Стёпе исполнилось тридцать пять. Он работал удаленно, был холост, независим, свободолюбив, презирал отглаженные футболки, семейные ценности и долгосрочные отношения. Пах и выглядел Стёпа соответственно своему образу. По случаю торжества Стёпа собрал всех близких друзей за праздничным столом и приготовился отдохнуть, как в былые времена, но неблагодарные друзья и подруги, переженившиеся между собой, испортили всё настроение.

— Стёп, ты вообще собираешься что-то в жизни менять? — спросил Коля, разливая шампанское по пластиковым стаканчикам.
— Нет, — пожал плечами Стёпа, — у меня всё прекрасно.
— Посмотри вокруг себя, — не унимался Коля, — неужели тебя устраивает то, как ты живёшь?
— Что не так? — нахмурился Стёпа. — Я всего достиг сам, у меня огромная квартира!
— Да, но мы-то сидим в прихожей, — влезла в разговор занудная жена Коли, которую тот везде таскал с собой.

— На кухню вчера залетели голуби — я их никак не могу выгнать, в качалке пахнет по́том, в спальне есть нельзя — тараканы только и ждут зеленого света. Да и чем, собственно, вас не устраивает прихожая? — искренне удивился Стёпа. — Далеко ходить не нужно, можно даже не разуваться — всё как в лучших домах Лондона и Парижа.
— А питание, Стёп! Как ты питаешься! — на этот раз слово взяла Марина — женщина, загубившая судьбу лучшего друга Стёпы Димы — перспективного лентяя и алкоголика.
— Чем вас не устраивает пельменный торт с майонезным кремом? — возмутился Стёпа. — Я, между прочим, полчаса его готовил!

— Мне нравится, — прочавкал Дима и тут же получил в ответ суровый взгляд жены.
— Стёп, мы едим из одноразовой посуды, — снова взял слово Коля.
— Зато не надо мыть, — парировал именинник.
— А как же грязь? Когда ты в последний раз мыл полы? В прошлом году я уронил тут косточку вишни — так теперь у тебя растёт дерево посреди квартиры!
— Вы просто завидуете, — отмахнулся Стёпа и зачерпнул ложкой хлебный салат с сосисками.
— Но главное, Стёп, это одиночество, ты же тут без женщины совсем одичал, — погладила его по коленке Марина, и Стёпа слегка заскулил.
— В общем, мы тут скинулись тебе на подарок, — подвёл итог Коля.
— Та-а-ак, — глаза у Стёпы загорелись, — наконец что-то приятное.
— Заказали кое-кого…
— Ого! Спасибо, друзья! — обрадовался Стёпа. — Надеюсь, что это женщина? — подозрительно посмотрел он на друзей.
— Да, конечно, женщина. Да ещё и в соответствующем наряде, — смущенно хихикнула жена Коли.
— Обрадовали так обрадовали! — сиял Стёпа. — Я всегда мечтал, чтобы мне заказали такую. Спасибо, спасибо огромное!

Друзья как-то многозначительно переглянулись, но Стёпа этого не заметил. В этот самый момент раздался стук в дверь, от которого посуда, стулья и желудки гостей слегка подпрыгнули.
— Должно быть, это она, — предположил Дима.
— Как её зовут? — спросил воодушевлённый Стёпа, открывая дверь.
— Кажется, её зовут Ольга, — ответила Марина, и в этот момент дверь открылась полностью, сдвинув праздничный стол с гостями на полметра вглубь квартиры.
Входящая женщина нагнулась, чтобы не задеть головой косяк. Дверь скрипнула и слетела с петель.
— Прокофьевна, — тяжелым басом закончила за Мариной нанятая гостья и, втащив в квартиру два огромных чемодана, добавила: — Фамилия моя Набекрень.
— Н-н-н-надеюсь, что это не шест? — спросил, заикаясь, Стёпа, глядя, как эта массивная особа стыкует огромные блестящие трубки. В конце она насадила большую, напоминающую парус, тряпку и вместе с этой мачтой в руках направилась на кухню.
— Стойте! Там голуби! — закричал Стёпа. — Не пугайте их, иначе перья по всей квартире разлетятся!
Но Набекрень уже была на кухне и гремела посудой.
— Кого вы сюда привели?! — требовал у друзей разъяснений Стёпа.
— Это домработница. Мы арендовали её на сутки, — объяснял Коля. — Протрёт пыль, приготовит обед — ничего особенного.
— Может, приголубит тебя, — не сдержавшись, выдала жена Коли и неприлично громко рассмеялась.
В этот самый момент с кухни послышался звук передвигаемого гарнитура.
— Но мне это не нужно! — возмущался хозяин квартиры. — Заберите её себе, раз оплатили!
— Подарки не передаривают, — заявила Марина. — Ну ладно, мы пойдём, развлекайся, — в её голосе чувствовалось злорадство.

