Обладатель шести «Хрустальных сов» и одной «Бриллиантовой», первый магистр клуба «Что? Где? Когда?», Александр Друзь больше тридцати лет играет в интеллектуальные игры, много работает со школьниками, выступает за сохранение советской системы образования и уверяет, что много знающий человек может быть идиотом. О том, зачем перед игрой знатоки ходят в финскую баню и о поколении «башковитых и безмозглых» Александр Друзь рассказал в интервью Jewish.ru.
ФАЛЬШИВЫЙ ИЗРАИЛЬСКИЙ ПАСПОРТ К ВЫБОРАМ В ЗАКС
— В советские времена Ленинград считался рассадником антисемитизма. Вы родились и выросли в этом городе. Были ли у вас трудности из-за вашего происхождения?
— Были. При поступлении в вуз. Сдуру пошел в такой, куда уже лет пятнадцать, наверное, не принимали евреев. Но я был молодой, самонадеянный, у меня была в этот вуз рекомендация от райкома комсомола, поэтому я туда поперся. Меня спокойно срезали на последнем экзамене — по физике, поставили двойку. Через три года я пошел в другой вуз — Институт инженеров железнодорожного транспорта. За это время я с красным дипломом окончил индустриально-педагогический техникум, поэтому сдавал один экзамен. Ровно ту же самую физику. Сдал на пять и поступил.
— А на какую специальность вы поступали в том вузе, где вас срезали?
— Это была гражданская специальность, связанная с морем. Папа был военный моряк. Я хотел поступать в военное училище, но папа отсоветовал. Потому что вся его жизнь была связана с флотом, и он понимал, как на флоте менялось отношение к евреям, особенно после Шестидневной войны и Войны Судного дня. Я решил получить какую-нибудь гражданскую специальность, связанную с морем. Тут-то меня партия и правительство и поставили на место.
— Загубили мечту…
— Ну, это не мечта была. Просто отец бредил морем, все друзья у него были морские, каждый год проходила встреча ветеранов-подводников. Я видел этих людей, они были героями. Такое же героическое будущее виделось и мне. Не получилось.
— Ваши противники во время предвыборной кампании в Законодательное собрание Санкт-Петербурга много лет назад тоже не брезговали антисемитскими приемами. Какие-то автобусы с ортодоксальными евреями и подарками якобы от вас ездили по школам, какие-то граффити со звездой Давида появлялись.
— Да, было и такое. А накануне выборов, в день тишины, в округе появились плакаты, воспроизводящие мой израильский паспорт, которого у меня, кстати, никогда не было и до сих пор нет. Фотографию в «паспорте» ребята, работавшие на соперника, взяли с моих предвыборных листовок, с помощью «Фотошопа» вклеили в паспорт. То, что в нем было написано на иврите, ничему вообще не соответствовало.
— Кто-то очень сильно не хотел, чтобы вы попали в Законодательное собрание?
— Кто-то очень сильно хотел попасть в Законодательное собрание. Я думаю, что, в конечном счете, он и попал. А я на тех выборах пришел третьим. Вторым был нынешний председатель ЗАКСа, так что это хороший результат.
— Почему вы решили баллотироваться в депутаты?
— Мне было интересно. Когда появилась возможность, я решил попробовать. Это был интересный опыт — с криминалом, с уголовными делами, с предательством. Все, что могло произойти плохого, — произошло на моих выборах.
— И вы все равно считаете это удачным опытом?
— Я не сказал «удачный», я сказал «интересный». Любой опыт интересен. Хотя семья очень сильно волновалась, особенно когда моему доверенному лицу прямо у него дома разбили голову — и ему, и жене. Сейчас, почти через 20 лет, смешно вспоминать, но тогда было не смешно.
«ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ ВСЕ ЗНАТЬ»
— Вы называете себя азартным человеком, а производите впечатление спокойного и отрешенного. Даже сейчас, когда говорите о том, что вас волнует.
— Нет, я не спокойный и не отрешенный. На играх я сконцентрированный. На самом деле, когда я играю, то всякое бывает. В «Что? Где? Когда?» не так, там все-таки атмосфера клубная, и поэтому там я эмоции сдерживаю. А вот, допустим, на «Брейн-ринге», там… В общем, есть всякие видео, которые показывают, что я не всегда бываю уравновешенным.
— Что вас больше увлекает в интеллектуальных играх: азарт или возможность продемонстрировать интеллект?
— Это взаимосвязанные вещи. На самом деле, меня увлекает возможность справиться с вызовом. В том числе и на выборах. Это был вызов, который надо было преодолеть. Меня увлекает идея оказаться выше ситуации. Сделать то дело, которое ты делаешь, как можно лучше. Именно в этом мой азарт.
