К.Ларина
– Сегодня, если говорить о политической жизни нашей российской, сегодня все обсуждают скандал в партии Гражданская платформа, которая, по сути, как я понимаю, на наших глазах прекращает существование, поскольку из руководящего состава партии вышел основатель партии Михаил Прохоров. Ну и, как сообщают нам разные источники информации, сегодня платформу покинули и Макаревич, и Ярмольник и Ройзман, и Любимов, и Кучер, и Барщевский, и Улицкая, и Елизавета Глинка, и даже вот говорят, что Алла Пугачева тоже ушла. Что это значит? Значит, что кирдык партии, нет такой партии больше, как ты думаешь?
Н.Сванидзе
― Ну реально, конечно, кирдык. Я уж не знаю, она формально будет существовать некоторое время, сделает вид, что она есть или в соответствии с реальностью похоронит себя просто не только де-факто, но и де-юре? Потому что здесь ясно было, на что люди шли. Или у тебя в партии Прохоровы, Макаревич и Улицкая, и Алла Пугачева, кстати, или ты ходишь на «Антимайдан». Одновременно ходить на «Антимайдан» и иметь в руководящем звене упомянутых граждан Российской Федерации – это невозможно, потому что они не эту тему. Поэтому это было совершенно очевидно, что если ты ходишь на «Антимайдан», тебя Прохоров содержать или – не знаю – помогать тебе материально и ассоциировать тебя с собой не будет, так же, как его сестра Ирина Дмитриевна, так же, как другие эти люди, которых я называл, очень уважаемые и известные в стране. Поэтому, на что они рассчитывали, честно говоря, не знаю. Вот просто рвануть рубаху, сходить на «Антимайдан» — и умереть. Вот все!
К.Ларина
― Там, кстати, и до этого были уже разногласия, когда с руководящих постов уходила и Ирина Дмитриевна Прохорова. Она как раз говорила, что очень сильные разногласия внутри руководства партии по поводу отношения к событиям в Крыму, по поводу присоединения Крыма. Вот тогда уже было странно, что внутри одной партии такой плюрализм, граничащий с шизофренией. Ну вот, в итоге – «Антимайдан». Потом, кстати, на траурном марше памяти Бориса Немцова другая часть Гражданской платформы принимала участие в этом марше во главе как раз с Михаилом Прохоровым и Ириной Прохоровым.
Н.Сванидзе
― Уже сейчас очевидно, что партия с этим названием дальше существовать более-менее нормально существовать в публично пространстве не сможет, потому что уже шизофрения – так не может быть. Они, по-моему, и с Андреем Макаревичем себя вели очень странно.
К.Ларина
― Ну, конечно. Они предложили его исключить из партии.
Н.Сванидзе
― Совершенно непонятно. Такое впечатление, что вот это новое руководство партии – я не помню, как фамилия лидера…
К.Ларина
― Шайхутдинов.
Н.Сванидзе
― Шайхутдинов. …Они просто сознательно двинули на то, чтобы она прекратила существование, то есть задача была – ее утопить. Они с ней блистательно справились?
Сванидзе:От имени этой партии, куда проникли люди с противоположно системой взглядов и стали ее крушить
Q55
К.Ларина
― Это чей-то заказ был, как ты думаешь?
Н.Сванидзе
― Не знаю. По-моему, глупость, честно говоря, потому что, кому она мешала? Умеренная либеральная партия. Кому она могла мешать? Что, радикалы, что ли, какие-нибудь? Существовала бы себе и существовала.
К.Ларина
― На твой взгляд, никакой особой роли она в политическом пасьянсе не играла, да?
Н.Сванидзе
― Она не успела, не сумела ее сыграть. От нее много ждали в связи с фигурой Прохорова, в связи фигурой Ирины Дмитриевны Прохоровой. Все-таки пара — брат и сестра такие, очень яркие каждый по-своему. Но там, видимо, по причинам какого-то подковерно-политического порядка или, может быть, были какие-то объективные причины – не знаю. Короче говоря, ничего не получилось. А потом, тем не менее, она продолжала существовать как ресурс какое-то время. А теперь ясно, что просто приказала долго жить, вот и все.
К.Ларина
― Но, тем не менее, Шайхутдинов, которого тоже, кстати, отстранили – другая часть его отстранила, та, которая с ним не согласна по всем пунктам – он как раз заявил о том, что партия будет жить, что проведут съезд в конце марта, и ребрендинг проведут и начнут все с начала. Не очень понятно, я пока не очень понимаю.
