Его отец был известным в Киеве предпринимателем, владельцем ателье, у него одевались все военные, гимназисты и чиновники украинской столицы. И когда он решил выйти на сцену, ему сказали: «Все хорошо, вот только Каплер — это для ателье, а не для артиста». Он снимал фильмы о Ленине, его обожал Исаак Бабель, в него в юности была влюблена Светлана Аллилуева, за что режиссер чуть не поплатился жизнью. Он родился с именем Лазарь, но вошел в историю советского кино и телевидения как Алексей.
Из купцов в театр
Многие помнят «Кинопанораму», в которой такой живой и красивый Алексей Каплер говорил таким живым, ярким, честным языком с привыкшими к официозу телезрителями. Другие наверняка смотрели фильмы, поставленные по его сценариям. Третьи слышали о его скандальном романе с дочерью Сталина. Но мало кто знает, что Алексей Каплер был наследником богатой купеческой династии, сыном одного из самых крупных киевских предпринимателей. Поэтому начнем с отца.
Яков Нафталиевич Каплер еще мальчиком учился у своего отца коммерции. А потому в купеческом деле имел невероятный успех. Его ателье располагалось в Пассаже — престижных торговых рядах в центре Киева. Сукно он закупал за границей или у барона Штиглица (тоже весьма знаменитого выходца из еврейской среды). В его магазине можно было купить и шинели из лучших тканей, и цивильное платье по моделям из заморских журналов. В 1909 году во всех киевских газетах писали о Каплере, модели которого получали призы на престижных международных выставках. А на следующий год Яков Нафталиевич как-то устал от портняжного дела. И стал развивать другой свой бизнес — банные заведения. В то время в Киеве бани были очень популярны: жители города были очень чистоплотны, а в заведении Каплера можно было не только помыться, но и принять душ Шарко, поплавать в бассейне. В общем, развлечения предлагались на любой кошелек. Рядом с банями Каплера располагались усадьбы Каплера: в одной располагалась гостиница «Сион», другие сдавались под магазины, организовал отец будущего режиссера и домашнюю синагогу. Яков Нафталиевич был миллионером и известным в Киеве филантропом. И даже не подозревал, что сын его предпочтет театральные подмостки.
В раввинских метрических книгах за 1903 год есть запись о том, что 15 сентября (28-го по новому стилю) у знаменитого «киевского местного первой гильдии купца Якова Нафталиевича Каплера» родился сын Лазарь. И это первая загадка в биографии нашего героя. Во всех энциклопедиях годом его рождения числится 1904-й. Вполне возможно, причиной того, что у Каплера «отняли» год жизни, является Гражданская война, когда Киев захватывали то красные, то белые, забирая с собой мальчиков призывного возраста. Видимо, Яков Каплер не хотел отпускать сына на войну, а потому попросил подправить год рождения сына.
Спустя много лет на месте дома его родителей, где родился и провел детство наш герой, воздвигли кинотеатр «Жовтень». И это совпадение символично. Лазаря с детства ничто так не привлекало, как мир театра. «Нас в Киеве, — вспоминал он, — была целая шайка таких. Вместо того чтобы чинно сидеть за партами и следить за указкой Аполлинария Леонтьевича, которой он обводил границы Австро-Венгрии, шайка удирала на “Кукушкину дачу” — поросшие кустарником отроги Днепра — и разыгрывала сюжет очередной серии “Вампиров” под названием “Исчезновение мертвеца, или Кровавая свадьба”»
.
Грянула революция. Яков Каплер уже не мог удерживать сына при себе. Алексею (к тому времени он уже сменил имя) исполнилось пятнадцать лет, когда он впервые вышел на театральные подмостки — и не на чужие, а собственного маленького театра под гордым названием «Арлекин». Вместе с Сережей Юткевичем и Гришей Козинцевым (будущими классиками советского кино) Каплер разыгрывает кукольное представление по пушкинской «Сказке о попе и работнике его Балде». Каплер научился играть на шарманке, сам зазывал зрителей на представление. Вскоре друзья поняли: провинциальный Киев им не подходит, пора брать новые высоты. Козинцев и Юткевич отправляются в Петроград, за ними приезжает и Каплер, следом — Леонид Трауберг из Одессы. Так появляется Фабрика эксцентрического актера — весьма своевременное в новой советской действительности явление.
