Часть 1 А переменит Бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду.
Духовная грамота великого князя Дмитрия Ивановича.
Апрель-май 1389 г.
Как стало сравнительно недавно известно, из школьных учебников, по которым будут учить юных «россиян», исчезнет термин «монголо-татарское иго».
«Обожествление Чингисхана и Батыя в современном Татарстане меня лично поражает больше всего»
В самом по себе этом факте не было бы ничего тревожного или неприятного – термин «иго» откровенно неудачный, унизительный и заимствован старой историографией из самого мутного источника из возможных – польских исторических сочинений.
Поляки считали себя потомками древних сарматов, все, что расположено от них к востоку, – Татарией (недавно этот бред возродился в писаниях Фоменко-Носовского) и усиленно старались внушить эту точку зрения на Россию Западной Европе. Русских они рассматривали как «рабов по природе» и господство над ними ордынцев попытались обозначить обидным словцом из римской историографии – iugum – иго, ярмо.
Всякому образованному европейцу, знавшему латынь и читавшему Тита Ливия, на ум сразу приходил эпизод в Кавдинском ущелье, когда окруженные самнитами римские легионы вынуждены были связанными пройти под ярмом, для большего унижения. Впрочем, мудрые самнитские старики предупреждали тогда: перебейте римлян или отпустите с миром, но не унижайте – они вернутся и отмстят. Так и получилось.
Исчезновение этого эмоционально нагруженного польского заимствования из учебников можно было бы только приветствовать, если бы не одно «но». Причины и идейный контекст этого исчезновения.
Изъятие было совершено под давлением татарских историков, которые заявили, что данный термин «разжигает», «не способствует» и вообще в Республике Татарстан принято рассматривать Чингисхана не как кровавого завоевателя, а как великого реформатора.
«В самом же Татарстане Золотая Орда считается империей, а Чингисхан – не завоевателем, а реформатором», – заявил вице-президент республиканской Академии наук Рафаэль Хакимов, возглавляющий республиканский Институт истории. Изъятие термина «татаро-монгольское иго» татарский историк мотивирует тем, что России «следует отказаться от евроцентристского подхода», поскольку она является «евразийским государством».
Обожествление Чингисхана и Батыя в современном Татарстане меня лично поражает больше всего. Оно не имеет ничего общего ни с «российской» идентичностью (с нею, как известно, у властей Татарстана всегда были некоторые трудности), ни с местным национализмом.
Дело в том, что титульный этнос современного Татарстана – это потомки древнего народа волжских булгар. Это был высокоцивилизованный оседлый народ с богатой культурой, контролировавший значительную часть важнейшего для раннего средневековья торгового пути «из Варяг в Персы».
Одними из первых на территории нынешней России булгары приняли ислам, причем это был сложный и культурный ислам городов, родственный исламу Багдадского халифата, а не упрощенный ислам степняков.
В 1236 году Батый вторгся в Булгарию, разгромил её, перебил значительную часть населения и разорил многие города. Булгары многократно восставали против власти Золотой Орды, и лишь жесточайший геноцид сломил их сопротивление. Победители были столь жестоки, что лишили булгар даже имени, они превратились в «татар» – по имени злейших врагов Чингисхана, которых монголы подвергали систематическому истреблению.
Ущерб Булгарии, нанесенный монголами, был гораздо большим, чем ущерб Руси, и культ Чингисхана или Батыя для народа Татарстана так же странен, как странен был бы культ султана Мурада I в Сербии или Адольфа Гитлера в Польше.
У меня лично находится только одно логичное объяснение. Воспевание в Татарстане Золотой Орды носит не столько националистический, сколько неоимперский характер. Орда была обширной кочевой империей, раскинувшейся по всему Поволжью, Подонью и даже Приднестровью.
И, возможно, кому-то в Казани грезится, что однажды этот город займет место древнего Сарая, когда господство «русских колонизаторов» рухнет. В этом случае, ради таких авантюристических притязаний, раздувать культ Чингисхана и в самом деле логично. Для жизни же в «многонациональной Российской Федерации» или даже для татарского национализма подобный культ абсурден. А для потомков булгар отождествление себя с кровавыми степняками – попросту унизительно.
Чингисхан вообще занимает слишком большое место в истории России, унаследованное из истории СССР. Не исключено, что великий завоеватель и в самом деле родился на территории современной России, в долине, протекающей между Монголией и Бурятией реки Онон, но этот факт точно не установлен – с равным вероятием он мог родиться и в Монголии. Однако вся историческая деятельность Тэмучжина-Чингисхана протекала в Монголии и Китае.
Удивительным образом лично Чингис не совершил на Север ни одного похода. Он лично командовал вторжением в Среднюю Азию и сокрушением Хорезма, так что присутствие его в учебниках истории СССР было осмысленным, но что делает он в учебниках по истории современной России как самостоятельный персонаж – не очень понятно. Вторгся на Русь не Чингисхан, не «империя Чингисхана» (с нею у русских произошло лишь трагическое «бортовое столкновение» на Калке), а созданная Чингисханом Монгольская империя.
Решение о походе на Запад и поручении этого похода Бату-хану было принято на курултае, собравшемся после смерти основателя династии. Если руководствоваться той же методикой, по которой Чингисхан вместе с его портретом попадает в наши учебники, в разделах, посвященных XVIII веку, нужно давать подробный очерк Великой Французской Революции и помещать портрет Робеспьера, поскольку именно эта Революция породила во Франции вторгшегося в Россию Наполеона.