Н.Сванидзе
― Эта партия последнее время себя вела как фейк просто. Вот как будто от имени этой партии, куда проникли какие-то совершенно люди с противоположно системой взглядов и стали ее крушить изнутри и быстро достигли цели.
К.Ларина
― Другая тема, связанная уже с главой государства. Впервые, по-моему, за все время президентства Путина вот так вот подробно и достаточно тревожно обсуждается тема его исчезновения с телеэкранов и вообще из нашего… как это называется?
Н.Сванидзе
― Из публичного пространства.
К.Ларина
― Из публичного пространства, да, спасибо за подсказку. Вот на твой взгляд, эти слухи, с чем можно связать. Чему ты в этом смысле больше доверяешь: разговорам о болезни, разговорам о каких-то проблемах внутриполитических, разговорам о том, что он сильно потрясен был трагическим событием – убийством Бориса Немцова – что тебя здесь…?
Н.Сванидзе
― Я не очень верю в то, что Владимир Владимирович Путин настолько был потрясен убийством Бориса Ефимовича Немцова, что после этого перестал показываться на люди. В монастырь, что ли, ушел? Нет, конечно. Что это произвело на него по совокупности впечатление, я думаю – не самоубийство, а обстоятельства этого самоубийства, и куда ведут, возможно, нити этого убийства – вот все с этим связанное, весь этот сыр-бор, который стал ему известен, по-видимому гораздо больше, чем нам, он, наверное, его взволновал, но опять-таки не настолько, чтобы он исчез с людских глаз. Поэтому я не исключаю, что это какое-то недомогание, не исключаю, что, может быть и любого свойства, в том числе, и несерьезным, но, скажем, не позволяющим, ему показываться перед камерами. Но дело же не в этом на самом деле. Дело в том, что у нас ситуация показательна, потому что, поскольку все завязано на одного человека, вообще все… Ну, казалось бы, что такое произошло? Полторы-две недели человек…
К.Ларина – С 5
―го марта.
Сванидзе: Наша страна вступила в полосу турбулентности и в полосу очень странной и неопределенной управляемости
Q55
Н.Сванидзе
― Да, полторы или две недели человек не показывается. Во-первых, пошли слухи, что вранье идет, потому что показывают его картинки, – а они были сняты раньше, чем те дни, когда их демонстрируют. Но дело даже не в этом, а дело в том, что сразу возникает у всех большое опасение: Как? – как было сказано уже не мною – это же просто Путин – это Россия!
К.Ларина
― Как Северная Корея.
Н.Сванидзе
― Как Северная Корея, практически. Если человек исчезает…
К.Ларина
― Там паника сразу начинается.
Н.Сванидзе
― Ну, конечно! Если человек исчезает – что дальше-то? А вдруг! У всех начинают волосы, что называется… в жилах – что там с ними происходит, с волосами?
К.Ларина
― Стыть!
Н.Сванидзе
― Да, стыть! Что такое? Вас истдас? Непонятки, ужас, страхи! Тем более, что сейчас совершенно очевидно, что наша страна вступила в связи с экономической ситуацией и в связи с тем, что мы наблюдаем в контексте этого страшного совершенно убийства Бориса Немцова в центре города, наша страна вступила в полосу турбулентности и в полосу очень странной и неопределенной управляемости. Совершенно очевидно, что воюют между собой разные кланы. В частности уже прямо называется клан Кадырова и клан московских силовиков. Уже пущена шутка в сетях, что воюет партия любителей убивать и партия любителей сажать. Мало того, может быть, не только они воюют между собой, и единственный человек, которые вроде как может их развести по углам – это Путин.
К.Ларина
― То есть это что, он думать пошел?
Н.Сванидзе
― Это все на него завязано. Нет, я не знаю, куда он пошел. Я говорю, что сразу возникают опасения, если что-нибудь не так – что же будет? Сразу возникают мысли о каком-то государственном перевороте дворцовом, хотя у нас, как он сказал, дворцов-то нет, но, тем не менее. Как я понимаю, судя по твоим знакам, договорим после паузы.
К.Ларина
― Продолжим обязательно, поговорим про это. Через пару минут вернемся.