Традиционные виды искусства постепенно сталкивают с парохода современности, новому человеку в новой стране обычные спектакли вроде как неинтересны. И киевская команда молодых и амбициозных актеров приходится как нельзя кстати.
Девизом фабрики стали такие амбициозные слова: «Лучше быть молодым щенком, чем старой райской птицей». «Женитьбу» Гоголя, которую в дореволюционных репертуарных театрах ставили очень серьезно, они превратили в настоящий балаган с эстрадными номерами и цирковыми трюками. Не обошлась без трюков и последующая биография Каплера.
Он вроде как остепенился, уехал в Одессу, устроился на службу, учился на киностудии, женился на актрисе Татьяне Тарновской. Тарновская была из дворян, на пять лет старше мужа. Познакомились они в учебной киностудии Смирнова. Но когда закончили студию, уехали в Одессу на кинофабрику. Татьяна много снималась, а потом родила сына Анатолия. Оказавшись не у дел, актриса уехала из Одессы. Каплер остался. Молодая семья распалась.
И тут пришла телеграмма: Юткевич и Козинцев задумали снимать фильм. И снова Гоголь — на этот раз «Шинель». В сценаристы позвали молодого тогда писателя Юрия Тынянова. Из Одессы в Питер спешит телеграмма: Каплера не отпускают с работы. И тогда прямо в контору, где тоскует бывший шарманщик, приходит сообщение с пометкой «срочно»: «Сестра умерла, выезжай немедленно». Ему досталась роль Значительного лица. Затем еще несколько ролей в кино, а потом… он разочаровался в актерском ремесле. Захотелось сказать свое собственное слово в кино, а не произносить чужие тексты. И Каплер возвращается в Одессу — на этот раз ассистентом Александра Довженко. Но усидеть в помощниках талантливый юноша не мог. Развлекал коллег и друзей рассказами, а они покатывались со смеху. Говорил он смешно, ярко, красочно.
Послушать его приезжал даже Исаак Бабель. «И вот днем в маленьком полутемном кафе на Дерибасовской улице, опершись локтем на мраморный столик, Исаак Бабель, как бы ввинтившись своим острым и лукавым взглядом в Каплера, чуть оробевшего от присутствия уже тогда знаменитого собеседника, приготовился слушать, — вспоминал позже Сергей Юткевич. — Это было трогательно и забавно, а местами настолько смешно, что весь трясся, заливался беззвучным хохотом Бабель и, протирая запотевшие от смеха и слез свои очки в позолоченной оправе, требовал продолжения рассказов Каплера».
В те годы Одесская кинофабрика была настоящей кузницей кадров. Здесь кричали «Мотор!» Пырьев и Рошаль, Довженко и Эйзенштейн. Каплер впоследствии писал, что в те годы жил «ожиданием счастья». И все же решил уехать и оттуда. Вернулся в Киев, чтобы снять две картины: «Право на женщину» и «Шахта 12-28». И тут молодого кинематографиста ждет первое разочарование: обе картины запретили. А первую еще и объявили упаднической, поскольку в центре сюжета была женщина, чей сын тяжело заболевает и умирает, сама же она уходит от косного мужа, который мешает ей учиться в мединституте. Ей удается выстоять. И Каплеру тоже. Провал обоих первых режиссерских проектов послужил для юного режиссера поводом взяться за дело с большим рвением. Правда, уже в новом качестве. Теперь Каплер — сценарист. И борец за права сценаристов, которых незаслуженно забывают, когда фильм выходит на экраны. Алексей Яковлевич любил повторять: «Режиссер не Дева Мария, святым духом, без отца-сценариста зачавшая фильм». В итоге его невзлюбили и сценаристы, и режиссеры. Режиссеры, понятное дело, не хотели делиться славой. Сценаристам совершенно не нравился адвокат, который апеллировал с помощью таких немодных в то время эпитетов. Да и сам Каплер, прославившийся своими любовными похождениями, был плохим защитником прав советских граждан. И однажды серьезно поплатился за свою влюбчивость.
