Эта новость удивила многих: одним казалось, что он умер уже давно, другим – что будет жить вечно.
Сколько имен было у этого человека, сказать трудно. Мать маэстро – Ханся (Анна) Верцберг родилась в Яблуневе недалеко от города Коломыя (ранее – Польша, ныне Украина, Ивано-Франковская область). Когда девочке исполнилось восемь лет, их семья бежала от еврейских погромов в Эльзас, который тогда принадлежал Германии. Там она позднее вышла замуж за еврея Шарля Мангеля (по некоторым источникам, его фамилия была Иоселович). В 1923 году в Страсбурге (Франция) у них родился сын. Назвали его Исер, но для друзей он был Маркел (во французском варианте «Марсель»).
Когда мальчику исполнилось пятнадцать, семье пришлось бежать уже от немцев, однако отцу, кошерному мяснику, спастись не удалось – он погиб в Освенциме. Марсель и его брат Ален избежали депортации, взяв себе для поддельных паспортов фамилию наполеоновского генерала – Марсо. «Страсбург опустел, – вспоминал актер. – Мои родители вместе со мной отправились на юг Франции. Я понимал, что война ужасна, и мы это ощутили на себе. Но в семнадцать лет я пошел в Сопротивление, а после освобождения Парижа я вступил во Французскую национальную армию».
Марселю было двадцать, когда он, благодаря уникальному дару – мгновенно менять свое выражение лица и походку, – переправил в Швейцарию и спас более семидесяти еврейских детей. С риском для жизни он проходил мимо постового, а тот всякий раз принимал его за другого человека.
В 1944 году вместе с американскими солдатами юноша воевал за освобождение Франции, служил переводчиком генерала де Голля. В перерывах между сражениями он выступал перед воинами. Артист хорошо помнил свое первое большое выступление: «Когда боевые действия закончились, я показал несколько пантомимических номеров трем тысячам «джи-ай» (так называют солдат ВС США. – Прим. ред.). Тогда же появилась и первая рецензия в газете «Старз энд страйпс» («Звезды и полосы», символы американского флага. – Прим. ред.). Так началась его профессиональная карьера. «Мой друг спросил меня: “Что ты хочешь делать после войны?” Я ответил: “Заниматься пантомимой. Я чувствую, что в пантомиме мое призвание”».
Актером Марсель Марсо стал под воздействием другого великого актера – Чарли Чаплина, которого обожал с детства. «Я был таким же ребенком, как все, но уже тогда был восхищенным поклонником Чарли Чаплина, – вспоминал артист. – Я выкрал у моего отца котелок, сделал усики, раздобыл длинные брюки и стал Чаплином в шесть лет. До восьми лет это была моя любимая роль. У меня была тетя в Эльзасе, которая летом устраивала массовый отдых для детей. Ребятишки приезжали со всей Франции, я играл им Чаплина, но не только Чаплина».
Первая и последняя встреча двух великих артистов произошла в 1967 году в аэропорту Орли. «Меня сопровождали фотографы из журнала Paris Match, – вспоминал Марсель Марсо. – Мы идем по аэропорту, и вдруг издалека вижу идущего в нашу сторону Чаплина. Я произнес про себя: “Б-же мой” – и понял, что я не смогу просто обратиться к нему со словами типа: “Господин Чаплин, здравствуйте, я Марсель Марсо”.
Тут подлетают мои папарацци и говорят: “Идите навстречу ему, а мы все заснимем. Потрясающий будет снимок для обложки”. Я говорю им: “Стойте на месте. Я не хочу, чтобы Чаплин подумал, что я с его помощью хочу делать себе паблисити”. Я подошел к нему, и он сразу же сказал мне: “Хэллоу, Марсель Марсо, я рад вас видеть”. Это Б-г так устроил, подумал я тогда, чтобы Чаплин оказался там же, где и я, в аэропорту, это Он устроил, только не сказал мне заранее: “Сегодня ты встретишься с ним”.
Я только выдавил из себя: “Очень рад”. И тут мой внутренний голос произнес: “Ты идиот, ты слушаешь слова о своем искусстве, подумай, как ты можешь отблагодарить Чаплина за то влияние, которое он на тебя оказал”. И я сказал: “Мистер Чаплин, спасибо”. Взял его руку и поцеловал ее. Он не хотел, но я сделал это и увидел слезы в его глазах». «Я рассказал, – продолжал Марсо, – что, когда был маленьким, копировал его, и решил тут же показать знаменитую походку Чаплина, опирающегося на трость. И тут, ко всеобщему восторгу, Чарли, которому было тогда семьдесят восемь лет, присоединился ко мне, и мы (два Чаплина), смеясь, прошли по залу ожидания».