— Что важнее в игре: знать больше, чем остальные, или уметь анализировать и соображать быстрее?
— Человек не может все знать. Даже если ты стремишься к этому, у тебя это не получится. Поэтому важнее, конечно, умение распорядиться теми знаниями, которые у тебя есть, и на их основе с помощью аналитического, логического мышления, интуиции прийти к новым знаниями. В этом главное удовольствие на интеллектуальных играх. Когда ты знаешь и вспомнил — радость небольшая. А вот когда не знал и сообразил — это колоссальное удовольствие.
— Вы помните вопрос в «Что? Где? Когда?», который доставил вам такое удовольствие?
— Очень хорошо помню первый вопрос, на который я дал правильный ответ, это было в 1981 году. На подносе вынесли предметы, похожие на разноцветные камушки. Телезритель из Холмогоров спрашивал, каким образом эти предметы связаны с его родным городом. Команда начала обсуждать, а я догадался взять предметы в руки. Они оказались слишком легкими для камушков. Я подумал, что они явно искусственного происхождения и что скорее всего это смальта. То есть разноцветное стекло, которое используется для изготовления мозаики. А мозаика в России возродилась благодаря Ломоносову, который был уроженцем Холмогоров. Это и был правильный ответ.
— Мне всегда было интересно: а как в «Что? Где? Когда?» набираются команды?
— Я всегда играл в командах, которые формировались на основе личностных симпатий. Было время, когда команды выбирались случайным образом: тасовалась колода карт, у каждого игрока была своя карта, чьи карты вытянули, те и играют. Это тоже было интересно, потому что это тоже вызов. Как ты поведешь себя в игре с людьми, которых иногда толком не знаешь, а иногда знаешь хорошо, но с плохой стороны? Но я стараюсь не играть с людьми, которые мне не симпатичны.
Кстати, в 83-м году психологи провели в клубе тест с целью составить оптимальную сборную «Что? Где? Когда?». За главный принцип они взяли взаимопонимание. Считается, что если люди смотрят на жизнь одинаково, если они единомышленники, то они смогут достичь лучших результатов в своей деятельности, а если вы плохо друг друга понимаете, то результата не будет. Психологи проверили, на сколько баллов совпадали знатоки? Там была 12-бальная шкала: совпадения на уровне 1-2 баллов — это знакомые из серии «привет- как дела», 3-4 балла — это те, кого приглашают к себе на день рождения. 5-6 баллов — это уже нормально функционирующий коллектив. 7 баллов — группа, которая достигает выдающихся результатов.
— С кем вы совпали?
— У меня было совпадение с игроком старшего поколения Олегом Долговым — в 8 баллов, это было максимальное совпадение по клубу. Такой балл обычно бывает у братьев-сестер, которые в одной семье растут. То есть, практически, мы были близнецами. Я Олега толком не знал. Подхожу к нему, говорю: «Здравствуйте, Олег. Мы с вами, судя по тесту, братья. Я бы хотел познакомиться». Он ко мне оборачивается, а у него рубашка той же фирмы, что и у меня. Только у меня голубая, а у него кремовая. Мы с ним одинаковые рубашки купили, то есть эта система работает.
По результатам теста была сформирована оптимальная сборная, как раз из тех людей, у которых были максимальные совпадения друг с другом. Туда попали игроки старшего поколения: Константин Анохин, Петр Братышев, Андрей Гурков, и те, кто позже закончили играть: Галина Наумова, Олег Долгов. Ну, и я. Такая была идеальная сборная, у нас средний балл совпадения был почти 5.
— И как результаты? Вы действительно были оптимальной сборной?
— А мы никогда не играли вместе. Но благодаря совпадению с Долговым, я считаю, сформировалась лучшая команда «всех времен и народов»: команда Сиднева образца 85-89-го годов. В ней играли Олег Долгов, Леонид Владимирский, Никита Шангин, Сергей Пестов и я, а капитаном был Виктор Сиднев. В свое время считалось, что это лучшая команда клуба. То есть мы с Сидневым сейчас осколки той великой команды. Продолжаем играть вместе.
«МЫ ТРЕНИРУЕМСЯ В БАНЕ»
— Вы как-то готовитесь к игре? Проводите какие-то тренировки?
