Израильтяне научились в условиях пустыни производить сельхозпродукцию в объемах, многократно превышающих их собственные нужды, и продают в Россию не только овощи и фрукты — даже черную икру. Но главная статья экспорта не сами продукты, а технологии.
ОЛЕГ ХОХЛОВ, Тель-Авив–Москва
Капельное обобщение
Плантация кустарников жожоба в пустыне Негев на юге Израиля. Здесь ежегодно выпадет не более 180 мм осадков, в засушливые годы — менее 100 мм. Между тем, чтобы урожай жожоба был хорошим, требуется или как минимум 750 мм осадков в год, или качественный полив. "У нас здесь 600 гектаров, но работников — всего 30 человек. И только один из них отвечает за полив",— не без гордости сообщает главный агроном компании Jojoba Israel Оскар Лютенберг и достает из кармана простенький смартфон. Приложение, которое он запускает, называется uManage. На пятидюймовом экране — вся информация, которая нужна, чтобы с каждого гектара удавалось собирать 4,5 кг плодов, из которых компания делает масло для косметических компаний.
Используя uManage, фермер в режиме реального времени получает информацию с множества датчиков (они тут повсюду — и на поверхности, и под землей), измеряющих влажность, температуру, скорость ветра. На основе этих данных рассчитываются уровень увлажнения почвы и температура конденсации, которые позволяют с максимальной точностью определить, требуется в данный момент растениям влага или нет. Кроме того, приложение следит за тем, исправно ли работает система орошения (лабиринт из трубок с капельницами находится под землей), а также может оперативно сообщить о протечке или другой поломке. Jojoba Israel — крупнейший национальный производитель, а также заметный игрок на глобальном рынке. Среди клиентов — Chanel, Estee Lauder, Johnson & Johnson, L'Oreal.
И программа uManage, и собственно система капельного орошения — разработка израильской компании Netafim. Завод ее находится неподалеку, и визит туда еще раз утвердил меня в мысли, что все гениальное действительно просто. Уникальные капельницы собирают из нескольких пластмассовых деталей, точно из набора Lego. Благодаря этому конструктору, однако, Netafim стала мировым лидером (с долей около 30%) на рынке систем орошения. 16 заводов в 12 странах, более 3 тыс. сотрудников, продажи, исчисляемые сотнями миллионов долларов. В 2012 году оборот компании превысил $750 млн, а годом ранее европейский инвестфонд Permira отдал $850 млн за 61% акций Netafim. Для праздничного буклета, посвященного 50-летнему юбилею компании (она была основана в 1965 году), пиарщики подсчитали, что 8 млрд метров трубок капельного орошения — столько было произведено Netafim в прошлом году — достаточно, чтобы обернуть Землю как минимум 200 раз.
Посетив производителя уникальных систем и потребителя его продукции, я захотел для контраста съездить в располагающийся неподалеку кибуц, традиционную израильскую сельскую коммуну. Самую архаическую, как мне казалось, сельхозинституцию: первый кибуц был основан в Палестине в 1899 году, еще при власти турок, и с тех пор принципы жизни этих поселений не менялись. Все общее. Почти никакой личной собственности. И главное: одинаковый размер ежемесячного довольствия — что у директора, что у рядового работника.
"Первые палестинские сионисты видели многие беды еврейского народа в его гиперинтеллектуальности,— говорит Михаил Штереншис, доктор исторических наук, сотрудник Института израильского образования имени Александра Масса.— Интеллектуальным изыскам они противопоставили работу руками, работу на земле. Считалось, что, как только еврей перестанет заниматься торговыми гешефтами или теорией относительности и начнет разводить, скажем, кур, он припадет к живительным истокам — и снова станет "нормальным" человеком. То есть изначально кибуц — это больница для "заучившихся"".
В общем, я по-настоящему удивился, узнав, что именно Хацериму, местному кибуцу, принадлежит успешная Jojoba Israel и что именно кибуц создал и до сих пор остается совладельцем Netafim.
Топ-менеджер из кибуца
Основанный в 1946 году, то есть за два года до создания государства Израиль, кибуц Хацерим двумя десятилетиями позже одним из первых занялся бизнесом, создав компанию по производству систем орошения. Впрочем, занявшись инновациями, облик и уклад традиционного кибуца он все же не утратил. Помимо выращивания кустарников жожоба Хацерим содержит 300 коров и продает молоко в соседний город — Беэр-Шеву.