РЕКЛАМА
К.Ларина
― Возвращаемся в программу «Особое мнение». Здесь Николай Сванидзе, меня зовут Ксения Ларина. Мы обсуждаем тему исчезновения из публичного пространства Владимира Путина, и вот Николай сразу же почему-то заговорил о возможном государственном перевороте.
Сванидзе: Очевидно, что воюют между собой разные кланы. Прямо называется клан Кадырова и клан московских силовиков
Q55
Н.Сванидзе
― Я заговорил не о перевороте – я думаю, что сейчас никакого переворота нет и даже скажу, почему я думаю, что никакого нет, — но я говорю о том, что у людей сразу же опасения возникают такого рода, потому что в стране столь вертикально выстроенной, как наша, просто очень жестко вертикально, где все зависит от одного человека, где всем он управляет вручную – как только этот человек исчезает, естественно все начинает валиться, потому что руки-то нет, которой он вручную управляет.
К.Ларина
―То есть ты допускаешь, что он не просто исчез. У тебя есть и такая версия, что его изолировали, как Горбачева в Форосе?
Н.Сванидзе
― Нет-нет-нет, нет так. Я говорю, что люди начинают этого бояться. Сразу же, как только в ситуации нашей, когда все выведено на одного человека, и без него машинка вообще останавливается сразу же, просто не едет никак даже так странненько, как она едет у нас – боком, я не знаю, каким местом – все равно – просто перестает ехать, останавливается. Естественно, люди сразу начинают бояться, что все просто – приехали! И тогда возникают мысли о государственном перевороте, конечно. При том, что, повторяю, сейчас ситуация напряженная особенно в контексте убийства Немцова, когда явно грызутся друг с другом очень сильные группы людей, очевидно людей влиятельных, имеющих отношение и к силовым структурам и так далее.
Но я скажу, почему я думаю, что ничего не происходит сейчас серьезного. Есть один признак. Знаешь, как вот по весне грачи прилетают – значит, весна идет. Или помнишь, как в «Крестном отце» в первом, когда уже умирающий Марлон Брандо говорит Аль Пачино, своему сыну – как его собираются убить: «Вот, когда тебя пригласит на встречу человек, которому ты абсолютно веришь, на встречу на своей территории – это значит, тебя собираются убить». Как оно потом и получилось.
Так вот, я тебе скажу, какой признак переворота. Когда с поста премьер-министра уйдет Дмитрий Анатольевич Медведев и его сменит силовик, вот сейчас… Так какая ситуация, какая обстановка будет через год-два – не знаю – вот сейчас именно, сегодня, если мы вдруг узнаем, что уходит Дмитрий Анатольевич Медведев, и в кресло садится силовик – это значит, что государственный переворот начнется со сменой премьер-министра, потому что, если уходит президент, по Конституции его место занимает премьер-министр. Поэтому начинать будут с замены премьер-министра. Вот это очень просто. А, поскольку госпереворот могут совершить только силовики, значит, его место займет силовик. И, поскольку Путин это прекрасно понимает, то пока сейчас он в силе…
К.Ларина
― Он сам силовик.
Н.Сванидзе
― Он силовик и пока он в силе, и он хочет, будучи очень опытным политиком и разведчиком, естественно, он умеет распределять каким-то образом силы между конкурирующими группами, то он и будет держать Медведева. Если он его заменяет, значит, не он руководит ситуацией, значит действуют от его имени уже другие люди. Это на самом деле плод ума холодных наблюдений, ничего для этого не нужно.
К.Ларина
― Давай мы пойдем дальше. Уже хочется подробно поговорить о расследовании убийства Бориса Немцова. Судя по том, как это происходит – следствие, – у нас большие проблемы внутри силовых структур. Одна версия за другой разваливаются. По-моему, уже в версию религиозной мести не верят следователи, поскольку сегодня мы получили информацию по источникам из правоохранительных органах, что приоритетной все-таки уже следствие называет версию дестабилизации и компрометирование власти, и заказчики за рубежом, то есть то, что было в первом высказано… еще в самом начале.
Н.Сванидзе
― Да помню, конечно.
К.Ларина
― Понятно, что ты за этим следишь. Что тебя здесь смущает в развитии этих событий?