Друзья встали из-за стола и направились к выходу. Следом за ними из квартиры организованным строем вышли голуби.

Прикрыв входную дверь, Стёпа ворвался на кухню и чуть не потерял дар речи. Авторские пятна жира, засохшие на полу художественные капли кетчупа, цветущий хлеб — весь тот уют, которого мужчина годами добивался, был безвозвратно утерян.

Из мойки пропала вся посуда, включая сковороду, которая отмокала там со времен татаро-монгольского ига, из морозилки больше не торчал курино-пельменный айсберг, что не давал дверце закрыться, на предательски чистой плите в кастрюле что-то булькало и пахло полезными микроэлементами.

На кухонном столе лежали колготки. Стёпа удрученно вздохнул. Он бы очень хотел, чтобы эти колготки таили в себе ноги прекрасной стриптизерши, но бездушная одежда таила в себе неестественно огромный репчатый лук.
— С собственных грядок, — пояснила Набекрень, доставая крупную луковицу и занося над ней нож. — Авторское удобрение.
— Уходите, или… — начал было кричать Стёпа, но Ольга Прокофьевна надавила лезвием на овощ, и тот, хрустнув, выпрыснул в атмосферу сок.
«Хатико», «Унесённые ветром», слезоточивый газ и голодающие дети, вместе взятые, не смогли бы выдавить и одной десятой слёз, сколько удалось этому луку. Стёпа рванул в ванную комнату, сшибая на ходу кресла. Умывшись, он вернулся на кухню, но, не застав там незваную гостью, отправился на её поиски. Звук металла, доносившийся из качалки, настораживал.
— Что вы делаете?! — теряя самообладание, кричал Стёпа, разглядывая нанятую уборщицу, протирающую снятые с грифа штанги блины.
— У вас тут всё ржавчиной покрылось, — отвечала она, одной рукой держа блин, а другой методично стирая с него рыжий налёт. — Жалко снаряды: стоят без дела, закисают.
— Это не ваша печаль, что в этой квартире стоит без дела и закисает, — сказал Стёпа и машинально глянул на себя в зеркало. Из всего, что находилось в комнате, больше всего закисло тело самого Степана. — Если вы не уйдете, я вас выгоню силой, — злобно проскрежетал мужчина и взглядом указал на боксерскую грушу, которая за всю свою жизнь не познала ни одного удара и потому была покрыта несмываемым позором.
— Вот, — сняла с крючка боксёрские перчатки Ольга Прокофьевна и бросила их Стёпе, — я их от пыли протёрла, бейте, не стесняйтесь.
— Я… я женщин не бью, — замялся Стёпа.
— А вы не бойтесь, вам сначала попасть нужно, — улыбнулась домработница и помогла хозяину квартиры зашнуровать перчатки. — Если попадёте по мне, я уйду, а если нет — отработаю оплаченную услугу.
Стёпа кивнул. Ольга Прокофьевна была размером с половину комнаты, попасть в такую было проще, чем камнем в море. Стёпа встал в стойку и нанёс удар правой в ту область, которая по форме напоминала печально известную грушу.

Хрустнул локоть, рука пронзила воздух, женщина увернулась, порхнув легко и грациозно, словно колибри.

Стёпа озадаченно моргнул, чихнул, затем сделал ещё одну попытку. Снова мимо. Он начал наносить серии вялых ударов, целясь в корпус женщины, старался достать до второго подбородка апперкотом. Он даже пустил в ход ноги, но Набекрень играючи уходила от всех атак, параллельно успевая полить цветы и заменить лампочку в люстре.

Когда закончилось дыхание, а перед глазами закружились черные точки, Стёпа рухнул на пол и чуть не утонул в собственном поту.
— Предлагаю вам тренироваться каждый день, иначе вас на улице какие-нибудь пенсионеры или второклассники обижать начнут, — без намека на улыбку сказала домработница и направилась в святая святых квартиры — рабочий кабинет Степана.
— Не-не-не смейте! — выползая из тренажёрного зала, пыхтел Стёпа.
Средневековые за́мки не смогли бы похвастаться такой древней и благородной пылью, как эта комната. Покрытая этой самой пылью бутылка вина на столе могла бы быть продана по цене всей квартиры, если бы Стёпа его не выпил. Тут же лежал кусок пошехонского сыра, который давно перерос «Бри», «Данаблю» и другие «камамберы» в вопросах плесени.

