Юмор. Из книги Виктора Шендеровича «Изюм из булки».

«Дороги в России не для того, чтобы ездить, а чтобы враг не прошел! — это сформулировал великий театральный художник Эдуард Кочергин.
…В это самое время — когда советская власть в стране еще была, а еда уже кончилась, дюжина голодающих артистов, иллюстрируя постулат насчет горы и Магомета, тронулась в путь за продуктами. За пару-тройку концертов для тружеников Ярославщины нам обещали по нескольку десятков яиц, по три курицы и залейся молока.э

Осенью 90-го года это огромный был гонорар — деньгами в ту осень можно было заинтересовать только нумизматов.
Среди фокусников, дрессировщиков и мастеров искрометной шутки поехала за едой известная народная певица с двумя подручными баянистами. Ее патриотический номер завершал нашу  целомудренную программу.
«Гляжу в озера синие…» —  тянула певица, протягивая к народу белы рученьки ладошками вверх. Потом одну переворачивала ладошкой вниз и проводила ею направо, бесстыже любуясь воображаемым простором: «В полях ромашки рву…».

Отпев, она кланялась поясным поклоном, уходила за кулисы, снимала кокошник, вылезала из сарафана — и, отоварившись, мы ехали за новыми курицами. Ехали в «рафике», по классическому русскому бездорожью, и певица, вся в коже, замше и драгметаллах, только что со своими кокошниками и баянистами вернувшаяся из Германии, в такт колдобинам 
повторяла:
— У, б… страна!
Баянисты, покрякивая на ухабах, дули баночный «Хольстен».
В очередном совхозе певица нацепляла кокошник, протягивала руки в воображаемый простор — и все начиналось сначала:
— Зову тебя Россиею….
И через полчаса, на очередной рытвине:
— У, б…страна!
Из-за совпадения ритмики это звучало как неспетый вариант куплета.
…Юноша Воробьев, финалист конкурса «Евровидение-2011», выйдя в финал, в экстазе прокричал в телекамеру на весь мир:
— Это Россия, б…!!!
В сущности, юноша Воробьев, сам того не желая, произвел на свет универсальный эпиграф к любому тексту о Родине: «Это Россия, б…!».
А дальше — хоть «Мертвые души», хоть «Чевенгур»…
….На сельпо висело объявление о совхозном собрании. Одним из пунктов повестки значилось: «Последствия сева».

Как о стихийном бедствии.
Так вот, о стихии. В Забайкальском военном округе я стал свидетелем народных гуляний в совхозе, располагавшемся неподалеку от нашей части…
Трезвых не было. В опустошенном сельпо давно кончилась закуска: у калиток стояли ведра с самогоном. Родители, покачиваясь, ложились на землю рядом с детьми, бывшими в отрубе уже давно.

.
Природное любопытство заставило меня поинтересоваться причиной праздника. Оказалось, наводнение! Местная речка разлилась и затопила посевы, по каковому случаю совхозу был «закрыт» план и выплачены премиальные. Все это происходило через год после на­ступления коммунизма, осенью 1981-го.

 
…Главным воспоминанием о днях юбилея Санкт-Петербурга стало воспоминание о запахе мочи, надолго пропитавшем город на Неве. Два миллиона гостей не могли уместить выпитое в сотню муниципальных  туалетов. Означенный запах помаленьку пропитал и международную 
арену…
Вот рассказ Алексея Германа, приглашенного в Константиновский дворец на встречу российской элиты с гостями.

Спустя пару часов после начала церемонии классик кинематографа почувствовал настоятельную потребность ненадолго отлучиться. Ненадолго не вышло. Классик ходил по пустым коридорам дворца в поисках нужного места, но как раз нужного места и не было. Тогда Герман, чья, так 
сказать, чаша терпения помаленьку переполнялась, вышел во двор, где, на его счастье, обнаружилось большое дерево с кустарником. И художник устремился к природе. И уже войдя в нее, обнаружил под деревом здоровенного детину-охранника. Когда Герман приступил к тому, 
зачем пришел, с другой стороны дерева, застегиваясь, вышел премьер-министр Италии Сильвио Берлускони.

 
Всюду жизнь.
…Девушка в троллейбусе делилась с подругой впечатлениями от каникул.
— Когда я была на Красном море, ночами гуляла по берегу совершенно одна. Как это было здорово!
— Да, красиво, наверное… — соглашалась подруга.
— А ты же вроде с Урала?
— Ну.
— Ни разу не была! Вот бы так прогуляться по берегу Урала!
— Не рекомендую.
— Почему?
—  Вы….ут.
 
…Во время литературного семинара в Германии к российскому журналисту N подошел местный старик. Он попросил о разговоре — и через пять минут N оказался вовлеченным в поразительный сюжет…
В 1942 году немецкий старик этот был молоденьким солдатом вермахта. Его часть стояла под Рязанью, и в сельской церкви они держали лошадей… Немца всю жизнь мучила вина — и к старости воплотилась в план искупления: он решил пожертвовать три тысячи евро на ту самую сельскую церковь…
Российский журналист, чье дыхание захватило от участия в развязке такого сюжета, пообещал свою помощь, и через какое-то время старик-немец прилетел в Россию. N встретил его, разместил в отеле, помог по хорошему курсу перевести евро в рубли — и наутро повез под Рязань, в злополучное село…
Село выглядело хуже, чем после ухода вермахта. Вслед за Гитлером по нему прошлись Сталин, Хрущев, Программа мира и социализма, горбачевская перестройка и реформы 90-х…
 

В селе было пусто и страшновато.
Несчастный старик и его виргилий полчаса бродили по пейзажу, ища хоть кого-то, кому можно было бы передать деньги во искупление исторической вины немецкого народа… Сюжет грозил уйти водой в песок, но высший драматург позаботился о развязке: в хибаре на окраине села обитал человек. Он был не то чтобы пьян, а навечно проспиртован. Превозмогая запах, гости вошли в жилье. Хозяин смел на пол со стола рыбьи головы, достал стаканы, предусмотрительный немец вынул бутылку «Абсолюта», и они выпили вместе.

Потом выпили еще…
А потом напрягшийся хозяин, кивнув на постаревшего солдата вермахта, спросил у N — а чего этот молчит?
— Так он немец! — пояснил литератор и приготовился, наконец, привести корабль покаяния в гавань прощения…
— А-а… — понимающе протянул хозяин и поднял стакан. — Ну, хайль Гитлер!».
 
— Фашизм в России не пройдет, — успокоил демократическую общественность Григорий Горин. И пояснил свою мысль:
— Не пройдет по той же причине, по которой не прошли ни социализм, ни капитализм. Просто в России ничего не проходит!».