— Большинство нашей команды — игроки спортивного ЧГК, так что они тренируются на турнирах. До игры у нас проходят три тренировки, одна в день игры — в финской бане. Да, финская баня у нас входит в предстартовую подготовку. Потому что она оказывает благотворное воздействие на организм и правильно настраивает на игру. И обязательно финская, потому что русская баня не мобилизует, она расслабляет. После русской бани играть не хочется, хочется лечь и лежать. И вот в бане мы тренируемся: нам задают вопросы с прошедших турниров, мы отвечаем на них.
— Наверное, это очень необычно со стороны выглядит: сидят люди в бане, вопросы друг другу задают.
— Могу пригласить вас посмотреть на это. Если вас не смущает, что мы все голые. Когда-то мы ходили в баню тренироваться большой компанией, двумя командами, были мальчики-девочки, и было все хорошо. Главное, чтобы визга не было, когда вдруг кто-то увидел человека без одежды. Все равно же ничего нового не увидел.
— А как ваша жена относится к вашим тренировкам? К играм?
— Жена терпит. 34 года уже. Она не играет: говорит, что в семье должен быть хоть один человек нормальный. А дочки играют и в телеклубе, когда есть возможность, участвуют в спортивном ЧГК, особенно Инна.
— Ваши дочери сами захотели играть в интеллектуальные игры?
— Я считаю, что такие игры полезны для детей, они в ЧГК становятся лучше. И раз я так считаю, я не мог не поставить эксперимент на собственной семье. Девочкам было предложено — и им понравилось. Если бы не понравилось, никто бы не настаивал. К тому же все наши общения, тренировки происходили на глазах детей. Домой приходили такие люди, как Леня Владимирский, Витя Сиднев. И питерская команда, известная под названием «команда Блинова», тоже тренировались у меня дома. Когда такие интересные люди постоянно на виду, им, естественно, хочется подражать.
Повторюсь: я больше 20 лет тренирую детские команды и считаю, что интеллектуальные игры полезны для подрастающего поколения. Но только в правильных дозах. Это как спорт: занятия физкультурой полезны, а вот спорт высоких достижений уже почти вреден для здоровья. Посмотрите, какие травмы у футболистов, горнолыжников, какие проблемы у тяжелоатлетов. Вот и интеллектуальный спорт для формирования личности полезен в небольших дозах. Когда я тренирую команду школьников, я не ставлю перед собой задачу, чтобы команда стала чемпионом. Если станет чемпионом, то хорошо. Но если нет, то ничего страшного — главное, чтобы из детей вырастали люди думающие, ответственные, умеющие принимать решения, умеющие за эти решения отвечать. Если в этом плане у меня все получилось, то я доволен. И у меня довольно много успешных и в жизни, в бизнесе, и в науке питомцев. Ну, а некоторые из них — уже обладатели «Хрустальных сов» в телеклубе.
— Как же вырастить такого думающего человека?
— Маленькие дети все время думают: они видят что-то непонятное — и спрашивают. Надо, чтобы у ребенка были вопросы, и надо, чтобы на эти вопросы ребенок получал ответы. Если ты ему раз-другой скажешь: «Отстань, не приставай», то вопросы у него сами собой исчезнут. И к тому времени, когда он сможет уже погуглить сам, он не будет ничем интересоваться, у него не будет вопросов. Ребенок познает мир, есть какая-то проблема, которую ему нужно решить. Например, как получается, что днем светло, а ночью темно? Можно подтолкнуть его к ответу: «Подумай сам. Есть вот такое устройство мира…» Нужно, чтобы ребенок не просто получал готовую информацию, а чтобы он над ней размышлял, приходил к ней сам.
На любые вопросы надо отвечать. Это очень тяжелая родительская доля. Потому что не на все вопросы сам знаешь ответы. Но ни в коем случае нельзя говорить: «Я занят, отвяжись». Можно сказать: «Давай вместе поищем ответ». Не всегда на это есть время, но надо стараться. Потому что, если ты не будешь отвечать, у ребенка пропадет интерес.
«НЕ БЫЛО ТАКИХ БАШКОВИТЫХ В НАШЕ ВРЕМЯ»
— Вы как-то сказали, что ваше поколение отучали думать. Что вы можете сказать про нынешнее поколение?
— Есть очень продвинутые молодые ребята: на них смотришь и диву даешься. У них хорошо работает голова, у них есть привычка к поиску информации, к использованию этой информации для достижения успеха. Их немного, но они крутые, им можно позавидовать. А есть такие тупые, каких в наше время не было в принципе: не знают, не соображают, ничем не интересуются и верят всему, что говорят условные «старшие товарищи». Их тоже не очень много. За счет вот этого большего разброса в разные стороны средний уровень интеллекта в стране остался прежним. Но не было таких башковитых в наше время, хотя и безмозглых таких тоже не было.