"Жизнь в кибуце со временем, конечно, меняется, однако Хацерим все еще следует основополагающему принципу "от каждого — по способности, каждому — по потребности",— рассказывает мне член кибуца Хацерим, директор по устойчивому развитию Netafim Нати Барак.— Мы все еще живем как коммуна, у нас все общее, как и десятилетия назад. Не важно, занимаете ли вы одну из высоких позиций в Netafim, работаете в поле, на кухне или в библиотеке — уровень жизни у всех одинаковый".
В Хацериме семья из двух человек получает примерно 5 тыс. шекелей (менее $1,5 тыс.) в месяц. Это совсем немного. Израиль — дорогая страна. Но члены кибуца не платят за жилье и коммунальные услуги, пищу в столовой, медицинскую помощь и многое другое. У кибуца также есть парк автомобилей (собственные машины иметь запрещено) и автомастерская, которая их обслуживает. Когда-то, 20-30 лет назад, кибуц обеспечивал своих членов даже бытовыми приборами и одеждой, оплачивал раз в несколько лет поездки за границу. Сейчас подобные расходы каждый покрывает уже из собственного кармана. Всего в Хацериме немногим менее 500 членов. Чтобы присоединиться к общине кибуца, нужно выдержать конкурс. Предварительное решение принимается в течение нескольких недель, но после этого еще примерно год длится испытательный срок.
Парадокс в том, что традиционный уклад Хацериму удалось сохранить именно благодаря инновациям. Если бы не успех Netafim, обеспечить каждому члену коммуны достойное качество жизни было бы невозможно. В большинстве кибуцев дела обстоят иначе: из примерно 270 существующих кибуцев лишь около 50 следуют старым традициям в полной мере. В остальных, вместо того чтобы отдавать в общий котел весь свой доход, члены платят что-то вроде налога. Хотя некоторым кибуцам и удалось добиться успехов в производстве тех или иных продуктов, многие сейчас выживают только благодаря государственным субсидиям.
"В 1990-е кибуцное движение постиг кризис: после финансовой встряски середины 1980-х многие взяли у банков ссуды (своих денег на дальнейшее ведение хозяйства не хватало), которые так и не смогли полностью вернуть,— рассказывает Михаил Штереншис.— Осознав, что кибуцный стиль жизни перестал соответствовать времени, кибуцники стали вводить новшества. Вместо сельских угодий начали создавать фабрики и заводы. Те, кто продолжил заниматься сельским трудом, стали нанимать на работу людей извне, в том числе арабов. Потом на полях стали работать тайцы. В сфере распределения благ принцип равенства стал постепенно размываться: теперь директор кибуца мог зарабатывать больше, а доярка — меньше. Кибуцы стали напоминать мошавы шутафи — сельские товарищества, в которых работают все вместе, но прибыль получают живыми деньгами и расходуют по своему усмотрению".
Пустыня изобилия
Мошавы, которые упоминает доктор Штереншис, кибуцы и другие фермерские кооперативы — это и сейчас, согласно оценке израильского Министерства сельского хозяйства, примерно 80% национального агропромышленного комплекса. Всего в сельском хозяйстве занято около 64 тыс. человек (каждый третий является индивидуальным предпринимателем) — 2% граждан трудоспособного возраста. В последние годы среди жителей сельских районов собственно фермеры уже составляют меньшинство — ряды аграриев редеют в связи с ростом эффективности производства: если в 1950-х среднестатистический фермер обеспечивал едой всего 17 человек, то в 2010-м — уже 113.
Доля национальной продукции на внутреннем рынке достигает 95%. Импортируются зерно, семена масличных культур, мясо, кофе, какао, сахар. В общем объеме экспорта доля сельскохозяйственной продукции составляет около 4% — это примерно $2 млрд. Традиционно Европейский союз был для Израиля основным рынком сбыта. Больше всего поставляется овощей и фруктов — кошерное мясо всегда дороже некошерного. Впрочем, еще в 2013 году больше всего продуктов — примерно на $325 млн — было поставлено в Россию. Доля сельхозпродукции в израильском экспорте в Россию составляет 28%, и здесь не только экзотические фрукты и овощи, но также перец, морковь, картошка и редис. В этом году министр сельского хозяйства Яир Шамир обещает утроить поставки.
Дело в том, что продуктовые санкции, которые Россия ввела в отношении Запада, сделали позиции Израиля на европейском рынке менее устойчивыми: у европейцев оказалось слишком много еды собственного производства. А значение российского рынка для Израиля выросло.