Поступив после войны в школу при Театре Сары Бернар в Париже, Марсель учился у великого мастера пантомимы Этьена Декру. «Он научил меня новой грамматике миманса, и ей я следую всю свою жизнь, – говорил артист. – Но я учился у всего мирового искусства со времен античной Греции и Древнего Китая и у его выдающихся представителей: итальянца Микеланджело, француза Родена, и, конечно же, у белолицего романтического Пьеро».
Талантливого молодого актера заметил Жан-Луи Барро, пригласил в свою труппу, дал сыграть Арлекина в одном из спектаклей. Клоунская маска пришлась по лицу невероятно пластичному Марселю. Так родился Бип, очень хрупкий изящный человек с выбеленным лицом балаганного Пьеро, красным ртом, большими, невероятно подвижными руками и приподнятыми, словно в немом вопросе, бровями – alter ego артиста.
«В пантомиме тело – инструмент безмолвной поэзии, – утверждал Марсо, – оно способно выразить самые разнообразные состояния души. Для меня тишины вообще не существует. Музыканты, певцы, которые приходят ко мне на концерт, чувствуют, что я пою в душе». Успеху программ помогали и заставки к каждой миниатюре, похожие на ожившие старинные книжные иллюстрации.
Артист говорил о том, что выдумал своего героя, основываясь на воспоминаниях детства, а критики отмечали, что в образе Бипа было что-то от маленького еврейского мальчика, выросшего в Страсбурге, или от героев Шолом-Алейхема.
Его самые знаменитые номера рождались из простых наблюдений. Вот Бип сидит за столом: воображаемый сосед справа рассказывает что-то очень смешное, сосед слева – что-то очень печальное, клоун поворачивается то к одному, то к другому, чередуя соответствующие выражения лиц, темп смены масок учащается, пока их стремительное мелькание не доходит до мультипликационного ритма (этот номер повлиял потом на знаменитую пантомиму Вячеслава Полунина «Асисяй»).
Вот сценка «Бип на светском рауте»: герой, неожиданно попав в обстановку роскоши, слегка навеселе, голова его закружилась, и он облокачивается о краешек воздуха. Зрители не понимали, как технически осуществлялся этот трюк – ведь сцена была пуста. Артист так «зависал» на вытянутом носке и полуопрокинутой спине, что было абсолютно непонятно, где центр тяжести, где опора.
Бип был главным героем многочисленных миниатюр человеческой трагикомедии: «Клетка», «Давид и Голиаф» и многих-многих других. Вот «Создатель масок»: герой примеряет одну за другой маски, обозначающие определенное настроение, но чаще других – маску смеха… И вдруг оказывается, что она приросла! А вот знаменитая четырехминутная миниатюра «Юность. Зрелость. Старость. Смерть». Артист в позе эмбриона изображает зарождение жизни, затем выпрямляется, делает первые шаги, все увереннее идет по жизни. Но постепенно шаг замедляется, фигура горбится, голова опускается – и артист сворачивается обратно в маленький клубочек. «За пять минут он добивается того, чего большинство романистов не могут добиться, написав многочисленные тома», – сказал об этой сценке один из критиков.
«Когда я на сцене показываю борьбу добра и зла, я медитирую, – рассказывал маэстро. – И в жизни тоже. Созерцая, к примеру, скульптуры Микеланджело или открывая Библию. Библия вдохновляет меня не только на размышления, но и на творчество. Ею вдохновлена моя программа “Семь смертных грехов”. О зависти, жадности, похоти, скупости, нетерпимости, злобе и высокомерии. Я не отношу к смертным грехам ложь. Знаете, иногда мы вынуждены немножко соврать. Вы не можете сказать кому-то с легким сердцем: “Вы безобразны”. Нельзя оскорблять людей, надо иметь сострадание. Ложь, конечно, вредна, но, знаете, иногда она бывает необходима».
В 1949 году Марсо основал труппу «Содружество мимов» – единственный в то время театр пантомимы в мире. Он работал с ним до 1960 года. Отдельные сценки Марсо складывал в спектакли. В качестве продюсера, режиссера и актера он вместе со своей труппой создал 26 драматических пантомим, включая «Пьеро с Монмартра», «Три парика», «Ломбард», «14 июля», «Волк Цу-Ку-Ми», «Париж плачет, Париж смеется» и «Дон Жуан» (по мотивам пьесы Тирсо де Молины). Была среди этих пантомим и «Шинель» (по Н.В. Гоголю). После 1960 года Марсо выступал с сольными концертами мимических миниатюр и занимался педагогической деятельностью.