— Откуда же они взялись, эти недумающие ребята? Это так 90-е годы аукнулись?
— Да, были трудные времена. Страна находилась на перепутье, не очень хорошо было с уровнем жизни, родители были озабочены тем, чтобы поддержать не столько интеллектуальный уровень детей, сколько само их существование. Плюс государство отпустило свою жесткую хватку в системе образования. А это очень важно, потому что личностные характеристики ребенка формируются именно в школьное время: и в самой школе, и в семье.
Сейчас народ начал понимать, что правильно и выгодно быть интеллектуалом, даже просто размышлять о том, что ты делаешь, о том, что происходит вокруг тебя. Умный человек — не тот, кто много знает, а тот, кто правильно воспринимает действительность и адекватно реагирует на условия, в которых живет. Это самое простое и самое правильное определение умного человека. А есть люди, которые знают много, а говорят и делают такое, что сразу понимаешь: идиоты.
— Если бы вы могли поменять что-то в системе образования, что бы вы сделали?
— Я бы все-таки попытался сохранить старую систему образования — ту систему широкого школьного образования, которая у нас была. Она, на мой взгляд, более эффективна для формирования личности, нежели западная система. Появление ЕГЭ я считаю, правильным: идея хорошая, правда, реализация страдает. Говорят, что ЕГЭ отучает школьников думать, что это сплошная зубрежка. Если идти по пути натаскивания — тогда да. Но можно ведь идти по пути развития интеллектуального подхода к процессу сдачи экзамена, а это совсем другой разговор. Если готовить детей к ЕГЭ правильно, из них как раз и вырастут башковитые. А остальные просто будут заучивать. Кстати, в советское время была та еще зубрежка: выучил «Евгений Онегин — лишний человек» — и вперед, на экзамен. Если ты можешь рассказать, кто такие «лишние люди» и все вокруг этого, то можно «Евгения Онегина» даже не читать.
К тому же система приема в вузы по ЕГЭ более справедливая. При условии, что она отлажена и все проходит аккуратно. То есть сама идея ЕГЭ очень прогрессивная и правильная. А реализация… Это как социализм. Правильная идея? Безусловно. Но в каждом конкретном случае эта идея была искажена, изменена в соответствии с теми или иными условиями. И с ЕГЭ то же самое.
— А что бы вы изменили в системе высшего образования?
— Со школой-то я имею дело, а с высшим образованием – не очень. Потому что со студентами я работаю мало, в вузе не преподаю. Ничего не могу сказать про систему высшего образования. Про соотношение могу сказать: школьное образование должно быть обширным, чтобы сформировать у человека мировоззрение, а высшая школа должна быть узконаправленной. Чтобы человек выбрал себе специальность и глубоко в ней копал, не отвлекаясь на мировоззренческие вещи. В Израиле вот дети школу заканчивают, потом в армию идут, а в вузы поступают совсем взрослыми людьми. Сознательно выбирают специальность, уже познакомившись с жизнью.
— Про вас в интернете ходит много анекдотов. Вы их знаете, читаете?
— Да, конечно. Мне занятно, что про меня рассказывают анекдоты. Выходит, я такая же легендарная личность, как, допустим, Чапаев. Или как Штирлиц-Тихонов. Но взаправдашний человек отличается от легенды. Люди видят только часть человека — то, что называется имиджем, и про этот имидж придумывают анекдоты. Мой самый любимый про меня: «Жена на день рождения подарила Александру Друзю дополнительную минуту». Это не имеет отношения к действительности, но анекдот смешной.
— Говорят, что вы любите рассказывать еврейские анекдоты.
— Я вообще люблю рассказывать анекдоты — любые, лишь бы были смешные. И когда некий стереотип национального поведения доводится до высшего градуса, это становится смешно. Кстати, очевидно, есть еврейские анекдоты, а есть израильские. Например, мне очень нравится вот этот: «Вчера группа альпинистов из Израиля обошла Эверест».
— А как вам Израиль? Вы часто там бываете?
— Примерно раз в год. В первый раз я приехал в Израиль в 1993 году, и он мне очень не понравился. Потому что это была типично ближневосточная страна. Сейчас Израиль полностью изменился. Он стал больше походить на европейскую страну, стал чище, цивилизованней, социальней, если хотите. В разы лучше выглядит, чем тогда.
— Вы не думали о переезде в Израиль?
— Думал, но пока не собираюсь. Ведь люди почему переезжают или не переезжают? Потому что человек живет там, где ему комфортно. В любом случае, Израиль — та страна, в которой я бы мог жить.
Беседовала Анна Краснова
