В 2018 году австралийская писательница Жермен Грир, одна из влиятельных фигур фем-движения 1970-х, назвала разговоры о согласии в сексе нытьем.
Движение #MeToo нередко обвиняют в пуританстве и попытках «отменить» достижения сексуальной революции, оказавшей влияние на развитие феминизма. Разбираемся, почему наследие бурных 1960-х давно следовало пересмотреть.
Женщины освобождают тела
Значимую роль в сексуальном освобождении женщин сыграла начавшаяся в 1960-е вторая волна феминизма. Если во время первой волны суфражистки выступали в основном за изменение положения женщин на законодательном уровне (например, за доступ к образованию, избирательные, социальные и другие права), то вторая волна ознаменовалась борьбой против неравенства, встроенного в социальные нормы. На первый план вышли такие вопросы, как дискриминация на рабочем месте, домашнее насилие, и вопросы, связанные с телесностью.
Одним из драйверов сексуальной революции стало изобретение противозачаточных лекарств, говорит программный директор Центра социально-трудовых прав Юлия Островская. Первые комбинированные оральные контрацептивы появились на рынке США в 1960 году. В последующие годы они становятся доступны жительницам Великобритании, Германии и других европейских стран, а также Канады.
Важным феминистским текстом того времени стала книга «Загадка женственности» (The Feminine Mystique) американской писательницы и активистки Бетти Фридан, опубликованная в 1963 году. В ней автор показывала, как навязанные женщинам роли жен и матерей ограничивают их возможности, лишают идентичности и возможности заниматься тем, чего им хочется. И замечала: «Ни одна женщина не получает оргазм от полировки кухонного пола».
Во Франции после майских событий 1968 года сформировалось Движение за освобождение женщин (Mouvement de liberation des femmes, MLF). Сторонники MLF выступали в том числе за то, чтобы у женщин было право самостоятельно распоряжаться своими телами — например, делать аборты. В 1971 году был опубликован «Манифест 343», получивший от журнала Charlie Hebdo название «Манифест 343 шлюх», в котором говорилось: «Во Франции один миллион женщин в год делает аборты. Будучи обреченными на секретность, они делают их в опасных условиях, хотя под медицинским наблюдением это одна из самых простых процедур». В последующие годы аборты декриминализировали в нескольких европейских странах, включая Францию, Западную Германию, Италию, Испанию.
От sex liberation к sexploitation
Изменение отношения общества к теме секса находит отражение в массовой культуре. В 1965 году на должность главного редактора журнала Cosmopolitan пришла Хелен Герли Браун, которая решила превратить его из «журнала для домохозяек» в издание для незамужних карьеристок, которые интересовались модой и занимались сексом ради удовольствия.
Под предлогом сексуальной либерализации в публичное поле выходит порнография. На передовой здесь оказались скандинавские страны. Например, в Дании в 1967 году сняли запрет на продажу порнографических изображений. С 1969 года их могли покупать в том числе подростки с 16 лет. В Швеции порнографию декриминализовали в 1971 году. В США в конце 1960-х годов в прокат выходит первый фильм «для взрослых» «Грустное кино» (Blue Movie) режиссера Энди Уорхола. Позднее на больших экранах начинают показывать еще один эротический фильм — «Мона: девственница-нимфетка» (Mona: The Virgin Nymph), а потом и «Глубокую глотку» (Deep Throat).
Заметную роль в развитии порнографической индустрии сыграл журнал Playboy, первый выпуск которого вышел в США в 1953 году. В 1960-м его издатель Хью Хефнер открыл первый Playboy Club в Чикаго, где посетителей обслуживали приветливые девушки в откровенных костюмах. Заведение стало пользоваться такой популярностью, что вскоре клубы начали появляться и в других городах.
Изменилось отношение к проституции. Если ранее ее воспринимали как занятие для плохих, «падших» женщин, то теперь — как работу, достойную справедливой оплаты. В США даже появилась и до сих пор действует организация COYOTE (Call Off Your Old Tired Ethics), которая борется за права женщин, занятых сексуальным трудом.