Н.Сванидзе
― Я бы сказал, что меня здесь не смущает. Вот того, что не смущает, очень мало, а смущает все. Это не проблема силовиков, здесь с тобой не согласен. Это проблема президента Путина, потому что совершенно очевидно, что под ударом оказались очень близкие люди к президенту Чечни Рамзану Ахмадовичу Кадырову. Совершенно очевидно, что по совокупности всей информации, а именно: главный обвиняемый в убийстве Заур Дадаев – все говорят – и мать его, и его товарищи, — что он не был религиозным фанатиком никогда. Слежка за Немцовым началась задолго до расстрела парижского «Шарли Эбдо». То есть это не привязать.
Кроме того, не может быть, чтобы человек, который был заместителем командира элитного подразделения МВД Чечни, которое входит просто в состав личной гвардии Рамзана Кадырова, чтобы он вдруг «отвязался» и, оставаясь сотрудником этого подразделения, батальона «Север» — а он оставался до 28 числа таковым, 28 февраля был убит Борис Немцов, – чтобы он вдруг на свой страх и риск поехал в Москву только что не Красной площади кого-то убивать, и не кого-то – а очень яркого, известного политика, одного из лидеров оппозиции, бывшего вице-премьера.
Сванидзе: В стране, где все зависит от одного человека, как только он исчезает, все начинает валиться
Q55
К.Ларина
― То есть ты сомневаешься даже в том, что это исполнители и разработчики операции, которых сейчас взяли – вот, сколько там — 5 или 6 человек?
Н.Сванидзе
― Нет, я не знаю. Здесь не мне судить. Это могут быть они. Но я категорически бы сказал, сомневаюсь в том, исходя из здравого смысла, что они могли это сделать по своей инициативе и движимые чувством личной неприязни, связанным с высказываниями Бориса Немцова на религиозную тему. А Борис Немцов, будучи человеком либеральных взглядов, последовательно либеральных, никогда в жизни не мог себе позволить, и в голову бы не пришло оскорблять мусульман или кого бы то ни было оскорблять по этническому или религиозному признаку.
К.Ларина
― Но при этом он очень резко высказывался в адрес Рамзана Кадыров.
Н.Сванидзе
― Совершенно верно: он лично высказывался резко о Кадыров, о Путине, кстати, тоже. Но главное, что он резко высказывался о Кадырове. Вот это все очень плохой контекст для людей, которые думают, кто стоит за преступлением. Плохой контекст в смысле той роли, которую могло сыграть руководство Чеченской республики, совершенно очевидно. То есть совершенно очевидно, что надо им задавать какие-то вопросы. Им – то есть Кадырову. Конечно.
К.Ларина
― Так Кадыров ведь упредил удар, когда сказал — в очередной раз, правда, уже, — но почему-то именно сейчас, что он готов жизнь отдать за президента Путина.
Н.Сванидзе
― Он получил этот орден, он сказал, что готов жизнь отдать, он ведет себя со свойственным ему мужеством. Он очень сильный человек, и он делает то, что он в данном случае должен делать: он защищает своих сотрудников. Он ведет себя, как вождь с каменного века. Это один из признаков вождя – защищать своих. Виноват, не виноват – своих защищай! И он своих защищает. Но в данном случае из этого следует, что за него защита своих и авторитет внутри Чечни, который он потеряет, если перестанет защищать своих, несомненно. Для него это важнее, чем чьи-то подозрения, которые на него падают в Москве в связи с убийством Немцова. И здесь, конечно, перед президентом Путиным стоит вопрос, который уже, так или иначе, под ковром задается: А кто, вообще, хозяин? Смотри, если столько нитей важных ведут в Грозный, а почему такие вопросы не задаются? А почему он орден получает в этот момент?
К.Ларина
― Это все совпадения, говорят.
Н.Сванидзе
― Ну, не бывает столько совпадений. Теоретически возможно, практически – нет.
К.Ларина
― Вот смотри, при кажущейся вроде бы публичности этого расследования – мы каждый день получаем какую-нибудь информацию, Маркин все время что-то докладывает, как представитель Следственного комитета, но, тем не менее, твой коллега Андрей Бабушкин, твой коллега по СПЧ и его коллега по Общественно-наблюдательной комиссии Ева Меркачева становятся практически свидетелями убийства Бориса Немцова…
Н.Сванидзе
― Нет, как свидетелями убийства, виноват?
К.Ларина
― Сейчас я тебе скажу… сейчас мы сделаем перерыв, я тебе скажу. «Я был допрошен в качестве свидетеля по делу об убийстве Бориса Немцова», — говорит Андрей Бабушкин.
