да!!! Россия для русских, Москва — для москвичей! Россия — вперед!!!» Осталось только «Гол!» крикнуть. Или про шайбу. При чем тут та Победа?
Я вообще не понимаю, что мы празднуем. Победу над фашизмом? А почему тогда nazi ходят по Москве? Или это у нас победа над Германией? (У деда была эта медаль, так и называлась – «За победу над Германией»). Так Германия, по моим наблюдениям, нас после этого уже сто раз победила и ничего не празднует. Хотя, нацисты по ней не ходят. Мне, во всяком случае, никогда не попадались, в отличие от Москвы.
Да и не могу забыть гуманитарной помощи от тех самых побежденных. Они нам в девяностых еду всем миром собирали, а мы им за это опять танки по Красной Площади гоняем? Типа, наелись, можем и повоевать теперь?
В общем, не знаю. Еще сказали, что сейчас могут в тюрьму посадить за пересмотр решений Нюрнберга. Я-то сам еще не пересматривал, да и не собираюсь, в принципе. А про тюрьму соврали. Кругом кто хочет пересматривает, а никого не сажают.
Когда-то давно наш главный выступал в Германии. По-немецки, причем. Я, говорит, немцы дорогие, буду к вам обращаться на языке Гёте и Шиллера. Ну, всем понравилось, все похлопали. Он и втянулся.
С нами последнее время заговорил уже языком Гитлера с Геббельсом. Никакого мне Шиллера. Меня лично национал-предателем назвал. Ты чё, говорит, против того, чтоб Крым опять наш был? Я замялся, говорю, ну, в принципе, против. На хрен он нам нужен? Вроде ж, чужое. Да и так получается, даже не с покойника мы этот Крым снимаем, а вообще с раненого. Как же так! Некрасиво ж!
А, говорит! Ну, значит, ты точно национал-предатель! (Это он на людях. А не будь людей, я чувствую, вообще б по-другому назвал). Он стерх: считается, ему можно. Он нами давно стерховодит. Привык.
И, главное, тюрьмы не боится. Сам решения трибунала пересматривает, а сам не боится. И народ за него поголовно. Практически, все как один, в кого ни плюнь.
Хотя, почему народ?.. Ленин их вообще-то массами называл. Понимал, стервец, с кем дело имеет. И Надька ему понятливая попалась. Какой из массы народ может быть! Масса — она ж однородная. Те, кто из неё выбивается, те, кто против, они ж как соринки в гречке — и мало их, и вида они совсем другого. Зато остальные — зерно к зерну. Хоть сейчас в котелок сыпь! И есть опасение, что действительно засыплют, хотя вся эта гречка об этом пока даже не догадывается.
Наоборот. Правильно, говорят, главный наш птиц всё делает. Потому, что нас не любит никто и плюс геи распоясались. Я говорю, где это они распоясались? Мне отвечают — в телевизоре. Ну, тут я согласен, кстати. Что ни гляну на то, как Киселёв ручками по воздуху водит, – точно, думаю, распоясались!
А не любят, спрашиваю, где? Мне отвечают, что за границей. По всему периметру. И дальше тоже. А я вот не уверен. Чтоб любить или не любить, надо по крайней мере знать, кого любишь или ненавидишь. Вон я в Северной Каролине сказал, что из Москвы, так один умник тут же вспомнил: Москва — она в штате Айдахо, а Санкт-Петербург — тот во Флориде. Как он меня ненавидеть будет, если я вообще не из Айдахо! У него даже любить меня толком не получится, да и не дамся я.
И про Россию мне сказали, что она где-то возле Аляски, что, в общем, соответствует истине. Я и не спорил. Тем более, выпили. Как же, говорю, они так ненавидят, если пьют со мной?!
Ну, мне те, кто дальше Бобруйска ни разу не был, сразу объяснили, что я глупый и в телевизор не смотрю. То есть, по миру шляюсь, а сути не вижу. И происков не замечаю. Глупый. А в телевизоре и суть видно невооруженным глазом и происки торчат отовсюду.
«Ты чё, – говорят, – столько ездишь, а ни разу не видел детского садика для геев?! Ну, ты даёшь!» Я давай вспоминать. Сколько не мучился, так и не припомнил, чтоб где-нибудь геи куличики из песка лепили или в ряд на горшках сидели. Какая-то неправильная у меня заграница получается.
А тут, наконец, и до Крыма дошло. Со всех сторон слышу то про главную базу, то про гордость черноморского флота, то вообще про город русской морской славы… Никак такое счастье невозможно было хохлам оставлять.
Очень интересно. Но непонятно.
В чем слава-то? В том, что как ни война, так обязательно надо там народу положить выше крымских гор? И потом обязательно город сдать врагу в аренду? А начальству при этом смыться, как принято?