К тому моменту, когда разыгралась эта драма, Каплер, казалось бы, стал неуязвимым. Он написал огромное количество сценариев к популярным советским фильмам. И даже получил орден Ленина за образ этого самого Ленина. Дело было так. Советские кинематографисты получили заказ воплотить образ вождя в кино. Задача не из легких. До того никто из вождей революции не появлялся на экранах. Любая оплошность в создании экранных образов могла обернуться арестом и лагерем. А как избежать оплошностей, если шаблона еще не появилось? Как определить, какими хочет видеть вождей на экране Сталин — главный цензор советского кино?
В преддверии 20-летия революции объявили конкурс на лучший сценарий к фильму под рабочим названием «Ленин в Октябре». Каплер конкурс выиграл, что неудивительно. Сценарист угадал правильную интонацию. В его фильме Сталин — ближайший товарищ и соратник Владимира Ильича, с которым Ленин обсуждает каждый следующий шаг. Когда картину повезли показывать Сталину, Каплер места себе не находил: кто знает, как отреагирует вождь? На дворе 37-й год. Угодить в застенки НКВД можно было и за меньшую провинность, чем «неправильный» фильм о революции и о роли в ней вождя народов. Ожидание казалось бесконечным. Но Сталину фильм понравился. Каплер, сам того не подозревая, воплотил легенду, существовавшую в воображении самого вождя. Сценариста, режиссера Михаила Ромма и исполнителя главной роли Бориса Щукина наградили орденами Ленина. Спустя четыре года дали еще и Сталинскую премию.
Каплер был обласкан властями и коллегами. Позже, в 1939 году, он напишет сценарий к еще одному фильму из «ленинианы» — «Ленин в 1918 году» — в соавторстве со своей новой женой Таисией Златогоровой. После они расстанутся, Тасю арестуют, да и сам Каплер окажется в лагере в Воркуте. Но тогда, в начале войны, его положение казалось вполне стабильным и безопасным. И хотя друзей и коллег арестовывали, лауреату Сталинской премии вроде бы ничего не угрожало. Кроме дочери самого Сталина.
Смертельная влюбленность
Когда они познакомились, ему было около сорока лет, а ей — шестнадцать. Шел второй год войны. Второй войны, свидетелем которой стал наш герой. Но на этот раз именитый режиссер сам постоянно ездил на фронт — делал репортажи о белорусских партизанах, работал над документальным фильмом «Концерт фронту». В ноябре 1943 года отмечали годовщину Октябрьской революции. Вася Сталин устроил вечеринку по случаю праздника, на которую пригласил и Каплера. Была там и сестра Васи, Светлана.
На вечеринке танцевали фокстроты. 16-летняя Светлана очень стеснялась. Ее собирали на этот бал не менее ответственно, чем Наташу Ростову. Сшили первое взрослое платье, к которому она приколола гранатовую брошь в память о маме, которая десятью годами раньше покончила с собой, не выдержав совместной жизни с вождем народов.
Каплер пригласил девушку на танец, сделал несколько галантных комплиментов. И ей «захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза…» Внезапно и Каплер почувствовал, что его сердце тает. С того вечера именитый режиссер думал только о ней — скромной тихой девушке с гранатовой брошкой.
Ухаживать за дочерью Сталина было непросто. Светлана никогда не выходила на улицу без сопровождения охранников и соглядатаев — тайных и явных. Но Каплер не отступал. Водил девушку в музеи и в кино. Он показывал ей шедевры мирового кинематографа, она воспринимала живо, искренне, умно. Он, кажется, удивлялся. И влюблялся все больше. Свидания эти были более чем целомудренными, но Сталину о них все равно донесли. Каплер уехал в командировку в окруженный Сталинград, писал оттуда репортажи. Сердце Светланы холодело — в текстах Каплера были прямые намеки на их роман. Пришлось расстаться. Прощались там же, где познакомились: в квартире Василия. Стояли молча, тесно прижавшись друг к другу, едва дыша. А из соседней комнаты с них не сводил глаз Светланин сопровождающий.