Сванидзе: Люди сразу начинают бояться, что все – приехали! И тогда возникают мысли о государственном перевороте
Q55
Н.Сванидзе – А
―а! В этом смысле…
К.Ларина
― Давайте сделаем паузу, потом перейдем к этом теме.
НОВОСТИ
К.Ларина
― Возвращаемся в программу «Особое мнение». Здесь ведущая Ксения Ларина и Николай Сванидзе отвечает на ваши и мои вопросы. Вот перешли уже к теме Андрея Бабушкина и Евы Меркачевой, которые почему-то после того, как они поговорили с подозреваемыми, с арестованными по делу убийства Бориса Немцова и рассказали об этом на странице газеты «Московский комсомолец», впервые сказали о возможных пытках, которые применялись к арестованным. После этого оба стали практически… даже не практически, а реально свидетелями по делу убийства Бориса Немцова. Объясни пожалуйста…
Н.Сванидзе
― То есть были допрошены в качестве свидетелей по делу.
К.Ларина
― Как это может быть такое?
Н.Сванидзе
― Ну в принципе каждый из нас может быть свидетелем по делу.
К.Ларина
― Но послушай, их там не было!
Н.Сванидзе
― Послушай меня: любой из нас может быть свидетелем по делу. Предположим, представь себе ситуацию: у тебя есть какой-то знакомый или у меня, который через сеть тоже знакомых знаком – не знаю, с кем – с девушкой Дурицкой, которая была приятельницей Бориса Немцова и спутницей его…
К.Ларина
― Здесь последовательность очень какая-то НЕРАЗБ…
Н.Сванидзе
― Да все, что угодно может быть. И тебе пересказали через пятые руки, что она там что-то вспомнила о внешности убийцы, и ты идешь и говоришь: Вот у меня есть такая информация. Все – ты становишься свидетелем. Это дело как раз нехитрое. В данном случае, поскольку Ева Меркачева и мой коллега Андрей Бабушкин – оба люди совершенно безупречной репутации, я должен сказать, безупречно репутации – поскольку они ходили, разговаривали с подозреваемыми, с обвиняемыми, и в частности с Зауром Дадаевым…
К.Ларина
― И они имели на это право.
Н.Сванидзе
― Они имели на это право.
К.Ларина
―Там говорят, что вроде какой-то закон они нарушили. Это неправда.
Н.Сванидзе
― Они имели на это право, как члены ОНК, Общественной наблюдательной комиссии. Они туда ходили, разговаривали, и он им сказал, что был подвергнут избиениям и пыткам. После этого их привлекли в качестве свидетелей: «Что он вам сказал, какие избиения и пытки?». Может быть, какие-нибудь детали про убийство.
К.Ларина
― И, кстати, прости, Коля, просто это важно, чтобы наши слушатели это понимали – что им вменили еще в вину, что якобы они разглашали сведения, которые не имели права разглашать – речь идет о публикации в газете, — и что нарушили закон «вмешательство в деятельность следователя в целях воспрепятствования всестороннему, полному расследованию дела». Вот скажи мне пожалуйста… Это все не соответствует действительности.
Н.Сванидзе
― Я не знаю, в какой мере. Точно совершенно, что воспрепятствования работе следователя не было совершенно. Поскольку они спрашивали о том, какие методы применялись к обвиняемым, как с ними обращались. Те рассказывали и, естественно, невозможно было заткнуть уши, когда человек начинал говорить о том, что «меня били» или какие-то провода… А давал пресс-конференцию вчера, и я был рядом с ним – совместная была, там еще были наши коллеги, был Михаил Федотов, другие уважаемые люди – в «Интерфаксе». И Андрей Бабушкин прямо при мне сказал, что «да, видел он на руках следы, на ногах выше лодыжек, — сказал Андрей Бабушкин, — следы, которые напоминают следы от кандалов», которые запрещены у нас вообще, начиная с начала 20-го века. При царе-батюшке еще были запрещены. Какие-то следы применения каких-то проводов на верхней части пальцев ног, как я понял. Это все может быть не так, но может быть, истолковано как результат применения пыток. И человек сказал им, что его пытали, потому что хотели вытянуть из него, выбить из него признания, что он убил Бориса Немцова. Я, честно говоря, не знаю, как там точно формулируется закон, что члены наблюдательных общественных комиссий после этого имеют право на публике выдавать, а что не имеют.
