18 июня 1902 года Матильда Кшесинская родила мальчика, которого назвали Владимиром. В этот период у неё был роман с великим князем Сергеем Михайловичем, двоюродным дядей Николая II, поэтому сын получил отчество Сергеевич (оно поменяется на Андреевич в 1921 году, когда Кшесинская выйдет замуж за великого князя Андрея Владимировича, который усыновит Володю).

В связи с этим она решила продать небольшой особняк на Английском проспекте, подаренный ей в своё время Николаем, и построить более вместительное жилище. Был куплен большой участок земли на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, где за два года по проекту архитектора фон Гогена был возведён роскошный особняк в стиле «северный модерн».

Место пусто не бывает

В конце февраля 1917-го, когда обстановка в столице накалилась, полицмейстер IV отделения Петрограда генерал-майор Галле, с которым Кшесинская была хорошо знакома, предупредил её, что оставаться в доме небезопасно. Как вспоминала сама прима русского балета, «весь день (27 февраля. — А. К.) были слышны вдали отдельные выстрелы, но теперь под вечер выстрелы стали раздаваться около моего дома.

Нам всем стало ясно, что надо во что бы то ни стало как можно скорее покинуть дом, пока толпа не ворвётся в него. Я надела самое скромное из своих меховых вещей, чтобы быть менее заметной, — чёрное бархатное пальто, обшитое «шиншилла», — и на голову накинула платок… Мы все бросились на квартиру Юрьева, который жил недалеко от меня, в самом начале Каменноостровского проспекта, в доме Лидваля. Его квартира находилась на пятом этаже, на самом верху дома, три дня мы провели у него не раздеваясь».

Особняк Кшесинской. Источник: Wikimedia Commons

Тем временем опустевший особняк самовольно заняли солдаты мастерских запасного автобронедивизиона. Большевики с их лозунгом «Долой войну!» были популярны среди частей Петроградского гарнизона, в значительной степени состоявшего из запасных частей, и им удалось договориться с новыми хозяевами дома о подселении. В результате в особняке разместились Петроградский комитет РСДРП (б), его Военная организация и редакции двух большевистских газет.

После возвращения из эмиграции сюда часто наведывался Ленин, в том числе для того, чтобы выступить перед массами с балкона второго этажа. Надежда Платонова, жена известного историка, записала в эти дни в свой дневник: «Около него постоянно стоит толпа и кто-нибудь ораторствует — больше говорит не сам Ленин, а кто-нибудь из «ленинцев», происходят ожесточённые споры между «ленинцами» и их противниками, причём несогласных с Лениным иногда арестовывают, а иногда, говорят, оратору ленинцу приходится спешно спасаться во двор или в дом, чтобы не быть побитым».

«Это было просто ужасно…»

Через несколько дней после бегства Кшесинская несколько успокоилась и начала искать возможность вернуть особняк. Задействовав знакомства, она вышла на одного из депутатов Петросовета, который согласился поехать с ней и попытаться выяснить ситуацию. В доме они обнаружили полный разгром: «Мне предложили потом подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковёр, специально мною заказанный в Париже, весь был залит чернилами, вся мебель была вынесена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспешила выйти, слишком тяжело было смотреть на это варварство.

В моей уборной ванна-бассейн была наполнена окурками. В это время ко мне подошёл студент Агабабов, который первым занял мой дом и жил с тех пор в нём. Он предложил мне как ни в чем не бывало переехать обратно и жить с ними и сказал, что они уступят мне комнаты сына. Я ничего не ответила, это уже было верхом нахальства… Внизу, в зале, картина была не менее отвратительна: рояль Бехштейна красного дерева был почему-то втиснут в зимний сад, между двумя колоннами, которые, конечно, были сильно этим повреждены».

Интерьер особняка. Источник: Wikimedia Commons

Кшесинская обратилась к Керенскому (на тот момент министру юстиции Временного правительства), но тот отказался вмешиваться, упирая на то, что попытка освободить особняк закончится кровопролитием. Оставался формальный путь — суды ещё действовали.

Поверенный Кшесинской, очень опытный адвокат Владимир Савельевич Хесин, обратился с прошением к столичному мировому судье 58-го участка Михаилу Гавриловичу Чистосердову о выселении из дома по Б. Дворянской ул., 2/1, следующих ответчиков: Центрального комитета социал-демократической рабочей партии (они вселились в особняк позже остальных), Петроградского комитета социал-демократической рабочей партии, Центрального бюро профессиональных союзов, Петроградского районного комитета партии социалистов-революционеров и Клуба военных организаций, а также трёх частных лиц: кандидата прав В. И. Ульянова («литературный псевдоним — Ленин», как указано в исковом заявлении), помощника присяжного поверенного С. Я. Богдатьева и студента Горного института Г. О. Агабабова.