Первый номер журнала Playboy
Правда, у сексуального освобождения была обратная сторона. Например, образ «девушки Cosmo», с одной стороны, транслировал, что женщина может жить для себя, а с другой — напоминал, что она должна нравиться мужчинам. Вот, например, что пишет об этом Наоми Вульф в книге «Миф о красоте»: «…Я листала номер журнала Cosmopolitan, в котором была статья, демонстрирующая женщинам, как они должны раздеваться, держать себя и двигаться в постели со своим сексуальным партнером, чтобы скрыть полноту».
А журналистка и фем-активистка Глория Стайнем, которая в 1963 году устроилась на работу в клуб Playboy, чтобы написать об этом репортаж, выяснила, что девушки работали на износ, плохо питались и мало зарабатывали, потому что за малейшее нарушение строгих правил (например, за недостаточно чистые волосы) их штрафовали.
Контраст между сексуальным освобождением и сексуальной эксплуатацией привел в 1970-х–1980-х к расколу в феминистском движении. Секс-позитивные феминистки спорили о разных аспектах сексуальности с теми, кто придерживался антипорнографических взглядов.
Последние были уверены, что порнография отражает культуру, в которой доминирует мужественность. Это, по их мнению, аморальная практика, которая объективирует женщин и нормализует насилие. Феминистка Робин Морган в одном из своих эссе писала, что «порнография — это теория, а насилие — это практика». Радикальная феминистка Андреа Дворкин в своей книге «Порнография: мужчины, владеющие женщинами» (Pornography: Men Possessing Women) утверждала, что порнография — это самое мощное оружие патриархата, которое наносит вред женщинам.
В противовес этому секс-позитивные феминистки считали, что порнография — это способ выражения сексуальности. Они рассуждали так: женщины, которые снимаются в порно, делают это по собственному желанию, таким образом превращая свою любовь к сексу в профессию. Напротив, введение ограничений на распространение порнографии лишает человека и свободы слова, и права на выражение своей сексуальности. Феминистка Венди МакЭлрой считала, что благодаря порнографии женщины и остальное общество больше узнают о сексе.
Секс продает
Тем временем на Западе начался бум сексуализированной рекламы. Конечно, изображения обнаженного тела использовались в массовых коммуникациях и раньше, но теперь реклама стала по-настоящему провокационной.
Одним из брендов, который оказался в авангарде, стал Calvin Klein. Еще в 1980 году он выпустил скандальную рекламную кампанию с участием американской актрисы Брук Шилдс, которой на тот момент было 15 лет. На одном из видео он произносила фразу «Знаете, что под моими джинсами Calvins? Ничего». В 2021 году в интервью Vogue Брук Шилдс призналась, что тогда она была наивна и не увидела в рекламе сексуального подтекста или скрытых смыслов. Кампания оказалась чрезвычайно успешной, даже несмотря на то, что ее запретили в некоторых странах.
В 1992 году бренд снял еще одну провокационную рекламу нижнего белья с участием актеров Марка Уолберга и Кейт Мосс. Девушке на тот момент было 17 лет. 20 лет спустя в интервью изданию Vanity Fair она рассказала, что после съемки у нее случился нервный срыв и что она «чувствовала себя очень плохо из-за того, что ей пришлось оседлать этого накачанного парня».
В начале 1990-х годов другой бренд, United Colors of Benetton запустил кампанию, частью которой стали плакаты с изображением поцелуя священника и монахини. Реклама вызвала возмущение со стороны церкви.
Oliviero Toscani
Сексуализация и объективация женщин стала нормой в медиа. СМИ, которые играли все более значимую роль в формировании культурных норм, активно акцентировали внимание на внешности женщин и тем самым их объективировали. «Нельзя сказать, что объективации женщин не существовало до этого, — отмечает Юлия Островская. — Женщины и их тела в патриархальной культуре всегда воспринимались как объект для извлечения удовольствия. Однако развитие обозначенных индустрий [кинематографа, телевидения, рекламы и других] делает именно такое изображение женщин нормальным».
Эксперт отмечает, что сексуализированные изображения женского тела по-прежнему используются для продажи самых разных товаров, начиная от автомобильных шин и заканчивая развлекательными мероприятиями: «Коллективное послание, которое мы получаем [из рекламы], состоит в том, что ценность и сила женщины заключаются в ее молодости, красоте и сексуальности, а не в ее способностях и внутренней сущности».