Сванидзе:Мы узнаем, что уходит Медведев, в кресло садится силовик –значит госпереворот начнется со сменой премьера
Q55
К.Ларина
― Они ничего не подписывают, во-первых.
Н.Сванидзе
― Уже после этого подписал нечто Бабушкин – он вчера сам об этом сказал. Но это было после. Но я не представляю себе правозащитника граждан страны, граждан России, которые приходят в такой ситуации после столь громкого страшного резонансного дела, разговаривают с обвиняемым человеком – он им что-то говорит важное про убийство, и они это держат при себе. Тем более, что одна из них Ева Меркачева – журналист. Поэтому, честно говоря, на мой взгляд, они абсолютно безупречны.
К.Ларина
― Кстати, Павел Гусев – главный редактор «Московского комсомольца», он сказал, что намерен подать заявление о возбуждении уголовного дела по статье — как бы называется ассиметричный ответ – по статье воспрепятствование журналистской деятельности. Абсолютно прав.
Н.Сванидзе
― Да, а что касается поведения сотрудников Следственного комитета при прокуратуре, которые, собственно, возмущены поведением моих коллег, то я их психологически понимаю, потому что у них столь тяжелое дело. Они не знают пока на какую версию убийства выйти. Потому что сначала – о чем мы с тобой уже начали говорить – была религиозная ненависть. Теперь ясно, что это сдувается как воздушный шарик. На какую выйти? Значит, им с самого начала была вброшена «дестабилизация из-за рубежа». И это же надо найти – кто? «Укрофашисты» приказали Немцова убить? Стоящая за ними «американская военщина» приказала? Ну пойди найди следы!
К.Ларина
― И потом их как-то нужно связывать с чеченской этой группой.
Н.Сванидзе
― Надо их связывать с людьми, которые были непосредственными сотрудниками Рамзана Ахмадовича Кадырова. Как-то, в общем, это очень странно вяжется с «американской военщиной». Может это оно и свяжется, поскольку работают в этом направлении опытные люди, но пока не связывается. Поэтому, конечно, они нервничают. А, поскольку они нервничают, то они свой нервяк направляют на правозащитников и журналистов.
К.Ларина
― Другой подробный отчет о ходе следствия и о сомнениях, которые возникают при просмотре хотя бы официальных сообщений, был опубликован на страницах «Новой газеты». Ты, наверное, читал в начале недели, это было в среду, по-моему, да?
Н.Сванидзе
― Читал, что там есть еще один человек по имени Руслан…
К.Ларина
― Да, появились новые фигуранты, да.
Сванидзе: Кадыров ведет себя, как вождь каменного века. Один из признаков вождя – защищать своих. Виноват, не виноват
Q55
Н.Сванидзе
― И у него родственник – некий чеченский силовик, его сейчас допрашивают.
К.Ларина
― И вот после этой публикации появилось интервью Дмитрия Муратов, где он совершенно открыто говорит о том, что скорей всего, к маю газета в бумажном виде прекратит свое существование. В этом есть какая-то связь, как ты думаешь?
Н.Сванидзе
― Я, честно говоря, не думаю. Вопрос к самому Дмитрию Муратову, потому что я-то могу гадать, а он знает. Но газета, насколько мне известно, очень популярна. Газета всегда занимает позицию острую и твердую. Претензий к ней, я думаю, у власти было давно много. И я не думаю, что сейчас ее проблемы связаны с ее политической позицией. То есть, разумеется, если бы политическая позиция была другая, ей бы помогли.
К.Ларина
― Конечно. И Лебедеву не пришлось бы продать газету.
Н.Сванидзе
― Это совершенно очевидно, что ей не помогают, и не помогают вследствие ее политической позиции. Но, что ее именно сейчас, в связи с расследованием дела об убийстве Бориса Немцова стали дополнительно топить, я не думаю. Думаю, что это общая денежная проблема, которая сейчас есть у всех наших печатных СМИ – тех, которым не помогает та или иная власть.
К.Ларина
― Уход «Новой газеты» в сетевое пространство и прекращение ее бумажной жизни, каким-то образом изменит аудитории – как тебе кажется, количественно?
Н.Сванидзе
― Опять-таки вопрос не ко мне. Наверное, не повысит количество аудитории, потому что одно дело, когда есть газета и на бумаге и есть и в электронной версии. Другое дело, когда она только в электронной версии. Надо полагать, что это объем аудитории не повысит.
