Из него выбивали признание в намерении заразить Москву энцефалитом через водопровод. Это был второй его арест. Первый раз вирусолога Зильбера арестовали в 1930-м «за распространение чумы в Советской Армении», сразу после того, как он победил страшную эпидемию этой болезни в Нагорном Карабахе.
Он не оговорил себя тогда и не собирался делать это сейчас —
никакие пытки не могли заставить его подписать признание в шпионаже в пользу иностранного государства.
Человек огромной воли и мужества, он напишет позже в своем дневнике: «Следователя нужно оставлять раздраженным, доведенным до бешенства, проигравшим в дуэли между безоружным человеком и махиной палачества, подлости и садизма».
Всего пару месяцев назад — весной 1937 года — он совершил прорывное открытие. Выделил из мозга человека, умершего от клещевого энцефалита, первый в истории медицины штамм этого смертельного вируса.
Вакцину он разработать не успел — вместо лаборатории его ждали донос, тюремная камера, сломанные ребра, отбитые почки, пытки бессонницей и голодом.
Его отправили отбывать срок в Печорские лагеря, где он почти уже умер от голода и переохлаждения, когда жена начлага начала раньше времени рожать. Зильбер удачно принял ребенка и в благодарность был назначен главным врачом в лазарет.
Заключенные в то время массово умирали от пеллагры — тяжелой разновидности авитаминоза. Зильбер провел серию опытов и разработал лекарство от пеллагры на основе мха и дрожжей.
Тысячи жизней были спасены.
Лагерного доктора срочно забрали в Москву. В 1939 году он был
освобожден и стал заведующим отделом вирусологии в Центральном институте эпидемиологии и микробиологии Наркомздрава СССР, однако в 1940-м был арестован в третий раз.
Его снова пытали, и он снова ничего не подписал. В результате он
оказался в «химической шарашке», где разрабатывали дешевые методы производства спирта.
Там, покупая у зэков живых крыс за махорку, он провел серию экспериментов, в ходе которых подтвердил вирусный механизм возникновения рака. Свое революционное открытие он записал
микроскопическим шрифтом на двух листках папиросной бумаги, которые смог незаметно передать на волю во время свидания с первой женой.
Она — сама известный микробиолог — сумела собрать подписи авторитетных медицинских светил СССР под просьбой освободить
гениального коллегу.
Открытие Зильбера было настолько ценным, что за вирусолога вступился даже главный хирург Красной Армии Николай Бурденко. Его письмо с подписями более чем десятка академиков легло на стол Сталину в марте 1944 года. В тот же день Зильбера освободили.
Летом 1945-го он нашел и вывез в СССР семью — жену, сестру жены и двоих сыновей, уцелевших в немецких рабочих лагерях, где они провели три с половиной года.
В том же году произошло из ряда вон выходящее событие:
Сталин лично извинился перед ученым и вручил ему премию своего имени.
Другого такого случая, когда всесильный генералиссимус попросил
прощения у «стертого в лагерную пыль», битого, ломаного, но не
сломленного интеллигента, история не помнит.
Льва Зильбера избрали действительным членом Академии медицинских наук, назначили научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и главой отдела вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии, микробиологии и инфекционных болезней АМН СССР.
Одержать победу над раком Льву Зильберу так и не удалось. Но всей
своей жизнью он смог доказать, что страшная опухоль произвола,
отступает перед твердостью человеческого духа и чистотой сердца.
Лев Александрович Зильбер навсегда останется в нашей памяти не только великим ученым, но и безоружным человеком, выигравшим дуэль с «махиной палачества, подлости и садизма».
Сергей Протасов
1
63 элементов 1,255 сек.