Трагедия в благополучной московской семье. Отличница из МГУ ушла из семьи и уехала в ИГИЛ.
27 мая студентка-отличница второго курса философского факультета МГУ Варя Караулова сказала матери, что едет в МГУ и вышла из дома. После этого дочь написала маме SMS-сообщение, в котором попросила ее погулять с собакой (чего раньше никогда не делала), и в тот день домой не вернулась. Той же ночью родители обратились в полицию и уже на следующий день стало известно, что Варя находится на территории Турции, причем, судя по биллингу телефона, уже на границе с Сирией. Узнавая с каждым часом все больше информации родители с ужасом стали осознавать, что — судя по всему — дочь отправилась в зону действия террористической организации «Исламское государство».
Что могло произойти с золотой медалисткой, знающей пять иностранных языков (английский, немецкий, французский, арабский и латынь), не имевшей серьезных конфликтов с родителями или однокурсниками — об этом поговорили с ее отцом, Павлом Карауловым.
– Есть хоть какая-то информация о том, что произошло с Варей после того как вышла в среду из дома?
– Мы выяснили, что на ее имя был получен в МИДе паспорт, причем, как известно, для этого непосредственное присутствие хозяина паспорта не требуется. Известно, что был куплен тур в Стамбул и билет в один конец. Известно, что паспорт и билет прошли регистрацию в Шереметьево и аэропорта Ататюрка в Стамбуле, а также что в Стамбуле был зарегистрирован ее телефон.
– Были у вас ранее хоть какие-то основания предполагать, что с вашей дочкой что-то не так, что она замкнулась на себе или что-то в этом роде?
– Вынужден самокритично сказать, что у родителей психика искажается и они могут закрывать глаза на какие-то вещи, но мне казалось, что все находится в пределах разумного и допустимого. Варя была очень прилежной ученицей, она много времени уделяла книгам, спорту, языкам. Не интересовалась алкоголем и может быть, кстати, в связи с этим не так много общалась со сверстниками и находилась немного в стороне в том числе и от своих одногруппников, что, видимо, усилилось на втором курсе.
– Из ее поведения как-то можно было понять, что она интересуется исламом?
– В сентябре она стала изучать арабский язык и в доме появлялись книжки, посвященные исламу, но обучение на философском факультете на отделении культурологии МГУ подразумевают изучения религии и религиоведения. Только теперь мы узнали, что, уходя из дома в одежде нормального московского студента, в МГУ она надевала хиджаб, носила длинное платье и кофты с длинными рукавами темного цвета. Такая перемена в одежде началась где-то в октябре.
Варя пользовалась какими соцсетями?
– У Вари был весь набор современного московского студента – смартфон последнего поколения, планшет, ноутбук. У нее есть аккаунт Вконтакте, Фейсбук, у нее был WhatsApp. На самом деле, даже ежедневный мониторинг ее страниц в соцсетях уже позволил бы нам какие-то действия превентивные предпринять.
КОММЕНТАРИИ ЭКСПЕРТОВ
Роман СИЛАНТЬЕВ, исламовед: «Девушек вербуют в соцсетях и превращают в военно-полевых жен боевиков»
– Несколько лет назад девочка-отличница из Якутии, из уважаемой семьи, поехала поступать в московский вуз и пропала. Через год пришло сообщение из Пакистана: на теле атаковавшей блокпост смертницы нашли паспорт на ее имя. Примерно месяц назад молоденькая девушка из Петербурга, известная своими фашистскими взглядами, перешла в идеологию «Исламского государства», выехала в Сирию и теперь вербует оттуда девиц. И такие случаи исчисляются десятками, если не сотнями. Поэтому вполне вероятно предположить и в нынешней еще малоизученной истории такой сценарий, – поделился с «КП» эксперт.
– Вербуют в основном откуда?
– Из Европы, Средней Азии едет гораздо больше, чем из России. А уж главные поставщики таких кадров – Турция, Саудовская Аравия.
– Что их там обычно ждет?
– Участь военно-полевых жен – назовем это деликатно, черных вдов с соответствующими поясами. Хотя некоторые, как известная «Белая вдова» из Англии, выбиваются даже в генералитет.
– Есть ли шансы оттуда вернуться?
– Вероятность ниже 50%. Но кое-кто возвращается – границы же там не на замке. Если психика совсем травмирована, то даже не подумают вернуться.
– Как родственники и окружение потенциальной жертвы могут распознать угрозу?
– Если ваш близкий человек заходит на сайты экстремистского характера – это очень плохой сигнал. Активная вербовка идет как раз через интернет и соцсети. Впереди может быть «ИГ» или батальон «Азов», что не сильно лучше. Надо браться за человека сразу же, как на ранней стадии алкоголизма или наркомании. Дальше могут и не спасти.
Михаил Зотов, детский и семейный психолог: "Все случилось не вдруг, сигналы были в семье и раньше"
– Михаил, скажите, пожалуйста, в каких случаях родители должны бить тревогу, видя поведение своего ребенка?