Накануне Алексею Яковлевичу позвонили и настойчиво порекомендовали уехать на фронт для сбора материалов к новому фильму. Каплер, правда, был настолько ослеплен любовью, что послал «доброжелателя» к такой-то матери. На следующий день его арестовали. А Сталин примчался в комнату дочери белый от ярости. Светлана была ни жива ни мертва. Но все-таки решилась пискнуть: «Я люблю его!» Сталин отхлестал дочь по щекам: «У него кругом бабы, дура! Не могла найти себе русского?!» Ремарка довольно странная. Сталин хоть и был, по мнению многих, антисемитом, позволил дочери впоследствии выйти замуж за еврея Григория Морозова, не высказав никакой критики.
Много лет спустя в своих мемуарах Аллилуева гораздо теплее писала о Каплере, чем о своих мужьях. Кажется, та детская влюбленность была единственным эпизодом в ее жизни, когда она была по-настоящему счастлива. За это счастье Каплер отправился в Воркуту. Его обвинили в шпионаже в пользу Англии — не зря же режиссер так часто встречался с западными коллегами. Начальник лагеря благоволил лауреату Сталинской премии. Позволил ему покидать территорию, обнесенную колючей проволокой. Каплер устроился заведующим городской фотографией. Возможно, Сталин понимал, что просто так сгноить талантливого режиссера, которого полюбила его дочь, было бы ошибкой.
Ссылка оказалась болезненным, но очень важным опытом. В Воркуте Алексей Яковлевич много пишет и размышляет. Здесь он знакомится с знаменитой актрисой Валентиной Токарской. Токарская была примой Московского мюзик-холла и Театра сатиры, замечательно пела, изумительно танцевала. В начале войны в составе актерской бригады Токарская отправилась выступать перед солдатами и попала в плен к немцам. Испугавшись пыток, согласилась сотрудничать с нацистами. После освобождения актриса тут же оказалась в советских застенках: подобная участь ожидала дома всех советских военнопленных. Несмотря на обрушившиеся на нее несчастья, Токарская чувствовала себя в Воркуте вполне комфортно, ее жизнерадостность и очарование покорили Каплера. Говорят, однажды, когда режиссер впал в глубокую депрессию, она буквально вынула его из петли.
Отсидев свой срок, Каплер возвратился в Москву. Говорят, его предупреждали: в столице ни в коем случае не появляться, свиданий с юной возлюбленной не искать. Каплер и не искал. Воркута тяжелым грузом легла на сердце Алексея Яковлевича, вытравив чувства к дочери Сталина. Едва приехав в Москву, он поспешил купить билет в Киев. Родители были еще живы, надо было повидаться. Но едва Каплер зашел в поезд, его снова арестовали. Ослушался совета, за что и получил еще один срок. На этот раз режиссер попал в лагерь в поселке Инта (тоже в Коми, недалеко от Воркуты). Здесь уже не было никаких поблажек. Наравне с остальными заключенными Каплер надрывался в шахте, некоторое время работал санитаром в больничном бараке. Однажды в лагере к очередной годовщине революции повесили афишу: «7, 8, 9 ноября в клубе будет демонстрироваться фильм “Ленин в Октябре”». Каплер почувствовал боль в сердце. На плаву ему помогала оставаться Токарская. «Родная, бесконечно дорогая моя! — писал он ей. — Тоненькая ниточка твоего звездного света мне абсолютно необходима. Хоть она и призрачная, хоть к ней нельзя даже прикоснуться, но это мой единственный ориентир».
Каплер пробыл в заключении почти десять лет. Ближе к концу второго срока нашему герою повезло: отец ее бывшей возлюбленной, наконец, отправился к праотцам, и Каплер попал под амнистию. И Токарская тоже.
Они вернулись в Москву и тут же расписались. Жизнь постепенно налаживается. Она снимается в лучших фильмах, он пишет сценарий к ставшему культовым «Полосатому рейсу». Жизнь, кажется, снова входит в привычную колею. Каплер обласкан публикой, его обожают, им восхищаются, ему заказывают сценарии. И тут на горизонте снова возникает Светлана Аллилуева. Все эти годы, дважды побывав замужем, она думала только о нем. Но Каплер не может избавиться от воспоминаний о лагерях, которые последовали за страстным романом с дочерью Сталина. И хотя кремлевского чудовища уже нет в живых, возвращаться к отношениям с его дочерью у режиссера нет ни малейшего желания. К тому же у него есть жена — поддерживавшая его долгие годы заключения Валентина Токарская.