Объем производства сельскохозяйственной продукции в Израиле на протяжении долгого времени остается более или менее стабильным. Все-таки территория Израиля едва превышает 21 тыс. кв. км, что в два раза меньше площади Московской области, и в распоряжении агропромышленного комплекса — лишь около 4,1 тыс. кв. км (впрочем, в 1948 году была и вовсе 1 тыс. кв. км). Израильтяне увлеченно ищут новые ниши (например, вот уже несколько лет местные компании добиваются разрешения на экспорт лечебной марихуаны), но самый большой экспортный потенциал не у собственно сельскохозяйственной продукции, а у технологий ее производства.
Разум против засухи
История успеха систем капельного орошения Netafim для Израиля в целом характерна. Израильтяне, так или иначе связанные с сельскохозяйственной индустрией, любят повторять, что живут в пустыне, что их крошечному государству достались аж четыре климатические зоны, причем каждая не очень благоприятствует выращиванию чего бы то ни было, и что у них катастрофически мало пресной воды. Но и самых заметных достижений местный агропромышленный комплекс добился как раз в тех областях, где развиваться приходилось вопреки внешним условиям. "Necessity is the mother of invention ("Необходимость — мать изобретений") — этот принцип определяет все" — эту фразу я слышал от многих местных экспертов. Системы орошения и все, что с этим связано,— один из самых ярких примеров. Но есть и другие.
"Компьютеризированные системы доения и управления молочными стадами сделали израильских коров мировыми рекордсменками по надоям молока: средний удой от коровы израильско-голштинской породы — более 11 тыс. литров в год. В России — более чем в два раза меньше (действительно, по данным Минсельхоза, всего 4,38 тыс. литров в год.— "Деньги")",— гордится Теймураз Хихинашвили, председатель Израильско-российского делового совета.
Офис компании Afimilk расположен на территории кибуца Афиким в северной части Израиля (кибуц и в этом случае является совладельцем компании, которая работает с тысячами ферм в 50 странах на 5 континентах). "Поставьте корове антенну — и, даже если у вас самая замечательная ферма, вы найдете кучу денег там, где и не подумали бы их искать, буквально под ногами",— рассказывает координатор по продажам компании Afimilk Ирина Каплун, пока мы прогуливаемся по коровнику, у которого нет стен (в жарком израильском климате в них нет необходимости). Под навесом еле слышно гудят вентиляторы. Я первым делом обращаю внимание на то, что у коров отсутствуют рога, но смотреть здесь нужно на другое: все местные коровы носят шагомеры — аналоги человеческих фитнес-браслетов. При помощи этих устройств — компания продает их под маркой AfiTag — фермер следит за активностью животных: какое количество времени они проводят стоя или в движении, сколько — лежа на земле. Данные сохраняются. Об отклонениях от нормы — а они могут быть вызваны болезнью — фермер узнает моментально, до появления каких-либо внешних признаков.
Afimilk была основана в 1977 году для продвижения прорывного по тем временам продукта — первого в мире электронного счетчика молока. Компания и сейчас производит и продает молокомеры, но помимо этого — еще целый набор разных гаджетов и оборудования, а также специализированный софт. Одна из недавних многообещающих разработок — устройство для анализа качества молока AfiLab. "Есть три ключевых параметра: жир, белок и лактоза,— объясняет Ирина Каплун.— Обычно анализы у коров берут раз в месяц — в России это называют контрольной дойкой. Мы же отклонения от нормы фиксируем сразу и благодаря этому на самой ранней стадии определяем большой пласт метаболических заболеваний".
Израильтяне своим сельским хозяйством гордятся, особенно разными "чудесами". Любят, например, рассказать, что если в естественной среде для выращивания килограмма рыбы требуются тысячи литров воды, то в аквакультурных хозяйствах обходятся десятками, и шутят, что скоро вода рыбе вообще станет не нужна. Но при этом агропромышленный комплекс — крошечная часть израильской экономики. Более 10% ВВП и более половины экспорта обеспечивает высокотехнологичная продукция, в частности программное обеспечение. Неудивительно, что среди мировых лидеров в области софта для нужд сельского хозяйства много израильских компаний.
Генеральный исполнительный директор Microsoft Сатья Наделла недавно заявил, что разработка израильской софтверной компании AKOL относится к числу прорывных технологий, способных изменить сельское хозяйство развивающихся стран. AKOL предложила систему удаленного управления любыми хозяйствами, построив ее на облачной платформе Microsoft — Azure. Программа контролирует все производственные процессы, доступна с любых устройств и снабжена рекомендательным сервисом: фермеры могут получать консультации от ведущих израильских агрономов.