– Вопрос действительно глубокий. Это отслеживается, что называется, с самого раннего детства, еще начиная с детского сада. Потому что тогда уже формируется открытость или закрытость по отношению к родителям и сверстникам. И потом уже в дальнейшем это развивается. Если ребенка упустили на первых стадиях обучения – 1-2 класс, то мы классу к пятому-седьмому уже получаем то, что получаем. Поэтому мы говорим здесь уже о совершившемся действии. Хотя все закладывалось вначале.
Вот вы говорите – вдруг это произошло – да не вдруг это произошло, это не может быть вдруг. Это когда-то сформировалось. И то, что ребенок не общается, то, что он скрытный, то, что он что-то не говорит, что-то прячет – эти сигналы существуют в семье. И мне удивительно, что родители не смогли увидеть таких простых вещей, как ребенок, во-первых, не делится своими впечатлениями, не говорит о своих сверстниках, не делится своими историями в школе, не говорит о своих друзьях. Вот это уже огромное количество сигналов, говорящих о том, что что-то с ребенком происходит.
Почему уходят люди туда? Почему не только подростки, но и взрослые уходят туда? Да потому, что они получают там то, что не получают в среде. Если я не получаю что-то в семье, я пойду искать на стороне. А тут вдруг приходит информация, что мне говорят – ты лучшая, ты умница, ты красавица, иди к нам, мы понимаем, как тебе тяжело, мы тебя поддержим, мы с тобой, мы твоя семья. Все, я, конечно, пойду туда. Вот в чем дело.
Максим Шевченко, правозащитник: "В набат бить пока рано"
– Здесь ведь в самом факте принятия любой религии нет никакого преступления. Если же человек становится на путь терроризма или оправдания терроризма, или поддержки терроризма, то есть, безусловно, чудовищное преступление, которое должно быть наказано, поэтому, если Варвара просто уехала, может, она влюбилась в какого-нибудь мусульманина, по любви приняла ислам там или, не знаю, как-то по иному, это ее личное дело. Если же она вдруг стала размещать в Сети какие-то посты или видео, в которых она говорит о каких-то террористических наклонностях своих или устремлениях, я, правда, этого не видел, то это, конечно, безобразие. Поэтмоу я бы тут четко зафиксировал первую позицию. Выбор личный человека религиозный – это полностью его право, он не преступен ни в какой форме. А все, что остальное, что я упомянул, то есть, поддержка террористической деятельности – это абсолютное преступление.
– Мы пытаемся понять, что могло с девушкой произойти? Похоже ли это на то, что она влюбилась и улетела?
– Конечно. У меня есть знакомая – полюбила турка, вышла замуж за турка – я даже не знаю, приняла она ислам или нет, но они живут счастливо много лет и у них трое детишек. Так же живут десятки тысяч наших женщин в Ливане, в Сирии. Поэтому в этом нет ничего такого, от чего надо было бы делать круглые глаза и говорить – ах, ужасно. Другой вопрос – если ее завербовали проповедники какого-то экстремистского или террористического направления – это дело серьезное. Если с Варварой это происходит, я считаю, ей надо помогать. Мне приходилось по роду моей работы общаться с такими женщинами, которые находились на грани такого как бы вовлечения в террористическую деятельность, и меня поражало, что фактически часто я, как журналист, был первый, кто с ними просто по-человечески поговорил. С ними просто мало кто работает, мало кто разговаривает, к сожалению. Потому что надо понимать, что, когда человек попадает в Секту, тут неважно, исламская она, христианская, иудейская или какая-либо еще, или какая-то неофитская, он рвет, как правило, связи со своими родными. То есть, традиционные каналы как бы воздействия на него прерываются.
Фактически он попадает полностью во власть и под контроль тех, кто его готовит для какой-то цели там. Быть самоубийцей или еще что-то. И тут бы как раз правозащитникам и психологам прийти на помощь и поговорить с такими людьми, и заниматься какой-то реабилитацией. Зачастую им просто не хватает человеческого слова, которое бы к ним было адресовано. Но это, к сожалению, крайне редко происходит. Поэтому в данном случае мы не знаем, что случилось, я считаю, что в набат бить пока рано – у нас нет достоверной информации о том, что происходит с девушкой.
Ярослава ТАНЬКОВА
Когда я слышу традиционное родительское "…ее похитили!" в отношении беглянок типа Вари, даже не знаю, смеяться или плакать. Уж сколько раз мы с правозащитниками разыскивали на территории Египта и Турции подобных "жертв"! Находили – на дискотеке, в объятиях волоокого "хабиба", (в переводе – "любимого") искренне недоумевающими: "Ну, я же написала маме в смс, что у меня все хорошо!" Так что, по опыту скажу: ни к похищению, ни к рабству эта история, скорее всего, отношения не имеет. Хиджаб, ислам и побег из дома – результат девичьей влюбленности в некоего турецкого юношу, встреченного либо на отдыхе, либо на просторах интернета. Причем, подобный поворот дел стандартен до оскомины и зовется в народе "синдромом восточной сказки"!
Из российских СМИ.
63 элементов 5,514 сек.