– Неважно. Для того, чтобы поехать в ГДР (где тебя Тихонов застрелит), надо на комиссию в райком. На ковер…
Я не знал, что на ковер – это буквально. Огромный стол, тети с пышными прическами, дяди в черных костюмах с черными галстуками. И коврик. Они говорят:
– Пожалуйста.
Меня первым вызвали. По алфавиту – Дуров. Евстигнеев. Плятт.
Я стою. Они смотрят на меня, молчат.
– А вы мне сесть не предложите? – спросил я.
В ответ гробовая тишина. Потом вопрос:
– Опишите флаг Советского Союза.
Мне сразу стало плохо. Тетя-Мотя, ты меня, гражданина страны, просишь описать флаг как ненормального. Какому идиоту в Америке придет в голову спросить актера, едущего в Европу:
– Опиши флаг Америки.
Я говорю:
– Черный фон, белый череп, две скрещенных берцовых кости, называется Веселый Роджер…
В комиссии наступил паралич. На меня смотрели волчьими глазами. Новый вопрос:
– Перечислите союзные республики и назовите их столицы. Я ответил:
– Малаховка, Таганрог, Кривой Рог, Магнитогорск, – всё, что в голову пришло. В ушах пульсировало. Думаю, сейчас крикну:
– Кретины!
Последний вопрос:
– Перечислите членов Политбюро. Мне совсем плохо стало.
– Я никого не знаю.
– Вы свободны.
– Наручники снимать не будете? – спросил я, выходя.
Лиознова звонит:
– Что вы натворили? Вас вычеркнули из списка!
Директор театра звонит.
– Лёвочка, что вы делаете, вы у нас первый невыездной!
Лиознова в обморочном состоянии.
– Вы теперь на пять лет невыездной!
Я ей говорю:
– У вас два выхода. Найдите другого актера. Татьяна, зачем мне ехать в Германию, пусть Тихонов застрелит меня здесь! Я хочу быть похороненным на родине…
На том и порешили. Нашли озерцо возле Московского университета, на горах, там Тихонов меня и застрелил…
Лев Дуров.
22