К.Ларина
― Еще опять же в правоохранительном судебном пространстве дело в отношении Светланы Давыдовой прекращено сегодня.
Н.Сванидзе
― Это хорошо.
К.Ларина
― Это хорошая новость, но, как ты думаешь, это в связи с чем? В связи с тем, что общественной такой был резонанс?
Н.Сванидзе
― Я думаю, да. Я думаю, что в связи с тем, что был резонанс, в связи с тем, что она многодетная мать. И уже решили, что просто неприлично над ней измываться по такому, в общем, ничтожному поводу над женщиной, у которой детей куча-мала меньше, но это, прямо скажем, рейтинговых очков не принесет. И решили оставить ее в покое.
К.Ларина
― То есть это изначально была глупость со стороны ретивых, которые хотели очень, что называется, выслужиться побыстрее, да?
Н.Сванидзе
― Была глупость: кто-то захотел шоколадную медальку лишнюю получить на грудь. Потом, в связи с тем, что это вызывало очень широкую общественную реакцию, по-видимому, с какого-то уровня верхнего там крикнули: Давайте назад! Сидеть спокойно – оставит в покое! – и ее оставили в покое.
К.Ларина
― Когда опять же симметричная новость поступила сегодня, которую пока не опровергает адвокат Алексея Навального, но просто говорит, что официальных никаких уведомлений не получал, но то, что пришла новость перед началом нашей передачи, что якобы ФСИН требует перевести Навального из фигуранта… как это называется? – из срока условного его дела перевести в реальный срок, то есть посадить, что называется, – возвращаясь к «Кировлесу». Как ты думаешь, это, вообще, возможно сегодня – так переквалифицировать.
Н.Сванидзе
― Я уже сказал, что страна вступает полосу…
К.Ларина
― Реакции.
Сванидзе: Перед Путиным стоит вопрос: А кто, вообще, хозяин? Если столько нитей ведут в Грозный
Q55
Н.Сванидзе
― В полосу турбулентности. И, я думаю, что возможно очень многое. Вообще, с каждым днем возможности становятся в этом направлении – в направлении репрессивном все больше. Возможности в этом смысле расширяются. И поэтому я готов поверить здесь в самые разные вещи, в том числе, и в то, что… Ну, до сих пор считалось, что выгодней Навального держать на крючке этого условного срока, который не позволяет ему проявлять какую-то политическую активность, и в то же время не делать из него жертву, не делать из него мученика, что неизбежно произойдет в случае реальной посадки. Но могла здесь точка зрения легко измениться, легко в какой-то ситуации. Кто-то решил: А! Знаете, надоело его нам тут на веревочке водить – посадим и дело сторона!» Я не исключаю.
К.Ларина
― Но тут как-то укладывается все равно все в логику действий и событий, скажем так. Потому что мы еще с тобой про это не говорили. Там появился же «расстрельный список», о котором как раз «Новая газета», в том числе, писала.
Н.Сванидзе
― «Расстрельный список» ты имеешь в виду…
К.Ларина
― Туда входил Алексей Венедиктов, Михаил Ходорковский, Ксения Собчак…
Н.Сванидзе
― Так или иначе, «расстрельный список» ведет в сторону Кавказских гор, и ведет в сторону высказываний по мотивам расстрела «Шарли Эбдо». Ну писали об этом списке. Я его не видел.
К.Ларина
― С другой стороны, опять же после убийства появился этот баннер здесь, у нас на Новом Арбате с указаниями лиц, которые разжигают ненависть.
Н.Сванидзе
― Ксюша, но ситуация очень опасная…
К.Ларина
― Опасная, да.
Н.Сванидзе
― Потому что атмосфера ненависти постоянно уплотняется, атмосфера агрессии становится все более зримой. Ее просто пощупать можно. Поэтому я не исключаю, что есть реально этот список, я не исключаю, что в него входят люди, которых ты назвала. Могут входить какие-то еще другие люди и вероятно еще будут входить. И будут разные списки ходить. Я думаю, что, насколько мне известно, списков этих достаточно много. Их всегда было много, но, как правило, они реального ничего не обозначали, ну так… список врагов: кто только в него не входил. Но по нынешним временам, после убийства Немцова, это все приобретает вполне себе зловещий характер.
К.Ларина
― На этом пока закончим. Николай Сванидзе в нашей студии, и мы прощаемся на неделю с Колей.
Н.Сванидзе
― До свидания!