Не знаю… Гиблое это место какое-то, ей-богу. Хоть и не воюй там вообще. Как началось со светлейшего, так и продолжается всю дорогу. Город этот славный, крепость эту нашу неприступную, похоже, только ленивый не брал.
С детства меня вводила в шок картина «Оборона Севастополя». И до сих пор вводит. Красками, фигурами, образами. Дейнека вообще мастер. У него штыки по линейке, матросы гранаты на три метра от себя кидают, немцы с иголочки. И еще на заднем плане — танк подбитый. Явно не наш.
Красиво. Впечатляет.
Только неправда. Не было у Манштейна танков. Вообще ни одного. А крепость он взял. Со всеми ее корабельными батареями и казематами, природными укреплениями и бетонными шахтами. Мы на эти укрепления бетона угрохали больше, чем на Днепро-ГЭС, а он просто взял и всё. За что и получил фельдмаршала, хотя даже не заикался, что Севастополь — город фашистской воинской славы.
Так что, про Севастополь я не понимаю. Если доблесть в том, что там всё кровью залили, так у нас пол-страны такие. А если задумка состояла в том, чтоб матросы в своих белых штанах на зеленой траве светились, то в других армиях для этого пехоту используют и штаны выдают зеленые. Матрос, как мне кажется, он для другого. Он, вроде бы, для флота, а не для армии.
Но и про знаменитый черноморский флот мне ничего не понятно. Кто-нибудь в курсе, какие у этого флота победы были за всю его историю?
Это когда он при Петре сгнил весь на рейде?
Или когда при Екатерине не смог со штормом справиться и дружно к туркам в плен попал?
Говорят, Нахимов под Синопом турок победил. Точно, было! Так не худо бы посмотреть, какой флот тогда был у Нахимова и какой у турок. Просто сравнить соотношение пушек — 716 против 472. Пятьдесят лет строили фрегаты, съездили на тот берег разгромить турок и вернулись. И куда эти фрегаты сразу же делись?
А вот про то, куда делись, почему-то мало кто говорит. Вообще стараются не вспоминать. Победил Нахимов и всё, дальше знать необязательно! Потому, что дальше было хреново. И очень хреново. Потопил адмирал свои корабли. Прямо у Севастополя и потопил.
И тем самым положил начало самой главной традиции черноморских моряков — после него они, чуть что, сами свои корабли топят от греха подальше. Хоть кол им на голове теши, сразу фрегаты — на дно, сами — на берег.
Люди, вы ж, вроде орали, что у вас лучшие линкоры, броненосцы, крейсера, эсминцы и шаланды! Самые круглые ядра! Самые смышлёные матросы. Самые сиреневые торпеды! Снаряды самые бронебойные! Чё ж вы с супостатом не сражаетесь?!
Они говорят: «На фиг! На фиг! – «лучше лежать на дне, в тёплой прохладной мгле». А то слава уйдёт и традиция рухнет.
Не рухнула традиция. И после Нахимова флот топили. В революцию, например. Половину кораблей кайзеру отдали, половину какой-то мичман на дно пустил. Очень ему это дело нравилось.
Тут главное, вовремя поднять флаги «Погибаю, но не сдаюсь!» Мичман сказал, чтоб обязательно подняли для красоты. Ну и лупанул потом торпедами. Не сдались русские корабли русскому мичману. Печально опустились к барабулькам, но не сдались.
Или вот, последнюю войну взять. Не ту, что сейчас, а ту, когда о вежливости еще и речи не шло. Хотя, что значит, не было вежливости? – еще как была! Например, когда Гудериан с комбригом Кривошеиным в Бресте парад в тридцать девятом принимали. Тогда что мы с немцами, что немцы с нами — вежливость аж зашкаливала!
А потом куда-то всё делось. И давай мы их ждать в Севастополь. С моря почему-то. Никому, правда, и в голову не приходило, что у того же Манштейна был всего один торпедный катер. Но не до того было начальству, чтоб думать. Флот пора топить было, чтоб традицию не прерывать. А тем, кто успеет, тем в кавказские порты смываться, чтоб стоять там до конца войны безвылазно.
Так объясните мне теперь, в чем же слава черноморского флота. Именно как флота. А не как вечного поставщика смертников в пехоту.
Кстати, в городе русской морской славы корабли не только топили, но еще и взрывали. Только вот не мы. Этим как раз враги, суки, занимались обычно. То линкор «Императрица Мария» взорвут, то линкор «Новороссийск», который раньше был «Giulio Cesare». Очень врагам нравилось наши линкоры на дно пускать под носом у штаба непобедимого флота.
Сами мы там если что и взорвали, то только БПК «Отважный» в 1974 году. Учения у нас тогда были. Ну и взорвались на «Отважном» ракеты с бомбами. И керосин взорвался. Утонул «Отважный». Опять люди погибли. Всё как всегда.