Ольга Прокофьевна достала из чемодана свой костюм из микрофибры, зарядила швабру новой тряпкой и, словно меч из ножен, достала из чехла фамильный пипидастр.
Набекрень закружилась, завертелась, затрещала статическим электричеством. Стёпа попытался прорваться в комнату, но был вышвырнут оттуда разрядом тока. Наконец Ольга Прокофьевна открыла крышку системного блока, откуда нескончаемым потоком попёрла утрамбованная там годами пыль. Пипидастр сломался пополам, а тряпка оказалась бессильна против такого кунг-фу.

Из второго чемодана Ольга Прокофьевна вызволила пылесос «Вихрь 1000». В прошлом веке их выпускали для уборки космодромов очень ограниченной партией, но после того, как пылесосы начали выдирать грязь вместе с бетоном, их пришлось убрать из пользования. За хорошую работу по отмыванию взлетных площадок от нагара Ольга Прокофьевна получила в подарок один экземпляр и позже доработала его, немного убавив мощность.

Щелкнув тумблером, женщина засунула трубку в системный блок. Пыль входила в корпус пылесоса с хлопающими звуками. Стёпа снова бросился в комнату, чтобы спасти свой рабочий агрегат и чуть не попал в чёрную дыру, образованную внутри «Вихря».
— Если хотя бы один гигабайт оперативной памяти пропал, я вас засужу, Биосом клянусь! — угрожал
Стёпа, включая системный блок после уборки.
Комната была чиста. Ольга Прокофьевна молча собирала инструмент и переодевалась.
— Ну что там? — спросила она, когда на рабочем столе появилась заставка.
— Ничего, — буркнул Стёпа.
— Совсем?
— Совсем. Я не знаю, как вы это сделали, — Стёпа устало выдохнул, — но производительность компьютера резко выросла.
— Это всё из-за пыли.
— Возможно, но ваш пылесос сожрал даже те вирусы, что мой антивирусник никак не хотел удалять, да и на жестком диске свободное место выросло на двадцать процентов. Спасибо.
— На здоровье, — ответила Набекрень. — Пойдёмте на кухню, там ужин готов.
— А если я не хочу?! Силой заставите?
— Нет. Зачем? — ответила уборщица и, зайдя на кухню, сняла крышку с кастрюли.
Квартиру моментально заполнил насыщенный аромат, от которого у Стёпы желудочный сок чуть не прожёг насквозь весь пищеварительный тракт.
— А что там у вас? — как бы без интереса спросил хозяин квартиры, зайдя на кухню.
— Овощное рагу и печеночный торт. Я слышала, у вас день рождения сегодня.
— Фу, — брезгливо поморщился Стёпа.
— Я всё же положу вам, — без обиды сказала Ольга Прокофьевна и наполнила тарелку едой, а на стол поставила тот самый торт, который парил и тёк соком начинки.

Ольга Прокофьевна вставила в торт свечки и предложила имениннику задуть их и попробовать хотя бы кусочек торта, после чего она обязательно уйдёт, так как вся работа уже сделана.
Стёпа сдался и, сев за стол, пододвинул к себе тарелки. Дальше всё было как в тумане. Стёпа очнулся в больнице. Его увезли на скорой с пищевым отравлением. В порыве гастрономического экстаза Стёпа съел весь торт, а вместе с ним — все тридцать пять свечей, которыми и отравился.
Скорую Стёпе вызвала молодая соседка, спустившаяся в его квартиру на сводящий с ума запах еды, проникнувший к ней через вентиляцию. Дверь у Стёпы была не заперта. Соседка сопровождала его до самой палаты, а когда он очнулся, рассказала, что и как произошло. Девушка очень переживала и была вне себя от радости, когда Степан пришёл в себя.
— А вы не угостите меня своим тортом? — смущенно спросила она, когда хронология событий была восстановлена.
— Тортом? Но я не готовил его. Его сделала домохозяйка по вызову. Кстати, а где она была, когда вы меня нашли?
— Домохозяйка по вызову? Не знаю. Когда я пришла, вы были один. На столе лежал рецепт, а на вас был надет поварской фартук, — удивлённо ответила девушка.
— Хотите сказать, что она мне привиделась?
Соседка лишь пожала плечами:
— Так что, угостите? Или хотя бы поведайте, как его готовить. Кстати, у вас дома такая чистота, вы большой молодец!
— Да говорю вам, это не я, это…

Тут Стёпа осёкся, увидев, как в его палату вошла санитарка, держа в руках огромный чемодан. Из него женщина достала две большие блестящие трубки, состыковала и насадила на них тряпку. Прежде чем начать уборку, она подмигнула Стёпе. Поняв, кто перед ним стоит, Стёпа подмигнул в ответ.
— А приходите завтра, если меня выпишут, — улыбнулся мужчина своей спасительнице. — Приготовим вместе.

Александр Райн