Да и историю Великой Отечественной войны придется начинать как минимум с биографии первого покровителя Гитлера фельдмаршала Людендорфа (тем паче что последний в Первую мировую имел к истории России куда большее отношение).
Гипертрофированное присутствие Чингисхана в нашей истории связано, прежде всего, с плотным идеологическом давлением в XX–XXI веках интеллектуальной школы «евразийцев».
Собравшиеся в славяно-немецкой Праге, видавшие из евразийских народов разве что дворника-татарина да пару венгров, русские интеллектуалы пытались решить задачу: «как обосновать единство пространства Российской Империи в условии, когда власть царя рухнула и Третий Рим лежит во прахе?».
Что великая империя будет надолго собрана коммунизмом или социализмом, никто из них не верил, Запад они, как и положено европейским интеллектуалам эпохи Шпенглера, откровенно презирали, и они решили ей найти железное, в духе модной в ту эпоху геополитики и исторической географии, решение: объявить Россию исторической преемницей империи Чингисхана и обосновать на этом фундаменте необходимость единства этого пространства, железной и агрессивной имперской государственности с «антизападной» идеологией.
Поскольку евразийское движение было, прежде всего, политическим и лишь затем историческим и интеллектуальным, то, говоря об истории, мы найдем у евразийцев самые традиционные воззрения. Скажем, Н.С. Трубецкой говорит о «татаро-монгольском иге», которое одновременно и угнетало и «учило» русских владычествовать Евразией. Возникает, правда, вопрос, если принять эту концепцию, почему у степняков монголов «научились» только русские, а куда более близкие к ним степняки по большей части ничему не научились и были сокрушены и поглощены властью русских царей?
Ответ на этот вопрос довольно прост – никакой «монгольской системы» не существовало. Существовала заимствованная монголами китайская система, которую выстроил, пользуясь доверием Чингисхана и особенно Угэдея, китаезированный киданьский интеллектуал Елюй Чюцай. Как распорядились завоеванными ими землями сами монголы – отлично известно.
«Гипертрофированное присутствие Чингисхана в нашей истории связано, прежде всего, с плотным идеологическом давлением в XX-XXI веках интеллектуальной школы «евразийцев»
Нойоны предлагали Угэдею перерезать все население северного Китая, разрушить города и превратить эти земли в пастбища. Елюй Чюцай отговорил хана от этого варварства и предложил создать административную систему, стройное налогообложение, в общем – всё то, что так нравилось евразийцам в ордынских порядках. То, чему по собственному же учению евразийцев, научились у монголов русские в плане государственного строительства (было ли в действительности такое «обучение» – это вопрос долгой дискуссии) – это заслуга не Чингисхана или Батыя, а Елюй Чюцая.
Один цивилизованный оседлый книжный народ – русские – учился у другого – китайцев. Роль монголов – роль коммуникатора – здесь аналогична той, которую они сыграли и для Запада, принеся китайскую бумагу, китайский порох и многое другое. Однако, в отличие от Запада, которому возможность проникновения по монгольским трактам в Китай принесла огромные выгоды, Русь заплатила за «обучение» такую цену, что, возможно, лучше не надо было.
Евразийцы создали, кстати, очень многое из птичьего языка нынешней полуофициальной идеологии. Их тексты полны бесконечных рассуждений о «евразийском братстве народов», о «многонародной нации Евразии», в которой русскому народу придется выступать скрепой и цементом. Но если посмотреть на их политическую программу, выраженную в тексте «Евразийство. Формулировка 1927 года», то мы внезапно обнаружим там те русские националистические требования, которые даже сегодня многие русские националисты формулируют с опаской:
«Необходимо существующий в настоящее время в СССР строй, проникнутый началами интернационализма и коммунизма, преобразовать в наднациональный строй на национальной основе. Обязательным условием такого перерождения является предоставление русскому народу возможностей государственно-оформленного национального самосознания и строительства национального государства, возможностей, которых он фактически лишен в настоящее время».
Так что современная русофобия во имя евразийства является разрывом с классическим евразийством, никогда не отрицавшим государственных прав русского народа.
Следующим этапом становления нашего «Чингисхана» были работы замечательного художника слова и выдающегося мыслителя, создателя пассионарной теории этногенеза Льва Николаевича Гумилева. Я специально не говорю «историка», поскольку Гумилеву именно как к историку всегда предъявлялись, предъявляются и будут предъявляться многочисленные претензии – за произвольное обращение с фактами, домысливание фактов, великолепное презрение художника к прямым утверждениям источников во имя авторского «я так вижу».
В наибольшей степени это касается именно созданного Гумилевым масштабного исторического мифа о взаимоотношениях русских и степных народов, об антизападном братстве русских и монголов, о практически бесконфликтном существовании народов в рамках Золотой Орды.
Подробный разбор как самого созданного Гумилевым мифа, так и причин, которые его на это толкнули, здесь производить необязательно – каждому читателю доступна великолепная книга Сергея Белякова «Гумилев сын Гумилева» – не только увлекательная биография ученого сына двух великих поэтов, но и уважительный, но строгий и безжалостный разбор «монгольского мифа».
Продолжение следует
58 элементов 0,757 сек.