Аллилуева не сдается. Она не верит в то, что Каплером движет что-то, кроме чувства долга. Она отправляется к Токарской, чтобы объяснить: она по-прежнему любит ее мужа. «Пусть он делает что хочет, только чтобы я об этом не знала», — отмахнулась Токарская. Каплер знал, что Светлана попросила Валентину о встрече. Жутко волновался, злился на бывшую возлюбленную. И сделал свой выбор: выбрал ту женщину, которая спасала его в заключении, невольной виновницей которого была Светлана. Но этот благородный мотив недолго удерживал Каплера возле Токарской.
«Кинопанорама» и новая муза
Настоящая слава пришла к Каплеру лишь тогда, когда режиссеру предложили вести на Центральном телевидении «Кинопанораму».
Программа шла в прямом эфире. Живой, яркий, остроумный Каплер разительно отличался от других ведущих. Он категорически отказывался читать по бумажке и делать серьезное лицо. Он размышлял, импровизировал, задавал своим гостям неудобные вопросы. Это были 60-е годы. Конечно, не 37-й, но до отмены цензуры было еще далеко. Все остальные программы на ЦТ по-прежнему выглядели серыми и унылыми. И только харизматичный Каплер отказывался вписываться в привычный советскому зрителю официоз. Он позволял себе не только говорить. Он позволял себе молчать в прямом эфире. Как-то раз он забыл какой-то факт, запнулся, остановился. И, безмятежно глядя в камеру, сказал: «Погодите минутку, я сейчас вспомню». Зрители замерли, а Каплер молча помешивал ложечкой чай и вспоминал. Вся страна в прямом эфире наблюдала за тем, как молчит и думает человек. Его популярность била все рекорды. «Кинопанораму» смотрели даже те, кто никогда не интересовался кино. Ему писали, звонили, приезжали в «Останкино», чтобы его увидеть. К нему обращались с просьбами и жалобами. Зрителям казалось, что если этому человеку можно вот так разговаривать в советском эфире, значит, ему можно все. И Алексей Яковлевич никому не отказывал, старался помочь всем.
Таким его и полюбила поэтесса Юлия Друнина: обаятельного, отважного, думающего. Они познакомились, когда она поступила на Высшие курсы сценаристов при Союзе кинематографистов, на которых он преподавал. Она была замужем. И шесть лет сопротивлялась захлестнувшему ее чувству. Старалась сохранить брак. Муже ее, поэт-фронтовик Николай Старшинов, ничем не заслужил такого удара. Но Юлия все-таки ушла. Каплер развелся с Токарской. Его новой возлюбленной было всего тридцать лет. Ему пятьдесят. Об их любви говорили по всей Москве. Казалось, что Юлия и Алексей Яковлевич буквально созданы друг для друга. Они не расставались ни на минуту. Он ходил на ее выступления, она на его. В начале семидесятых над режиссером снова нависла угроза ареста.
Своим стремлением помогать всем и каждому, своим острым языком (Каплер часто писал фельетоны и репортажи на общественно-политические темы) он очень сильно раздражал власти. Да и из «Кинопанорамы» пришлось уйти: начальство потребовало, чтобы программа все-таки выходила в записи. Спасение пришло из Америки. У СССР внезапно стали налаживаться отношения с давним противником. В верхах появилась идея снять совместный советско-американский фильм. Выбрали сказку Мориса Метерлинка «Синяя птица», сниматься позвали Маргариту Терехову, Джейн Фонду и Элизабет Тэйлор, сценарий поручили писать американским сценаристам и… Каплеру. Заведенное на нашего героя дело пришлось закрыть.
Когда его не стало, Юлия Друнина осталась совершенно одна. 19 лет она прожила с ним как за каменной стеной. Он заботился о ней, помогал налаживать отношения с издательствами, с трепетом и восторгом читал ее новые стихи. Через 11 лет после его ухода она заперлась в гараже и завела мотор своих «Жигулей». По завещанию Друниной, ее похоронили рядом с Каплером, в Старом Крыму, где они так любили бывать.
