Для начала надо понимать, что в те годы в системе безопасности США для выявления коммунистического влияния среди госслужащих действовали следующие определения: шпион (понятно), риск для лояльности (loyalty risk, то есть человек, чьи рекомендации в области политики совпадают с интересами Кремля) и риск для безопасности (security risk, иными словами, тот, чьи мутные связи или беспорядочная личная жизнь могут сделать его удобной целью для шантажа или внешних манипуляций).
Оппи (Р. Оппенгеймер. – Ред.) подпадал под последнюю категорию. В начале 40-х у ФБР были данные о тесных связях товарища с коммунистами. Но были и данные, что коммунисты велели Оппенгеймеру на время войны с ними не контактировать, так как они были заинтересованы в его работе на армию, то есть на помощь не только США, но и СССР. Да и ФБР в военные годы за физиком особо тоже не следило, он был в ведении военной разведки, где решили его не трогать.
После войны ФБР снова обратило свои взоры на Оппи, а после серии скандалов с ядерным шпионажем и подавно. К тому же, пока Розенберги знакомились с принципом работы электрического стула, Конгресс тоже стал проявлять повышенный интерес к вопросам безопасности и разгильдяйства госорганизаций в данных вопросах.
Собственно, слушания Комиссии по ядерной энергии стали попыткой перехватить инициативу у Конгресса и показать – вот, правительство при Эйзенхауэре тоже делами занимается. Есть версия, что Комиссия ухватилась за Оппенгеймера ещё и потому, что к товарищу стал подбираться сенатор Маккарти. А расследование сенатского комитета с Джо во главе сделало бы Маккарти ещё более сильной фигурой, и заодно могло бы наделать много разоблачений в области научного – и довольно левого – истеблишмента. А так, всё замкнулось в правительственной Комиссии.
На слушаниях оказалось, что Оппи посылал по тысяче в год на нужды Компартии, состоял в уйме левых околокоммунистических организаций вроде “Верные друзья товарища Мао” (ну, там было более красивое название), путался с разнообразными коммунистами и трахал какую-то коммунистку-активистку с докторской степенью. Да ещё и врал на слушаниях.
Так что это в чистом виде security risk, ничего не поделаешь. Каким Оппенгеймера и признали. И ему ещё повезло, что Маккарти пошёл войной на армию с известным печальным результатом и не добрался до Оппи.
Вопрос “был ли Оппенгеймер советским шпионом?” остаётся открытым. В ФБР прямых доказательств не нашли. Гэбисты-разоблачители вроде Судоплатова уверены, что был. Все данные, судя по всему, в засекреченных российских архивах.
Теперь о Льюисе Штрауссе
Образцовый self-made man. Проблемы никогда его не пугали. Остался в десять лет без глаза, упустил из-за болезни стипендию? Ничего, работа и усердие помогли найти деньги на образование. Не взяли в армию во время Первой мировой из-за зрения? Ничего, стал ближайшим помощником Герберта Гувера, несмотря на юный возраст. И приложил массу усилий не только для помощи Гуверу в восстановлении Европы, но и для помощи евреям континента. Хотя бы в Польше. Кстати, связи Штраусса с еврейским организациями в будущем станут подспорьем для республиканских консервативных политиков.
Консерватизм и готовность помогать евреям сделали Штраусса ненавидимым а) среди левых и б) среди некоторых America Firsters, которые полагали, что Штраусс заботится о евреях больше, чем об американцах. Волновало это Штраусса? Ага, счас. Он получал удовольствие от конфронтации и от своего умения злить людей.
Перед Второй мировой Штраусс очень старался помочь евреям бежать из Европы. Но не нашёл поддержки в Конгрессе. Хотя и об опасности нацизма предупреждал. Уже после Второй мировой Штраусс занимался укреплением американской боеготовности, настаивая, в частности, на ускоренной разработке водородной бомбы. А та самая история с Оппенгеймером была лишь эпизодом. По словам Штраусса, за время, что он возглавлял Комиссию по атомной энергии, было выявлено более 400 случаев рисков для безопасности.
Пока Штраусс возглавлял Комиссию, он стал активным участником неофициальной (и часто игнорируемой консерваторами) программы Эйзенхауэра по отказу от наследия Нового Курса и переводу всех основных правительственных программ на сотрудничество с частным сектором. Вот только в Сенате это не встретило понимания. А Штраусс стал просто объектом ненависти демократов в Сенате за своё нежелание идти им навстречу. Особенно ненавидел его сенатор Клинтон Андерсон, глава Комитета по вопросам аэронавтики и космической науки.
И когда Айк вознамерился сделать Штраусса министром торговли, демократы увидели в этом угрозу. Очень правый консерватор, открыто ориентированный на аннулирование Нового Курса и готовый воевать с Конгрессом? Никогда. Его не утвердили (первый подобный случай более чем за 30 лет).
Не хочу сказать, что Штраусс был идеален (говорил, что выступал против использования бомбы в Хиросиме – явная ошибка; и, как многие консервативные евреи, с опаской относился к основанию Израиля, полагая Америку наилучшим местом для евреев; на слушаниях по своему утверждению на пост министра слишком явно шёл на конфронтацию). Но мне он куда симпатичнее Оппенгеймера.
Иван Денисов
