Незадолго до начала войны Леонард Коэн прилетел в Израиль, не имея понятия, где он остановится. Его на время приютила пара из Герцлии, с которой он познакомился в самолете. Интересно, что интуиция гениального музыканта (в отличие от руководства страны) не подвела — Коэн понял, что Израиль ожидают трудные времена.

На второй день войны его в Тель-Авивском кафе "Пинати" заметил Ошик Леви, которому было поручено сколотить бригаду певцов для выступлений перед солдатами на фронте.

Леви не был уверен, что это тот самый Леонард Коэн, но он подошел к его столику, чтобы проверить. Как оказалось, Коэн собирался стать волонтером в кибуце, а на предложение Ошика присоединиться к израильским музыкантам ответил отказом из-за своих пацифистских взглядов. Кроме того, по мнению Коэна, его песни были слишком грустными и не подходили для фронта. Да еще и гитары у него не было... Однако сопротивлялся он недолго.

В интервью газете "Давар" Коэн заявил: "Я присоединяюсь к своим братьям, сражающимся в пустыне. Меня не волнует, справедлива война или нет. Я просто знаю, что война жестока, что она окрашивает святую землю костями, кровью и пятнами".

Пытаясь объяснить изменение своей политической позиции, Коэн сказал: "Еврей остается евреем. Сейчас время войны, и нет необходимости в объяснениях. Меня зовут Коэн, не так ли?"

В песне Леонарда Коэна Lover, Lover, Lover, которую он сочинил прямо на фронте, есть такие слова: "Пусть дух этой песни станет тебе щитом, щитом от врага."

Леонард Коэн выступал и на Сирийском фронте, где бригада музыкантов остановилась в кибуце Рамат-Давид.

Интересно, что я тогда находилась в соседнем кибуце Сарид. Вот как бывает. 

/КР:/
Коэн сказал: "Еврей остается евреем. Сейчас время войны, и нет необходимости в объяснениях. Меня зовут Коэн, не так ли?"/