Юмор. Смотря какая бабель

 

Сегодня в рубрике «Исчезнувшие книги» мы публикуем еврейские анекдоты из так называемых «антисоветских сборников». Они издавались на Западе в военное и послевоенное время. Многие до сих пор хорошо известные анекдоты были впервые опубликованы именно в них. Книги это исключительно редкие.

«Тот, кто не жил в СССР, вряд ли представляет себе, чем для советского гражданина был анекдот», — пишет в предисловии составитель одного из сборников Юрий Музыченко. Хочется добавить, что почти за любой из опубликованных в его сборнике анекдотов рассказчик мог получить на Родине десять лет лагерей, а то и расстрел. Эти анекдоты были собраны и в Советском Союзе, и в лагерях военнопленных в Германии.

 

В книге Юрия Музыченко «Как поживаете?» все еврейские анекдоты сопровождаются антисемитскими комментариями составителя. Характер послевоенных сборников более нейтральный, антисемитизма в них практически нет, а в некоторых случаях роль евреев «передана» армянам. 

 

Анекдоты приводятся по следующим книгам:

Юрий Музыченко. Как поживаете? Анекдоты из советской жизни. Издательство иностранной литературы, 1944.

 

Е. Андреевич. Кремль и народ: политические анекдоты. Мюнхен: тип. С. Слюсарчука, 1951.

(в формате пдф)

 

 

Троцкий

 

Он Лев, хотя и не лев, а скорее прав, хотя и неправ.

(Каламбур приписывается Радеку)

 

Рыков

 

 — Рыков приехал?

 — Да, приехал. В пять без четверти.

 — Как так без четверти? Поезд пришел ровно в пять.

 — А четверть он по дороге выпил.

 

Буденный и Бабель

 

Делегация писателей, посетившая Буденного, поинтересовалась, нравится ли ему Бабель.

 — Бабель? А это смотря какая бабель! — Молодецки покручивая усы, ответил маршал.

 

Ленин

 

Узнавши о смерти Ленина, крестьяне послали в Москву «ходока» — понюхать, чем пахнет в воздухе, и узнать, не будет ли теперь каких-нибудь льгот.

Долго слонялся крестьянин по траурным митингам. Ораторы всюду напирали на то же самое.

 — Ленин умер, но идеи его остались!

Крестьянин вернулся домой опечаленный.

 — Плохи дела, братцы… — сказал он землякам, — Ленин то умер, да иудеи остались.

 

 

Карл Маркс и Ленин

 

Ленин умер, но дурная слава опередила его и на том свете. В рай его не пускают. Положение скверное — ни туда, ни сюда. Перед воротами рая к нему подходит ярославский мужик.

 — Что, Ильич? Что случилось?

 — Да вот Карл Маркс как-то проскользнул туда, — показывая на ворота рая, говорит Ленин, — а меня не пускают.

 — Ну, не горюй, мы это устроим, полезай-ка ко мне в мешок.

Нечего делать, Ильич полез.

Около ворот ярославца пропустили беспрепятственно, но поинтересовались, что у него в мешке.

 — А это Карл Маркс, значит, барахлишко свое забыл прихватить. Так я уж ему доставлю.

 

Перед стенами Кремля

 

Почему это наших вождей держат за такими высокими стенами?

 — А это чтобы никакая сволочь не пролезла.

 — Отсюда или оттуда?

 

Три качества

 

Разве вы не согласитесь со мной, что у членов ВКП(б) есть три качества: разум, честность и преданность партии? — спрашивает партиец почтенного профессора.

 — Безусловно, но к сожалению все три качества никогда не совмещаются в одном партийце.

 — То есть: как это?

 — То есть: в отдельном партийце из этих трех качеств всегда в наличности только два. Если он предан партии и честен, то не умен, когда он умен и предан партии, то не честен, а когда честен и умен, то не предан партии.

 

Политбюро

 

Похороны члена Политбюро были обставлены с большой пышностью. Еврей интересуется у распорядителя:

— Скажите, пожалуйста, сколько стоют эти похороны?

— Сто тысяч рублей.

— Ой-ой-ой! Да я бы Вам за пять тысяч все Политбюро похоронил.

 

ВКП (б)

 

Один еврей, заполняя анкету, в графе о партийности написал «ВКП(б)». У него спрашивают:

— Что это Вы там написали? Вы же беспартийный!

— Я так и указал. ВКП(б) значит: Вроде Как Партийный, в скобках — Беспартийный.

 

Сколько евреев в ВКП(б)

 

Иностранец спрашивает у гражданина СССР:

 — Скажите, сколько собственно евреев в русской коммунистической партии?

 — Процентов семьдесят.

 — А остальные почти все русские?