Принято к производству

В своих воспоминаниях мировой судья Чистосердов рассказывает о том, что трудности начались с вручения повесток ответчикам: «Особняк Кшесинской представлял собою цитадель, где обитало ядро большевизма, и который охранялся не хуже Зимнего дворца в былые времена. Проникнуть туда рассыльному, да ещё с судебными вы зовами повестками, которые нужно было кому-нибудь вручить, получить расписку в принятии повестки — при нравах и обычаях особняка [задача] явно невыполнимая».

+++++Пришлось прибегнуть к помощи комиссара рабочей милиции Петроградского района, который смог организовать вызов большинства ответчиков, кроме Ленина и студента Агабабова, которые в особняке не проживали, и обеспечить порядок во время судебного заседания.

Рассмотрение иска было назначено на 5 мая. Ответчиков представлял присяжный поверенный Мечислав Юльевич Козловский, известный деятель польской социал-демократии, соратник Дзержинского, член Петроградского комитета РСДРП (б) и депутат Петросовета. Собственно адвокатский опыт этого профессионального революционера был не слишком значительным, не чета Хесину, да и дело выглядело заведомо проигрышным; поэтому Козловский сразу заявил, что явился в суд «не для того, чтобы в «банальном смысле» выиграть процесс, — но лишь для того, чтобы выяснить перед судом и перед русским обществом смысл совершившегося революционного сдвига, который, отметнув все старые нормы, создаёт новые правоотношения, базирующиеся на воле коллектива, взявшего в свои руки устройство новой социально коммунистической жизни».

И он, и ответчик Богдатьев, также профессиональный адвокат, отстаивали нехитрый тезис: странно говорить о законности и ссылаться на решения Сената в дни революции, сметающей старые нормы. Они даже выставляли захват особняка солдатами бронедивизиона благом для Кшесинской, поскольку в противном случае, по их словам, толпа скорее всего разграбила бы имущество «бывшей царской фаворитки».

Интерьер особняка. Источник: Wikimedia Commons

Хесин поблагодарил новых обитателей особняка за заботу о собственности его доверительницы (вероятно, иронически, с учётом описанного выше её плачевного состояния), но заметил, что «охрана не создаёт право на имущество». Он также попросил суд не принимать во внимание ссылки на угрозу разграбления дома толпой, заметив, что на улице много чего говорят, например, о пломбированном вагоне и германском золоте. На главный тезис своих процессуальных противников он ответил: «В революции есть закон; пока нет новых — действуют старые. Если совершенно отрицать закон — то это уже анархия».

На предложение мирового соглашения стороны ответили отказом. Судья Чистосердов постановил выселить занявшие особняк организации в течение 20 дней. Иск к Владимиру Ульянову был оставлен без рассмотрения ввиду того, что он в доме не проживал и, следовательно, как физическое лицо его захватчиком не являлся. Богдатьев заявил о своем намерении обжаловать решение на съезде мировых судей, который являлся апелляционной инстанцией для мировых судов, но делать этого не стал. Решение вступило в законную силу.

«Пропал дом»

Выполнить его, однако, не удалось. Несмотря на предъявленный Хесиным исполнительный лист, выселяться обитатели дома отказались. Проезжавшая в июне мимо своего бывшего жилища Кшесинская видела члена исполкома Петросовета большевичку Александру Коллонтай, гулявшую по саду в принадлежавшем балерине горностаевом пальто. Только 6 июля, после произведённой большевиками попытки вооружённого восстания в Петрограде, особняк был занят войсками Временного правительства.

Впрочем, даже это проблему не решило. Посетившая свой дом (в последний раз, как оказалось) Кшесинская обнаружила привольно расположившихся там революционных матросов, которые, увидев её, с удовольствием обсудили мужские предпочтения бывшего императора. После этого она уехала из Петрограда в Кисловодск.

Матильда Кшесинская. Источник: Wikimedia Commons

3 марта 1920 года она навсегда покинула Россию. Эмигрируют после революции и адвокат Хесин, и судья Чистосердов. Мечислав Козловский будет работать по юридической и дипломатической линиям, некоторое время он даже возглавлял постоянную комиссию правительства по рассмотрению текущих дел не очень большой значимости — Малый Совнарком. Сергей Богдатьев поработает в партийном руководстве Советского Закавказья, а позже будет находиться в Москве на хозяйственной работе. Оба благополучно умрут своей смертью.

После прихода большевиков к власти в особняке Матильды Кшесинской размещались различные учреждения. В 1938 году там расположился Музей С. М. Кирова. В 1957-м особняк реконструировали и туда въехал Музей Октябрьской революции, преобразованный в 1991 году в Музей политической истории России.

Что же, с учётом бурной истории этого дома там этому музею самое место…