А тут читаю недавно: «Черноморский флот РФ потопил два свои корабля, заблокировав тем самым выход украинского ВМФ». Во, блин, думаю! – снова за старое взялись!
То есть, остались, оказывается, еще на Черном море настоящие геройские русские моряки! Взяли и потопили. А как ты еще врага с помощью флота остановишь? Чем его еще на Черном море напугать можешь? Только этим!
На ракеты надеяться побоялись, на пушки главного калибра — тоже. (Хрен его знает, куда эти ракеты полетят, и кто эти снаряды делал). При Нахимове точно известно было: командир батареи заплатил тыловому офицеру — тот и привез ядра. Не заплатил — извините, ваше благородие! То есть, хоть какая-то система существовала.
А сейчас непонятно, кому платить и что тебе за это привезут. Может, вообще ничего. Так что топить корабли — надежнее. Да и привычней: открыл кингстоны и сиди кури на солнышке, пока из воды только мачты торчать не будут. Тем более, что в кавказские порты теперь фиг смоешься.
Но беда одна не ходит. Говорят, Донецк к нам собрался. Потому, что русские. Как они по-русски там говорят — это отдельная история, даже начинать не буду. Может, они, конечно, и хотят к нам. А вот я их точно не хочу.
Я не против, если б мы присоединили к себе Силиконовую Долину. Вместе с людьми. Тем более, те наши, что там сидят под гнётом у Америки, те как раз по-русски говорят гораздо лучше донецких. Да и не только по-русски.
Очень хорошо б ещё было присоединить Церн. Прям взять и забрать к себе вместе с физиками и с коллайдером. Чё он там валяется? Или Гарвард с Принстоном куда-нибудь в Козельск перетащить. А то еще – забрать у Германии все их дороги и настелить нам тут. Пускай немцы, если такие умные, попробуют на уазиках из Кёльна в Бонн через болото за хлебом ездить!
Много есть кого забрать. Лётчиков Люфтганзы, моряков Англии (на Чёрное море), рыбаков Норвегии (с траулерами), дизайнеров Италии (всех поголовно! И Коллизей ихний к нам на ВДНХ). Еще, допустим, районные суды у в Швеции хорошо б умыкнуть. С судьями. Напоить всех и забрать прямо в мантиях.
Очень хочу присоединить голландских полицейских, глав администрации из Дании, хочу бельгийских дорожных рабочих, у которых не принято ночью обозначать открытый люк, сунув туда железную трубу.
А донецких не хочу. Таких у нас и у самих — пруд пруди. Я и крымских-то не хотел — что они вообще умеют, кроме как койки в своих курятниках сдавать? Ракушку к ракушке клеить, чтоб «Привет с Крыма» получался? Я вообще не понял, с чего надо лезть к соседу и учить его жить. Только потому, что он сейчас болеет?
Но меня, к сожалению, никто не спрашивал. И прав был Вакарчук:
Дайте нам бути такими, якими ми є
Дайте нам спокій від ваших щоденних атак
Дайте нам бути такими, якими ми є
Тому, хто чує давно вже все ясно й так
Сам Вакарчук теперь, понятное дело, запрещен. А я смотрю на то, что происходит и понимаю, что День Победы для меня уже не будет таким, каким он был в детстве.
Таким, каким он был при живом деде, который четыре года для меня эту победу зубами выгрызал. Причем, вместе с теми, кого российская армия сейчас давит и у кого тайком, скрывая знаки различия, отрывает территории.
Так что, «Спасибо деду за победу» теперь будет моим частным делом. Ни государство, ни его опозорившая себя армия к этому больше никакого отношения не имеют.
И георгиевскую ленту я на машину больше не повешу. Потому, что её сейчас носят те, кто прячет свои погоны, шевроны, звёздочки и звания.
Почему-то наш альфа-стерх не называет коллаборантов «национал-предателями Украины». Почему-то они для него – «русско-язычное население» непонятного региона с диковинным названием «Домбас», которое, собственно, и характеризует уровень их русско-язычности.
А самих их там за ленточки начали называть словом «колорадос».
Что до меня, то в Крым я точно не поеду. Эстетика койки в углу, непонятно-из-кого-шашлыка, гремящего шансона и забитых пляжей меня не прельщает.
Но вот какое дело. Чёрт с ним, с Крымом, а Киев мне всегда нравился. Два года назад я там в очередной раз был и снял короткий ролик. Мне жаль, но, наверное, таким Киев мне уже не увидеть. Не смогу смотреть на него так же, как смотрел раньше. Да и на меня самого там будут смотреть по-другому. Как на человека с георгиевской ленточкой.
А я совсем не хочу быть колорадским жуком. Противно. Я же помню, как детстве мы их собирали и дед внимательно проходил потом по огороду, проверяя, не осталось ли где на кустах этой гадости. Потому, что знал: если за ними не следить, то урожая не будет…
suzemka