Она напоминает об отчете ЮНИСЕФ, где говорится, что объективизация и сексуализация девочек в средствах массовой информации связаны с насилием в отношении женщин и девочек во всем мире. «СМИ нормализуют акт доминирования и агрессии в отношении женщин, постоянно изображая их как объекты для получения удовольствия. Мальчики и мужчины, как правило, усваивают это сообщение, и оно влияет на их подсознательные предубеждения относительно того, как они относятся к женщинам. Становятся нормальными насилие, домогательства и мизогинные взгляды и поведение», — продолжает Юлия Островская.
Кроме того, неправдоподобное изображение женской внешности, создание стандартов поведения и красоты влияет на психическое здоровье женщин. У них искажается представление о собственном теле, и они начинают сами себя объективировать, то есть воспринимать свое тело как объект для удовлетворения чьих-то потребностей. Женщины постоянно думают о том, как выглядят в глазах других, сравнивают себя с «идеалом». Это ведет к развитию расстройств пищевого поведения, тревожности и депрессии, снижению работоспособности.
Революция случилась, а свободы нет
Повсеместная сексуализация женщин сформировала реальность, в которой женщины все еще являются заложницами патриархальных норм и воспринимаются обществом как сексуальные объекты. Как заметила обозреватель издания The Guardian Ван Бэдхэм, благодаря сексуальной революции женщины получили право на активную роль в сексе — но одновременно мужчины решили, что это право означает доступность. Женщины, которые отказываются быть объектами, вызывают недоумение: неужели они отказываются от сексуальной свободы?
На самом деле женщины и не располагают той свободой, которой пользуются мужчины. Они часто сталкиваются со слатшеймингом (от англ. slut — «шлюха», shaming — «стыдить») — практикой, когда женщин критикуют за слишком провокационное поведение или неподобающий внешний вид. Например, филиппинского сенатора Рису Хонтиверос в 2019 году раскритиковали в социальных сетях за то, что она надела якобы слишком короткое платье. Похожие обвинения в свой адрес доводилось слышать Меган Маркл за то, что она появилась на публике в платье с открытыми плечами. Иногда доходит до абсурда: в 2019 году учительница Татьяна Кувшинникова из Барнаула была вынуждена уволиться после того, как выложила в соцсети фото в спортивном купальнике. Руководство школы посчитало, что так одеваются «только проститутки».
В обществе сохраняются двойные стандарты в отношении мужчин и женщин, говорит доцент факультета социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Екатерина Бороздина: «И женщины, и мужчины могут осуществлять выборы относительно своей интимной жизни, быть сексуально активными. Но ответственность за контрацепцию и планирование деторождения остается преимущественно на женщине».
Сохранились, по ее словам, и представления о том, что женщины и мужчины по-разному относятся к интимной жизни: для первых через секс якобы важнее получать заботу, а для вторых — удовольствие. Бороздина ссылается на американскую исследовательницу Арли Хошильд, которая еще в конце прошлого века писала, что дело не в «природных» склонностях каждого из полов, а в тех возможностях, которые дает мужчинам и женщинам социальное устройство. В патриархальном обществе женщины находятся в зависимом положении от мужчин — они меньше зарабатывают, у них меньше власти. Поэтому при выборе партнера они в меньшей степени могут позволить себе спонтанность и ориентацию на чувства. Им приходится быть с тем, кто сможет их поддерживать в долгосрочной перспективе.
«В целом, мне кажется удачным описание этого неравенства марксистскими категориями. Феминистки пишут о том, что «труд» в сексуальных отношениях — то есть эмоциональную работу, поддержание физической привлекательности, заботу о контрацепции — выполняют преимущественно женщины. А «прибавочную стоимость» от этого труда — удовольствие — получают мужчины», — заключает Екатерина Бороздина.
В чем-то это похоже на право женщин на труд: оно включило женщин в экономику и дало им финансовую стабильность, но в патриархальных обществах привело к двойной нагрузке — ведь право, от реализации которого невозможно отказаться, превращается в принуждение.