Сказать, что Марсель Марсо был знаменит, – значит не сказать ничего. На протяжении более четырех десятилетий он регулярно совершал турне по Соединенным Штатам, а его трансконтинентальные гастрольные поездки охватывали Южную Америку, Южную и Северную Африку, Израиль, Австралию и Новую Зеландию, Японию, Индию, Китай, Юго-Восточную Азию, СССР и всю Европу. На его выступлениях побывал весь цвет Голливуда, своим любимым артистом называли его такие разные мастера, как Рудольф Нуриев, Энтони Хопкинс и Майкл Джексон. Последние его гастроли состоялись в 2005 году. «Я хочу умереть на глазах у зрителей», – мечтал Марсо. До конца жизни он ежегодно готовил около десяти новых номеров.
Несколько раз артист приезжал в Советский Союз и, как это часто бывало с деятелями культуры, прорывавшимися сквозь железный занавес, оказал огромное влияние на местные умы. Ему стали подражать, причем не только мимы: когда в БДТ имени Горького Г. Товстоногов ставил «Б-жественную комедию» Исидора Штока, молодой Сергей Юрский пластически воплотил своего Адама в стиле Марселя Марсо.
Он был разносторонне одарен. Дважды ему вручали премию «Эмми» за телевизионные шоу («Шоу Мориса Шевалье» и «Посмеемся вместе»). В 1973 году на Би-би-си он сыграл 17 различных ролей в «Рождественской сказке», участвовал в 13 фильмах, созданных под эгидой «Британской энциклопедии». Снимался он и в художественных фильмах, например в «Барбарелле» Роже Вадима (вместе с Джейн Фондой) или в «Шанксе» режиссера Билла Касла, в котором сыграл и глухонемого кукольника, и обладающего даром речи безумного ученого. В фильме режиссера Мэла Брукса «Немое кино» он произнес лишь одно слово («нет»). Именно тогда возникла знаменитая пантомима «Против ветра»:
«Мэл Брукс звонит мне и говорит: “Марсель, я предлагаю тебе роль в моей картине. Ты должен будешь просто произнести одно слово – “нет”. Я не хотел сниматься. Я сказал: “Это не очень хорошо, моя публика будет разочарована. Я должен для моей публики показать хотя бы малюсенькую пантомиму”. Через два часа он говорит: “Это будет страшная гроза в Париже, и ты будешь идти против ветра”. И я сделал эту пантомиму». Через всю сцену от кулисы к кулисе медленно, преодолевая сумасшедшую силу ветра, двигался человек. Преодоление пути давалось ему неслыханным напряжением… Кстати, много лет спустя на основе этой пантомимы Майкл Джексон создал свою «лунную походку».
Марсель Марсо и балетмейстер Игорь Моисеев. Москва, 70-е годы.
Природа одарила Марселя Марсо разнообразными художественными способностями. «Я долго сомневался, кем стать – мимом или художником, – рассказывает Марсо. – Часы отдыха я провожу за мольбертом. В свое время написал книгу “История Бипа”, которую сам проиллюстрировал. Она была переведена на семь языков». Среди его публикаций – книги рисунков, поэзии и иллюстраций, включая «Балладу о Париже и мире», «Фантазии Бипа», «Пимпорелло» и «Третий глаз».
О нем писали книги, он был послом доброй воли ООН и лауреатом немыслимого количества наград, почетным членом нескольких европейских академий искусств и американских университетов. Правительство Франции удостоило его самых высоких званий: кавалера ордена Почетного легиона; кавалера ордена «За заслуги в искусстве и литературе» первой степени и кавалера национального ордена «За заслуги» второй степени. Но он оставался чутким и грустным наблюдателем смешной человеческой жизни.
Особо дорожил он Парижской международной школой пантомимы, чья учебная программа, рассчитанная на два года, много лет субсидировалась парижским муниципалитетом. По воспоминаниям учеников, учеба в этой школе по интенсивности могла сравниться со службой в армии. Среди его учеников были и виднейшие израильские актеры-мимы. Закрытие школы за несколько лет до смерти мастера тяжело ранило его душу.
На вопрос о том, отозвалось ли каким-то образом на его жизни еврейское происхождение, Марсель Марсо отвечал: «Ребенком я сталкивался с антисемитизмом. Во время оккупации Франции моего отца депортировали и отправили в Освенцим, как и многие тысячи евреев, среди которых могли быть Эйнштейн, будущие создатели лекарств от рака и СПИДа. В 1944 году мой отец погиб в концлагере, и я оплакиваю его. Для мира – он один из миллионов безымянных, замученных нацистами. А для меня – тот, кому я посвятил всю свою работу».
Михаил Не-Коган
/КР:/
Потрясающий талант еврейского актёра и участника ВМВ…/