 — А остальные почти все еврейки.

 

В первый раз

 

Под давлением житейских обстоятельств один беспартийный гражданин решил вступить в ряды ВКП(б).

 — В бандах раньше не принимали участия? — строго спросил его один из членов приемной комиссии.

 — Нет, честное слово, — робко ответил гражданин, — это я в первый раз.

 

Верблюд

 

Один еврей долго рассматривал (впервые в жизни) верблюда в зоосаду и, наконец, воскликнул:

— Боже мой! И что большевики с конем сделали!

 

Три характера

 

На широкой дороге в степи лежат потерянные часы. Первым проезжает на волах украинец. Он видит часы, останавливает волов, но… лежать на сене так приятно, а слезать так долго…

 — А чтоб им пусто было! Цобе-цобе! — решает он и едет дальше.

Вторым в хорошем тарантасе, на прекрасных конях подъезжает немец-колонист. Заметив часы, он останавливается, слезает с тарантаса, качает головой.

 — Прохожий, очевидно, вскоре заметит свою пропажу и возвратится в поисках часов, — решает немец. Он сдувает с часов пыль, аккуратно вытирает их носовым платком и кладет на видном месте у дороги.

Но вот пешком по дороге идет еврей. Он видит часы, хватает их и прикладывает к уху. Часы идут.

 — Ты идешь? И я иду! Пойдем вместе.

 

Мадам Розенблюм

 

 — Сема, тебе нравится мадам Розенблюм?

 — М-м… местами…

 

Советские учреждения

 

Один еврей приехал в Москву по делу в госучреждение. Целый день посылали его от одного стола к другому. Ничего не добившись, он выходит из учреждения и раздраженно говорит своему приятелю:

— Это публичный дом какой-то!

Тот обиделся:

— Как ты смеешь так говорить?! Я в старое время в Одессе сам держал публичный дом, так там же был порядок !..

— Ну, а теперь почему ты не держишь?

— Времена изменились. Теперь зададут норму, а если ее не выдержишь, скажут ложись сам и выполняй промфинплан.

 

В доме душевнобольных

 

В одном из советских домов душевнобольных ожидалось посещение высокого начальства. Чтобы поразить его «сознательностью» больных, их научили выкрикивать хором хорошо известное сталинское выражение «Жить стало лучше, жить стало веселее!»

 

Начальство явилось, и больные благополучно выкрикивали пресловутую формулу.

Начальству это очень понравилось, но оно заметило, что в стороне стоит какой-то человек, который не кричал.

 — А вы почему не кричали «Жить стало лучше, жить стало веселее?!» — обратилось к нему начальство.

 — А я же не душевнобольной, товарищ начальник, я здешний фельдшер, — пояснил неизвестный.

 

Посланцы неба

 

Чтобы как-нибудь повлиять на советский народ и заставить его опомниться, в небесном совете было решено послать в СССР апостола Луку. Через короткий промежуток времени получили в раю от него телеграмму:

«Сижу в Чека. Апостол Лука».

 

Выручать Луку отправился Илья. Однако и от него получили телеграмму:

«Сижу и я. Пророк Илья».

 

Что делать? Спасать положение вызвался Моисей. И действительно, телеграмма, которую от него получили, была бодрой и успокоительной:

«Жив и здоров. Нарком Иванов».

 

Хорошо устроились

 

Еврей рассказывает знакомому:

— Мы с сыном Моисеем хорошо устроились: я в Кремле на колокольне Ивана Великого стерегу зарю мировой революции, а Мойша служит негром в Коминтерне.

Знакомый:

— Ну, знаете, стеречь зарю мировой революции — это работа скучная . . .

— Зато вечная.

 

 

 

Предсмертные пожелания

 

Украинца, русского и еврея военный трибунал СССР приговорил к расстрелу. Однако осужденным обещали исполнить их последнюю волю.

 — Похороните меня в Москве возле Кремлевской стены, — попросил русский.

Ему обещали исполнить его волю.

 — Меня похороните около Шевченко, — сказал украинец, — чтобы просторы широких полей «и Днепр и кручи было видно, было слышно, как ревет ревущий»…

И на это согласился трибунал.

 — А меня, пожалуйста, похороните рядом со Сталиным, — заявил еврей.

 — Вы что, с ума сошли? Ведь Сталин еще жив?! — удивились члены трибунала.

 — В чем дело! Я могу подождать! — успокоил их еврей.

 

 

Мудрый старец

 

Вокруг мудрого ребе сидят ученики.

 — Жизнь — это фонтан, — вздыхает ребе.

Ученики набожно молчат.

 — А почему, собственно, фонтан? — осмеливается, наконец, спросить один из учеников.

 — Ну — не фонтан, — вздыхает ребе.