Одна из лучших учениц Станиславского, муза Немировича-Данченко и прима его Музыкального театра, — ей доставались только главные роли, а открытки с ее изображением продавались во всех киосках! И вдруг уехала на гастроли в Америку и не вернулась…
Большинству из нас имя Ольги Баклановой ни о чем не говорит, — она, как и все «невозвращенцы», была вычеркнута из истории советского кино и театра. Ее судьба на чужбине сложилась неоднозначно. Была бы Бакланова счастливее, если б осталась в СССР? Как знать… Но тогда бы никогда не взошла звезда другой примы советского кино — Любови Орловой.
В 1912 году Константин Станиславский объявил о наборе в свою труппу. На конкурсное испытание пришли почти четыре сотни человек, а места было всего три. Это нисколько не смутило 20-летнюю Ольгу Бакланову. Она была уверена, что пройдет, ведь театр — ее призвание и самая заветная мечта.
Экзамен принимал сам Немирович-Данченко. Ольга, читая свой отрывок, так увлеклась, что забыла буквально обо всем. А когда пришла в себя, увидела ласковый взгляд Владимира Ивановича, полный одобрения и даже восторга. На долгие годы он станет ее учителем и добрым другом, а она — его музой.
Среди актеров Художественного театра Ольга выделялась яркой красотой и какой-то интуитивной органичностью игры. Ей стали предлагать все больше интересных ролей, а критики были на редкость благосклонны. Театр занял главное место в ее жизни. До революции Ольга пробовала себя и в немом кино, снялась в десятке картин. Правда, такого рода «халтурку» в МХТ не одобряли. Кино тогда не считалось серьезным искусством.
С приходом к власти большевиков Бакланова соглашается на сотрудничество с ними и начинает сниматься в пропагандистских фильмах. Ей казалось, что таким образом она сможет отвести беду от своих родных. Ведь Ольга происходила из купеческой семьи. Но это не помогло. Фабрики, которыми владели Баклановы, национализировали, а в их фамильный особняк заселили еще несколько семей. Самим хозяевам осталась всего одна комната.
В это же время при странных обстоятельствах умирает отец Ольги — может, это случилось от естественных причин (все-таки он был уже не молод), а, возможно, он был расстрелян новой властью. Последнюю версию Бакланова потом успешно эксплуатировала в Голливуде, поэтому она вполне может быть выдуманной.
Незадолго до революции Ольга выходит замуж за Владимира Цоппи — адвоката по профессии, сына очень богатого человека, купца 1-й гильдии. Он был давно и безнадежно в нее влюблен. Все вокруг убеждали, что это очень выгодная партия, и в конце концов она сдалась.
Судачили, что этот брак был фиктивным, чтобы скрыть многолетний роман Баклановой со своим наставником — Немировичем-Данченко, который был женат и на 34 года старше нее. Но для Цоппи он таковым точно не был! Он любил свою Олюшку, готов был исполнить любой ее каприз и однажды очень ее выручил.
К 1920 году в театре наметился кризис. Народ перестал ходить на серьезные спектакли и дохода у труппы не стало. Немирович-Данченко предложил неожиданное и довольно авантюрное решение — оперетту, музыкальный театр с песнями и танцами.
Созданная Владимиром Ивановичем студия реализовалась как кооперативное товарищество на паях, сумма каждого пая — около миллиона рублей, деньги по тем временам огромные. Удивительно, но Бакланова наравне с Немировичем-Данченко вошла в список учредителей. Небывалое дело! Молодая актриса и уже учреждает театр. Сплетни об их романе кратно усилились…
Много позже, в Америке, сама Ольга стала поддерживать эту легенду:
— Не забывайте, Немирович построил для меня театр!
Но все оказалось проще — деньги Баклановой дал супруг. Ей не составило труда уговорить Цоппи вложить остатки своего состояния в театр, чтобы любимая жена стала, наконец, примой!
И вот Ольга — главная звезда музыкального театра в Камергерском переулке! На зависть всем корифеям молодая актриса дает по пять спектаклей в неделю, где у нее исключительно главные роли. Своим обаянием и мастерством она собирает полные залы. Немирович-Данченко был доволен, сделанная на Бакланову ставка сыграла на сто процентов.
Под новый 1923 год Владимир Цоппи был внезапно арестован. Скорее всего после доноса. Его фактически без суда высылают в Тамбов. Ольга в смятении, с трудом выходит на сцену. В свободные от спектаклей дни она ездит к мужу. Эти визиты даются все тяжелее — она ждет ребенка, а здоровье серьезно пошатнулось.
Немирович-Данченко пишет письма главе правительства Льву Каменеву, а потом и самому Дзержинскому. Все письма мэтра оставались без внимания.
От пережитых волнений, постоянного страха за жизнь мужа, роды у Ольги были тяжелыми. Сын Володя родился инвалидом — с диагнозом ДЦП и эпилепсией. Ему требовалось лечение за границей и постоянная забота.
Мужа в итоге выпустили. Донос был ложным.
Бакланова оставляет сына на свою подругу Наталью Дефендову, которая согласилась быть для него постоянной няней, а сама окунается с головой в работу. Теперь ей нужно много денег, чтобы поднять ребенка.
По театру опять ползут слухи, что ребенок у Баклановой от Немировича-Данченко.
В 1925 году от правительства Советской России Ольга получает звание Заслуженной артистки, в те годы его удостаивались единицы. А еще через год она вместе с театром отправляется на гастроли по Европе и Америке. Оттуда постоянно высылает деньги для сына.
Тур по США оказался неудачным — публика в недоумении, залы полупустые, американская сторона терпит большие убытки. Одна Бакланова что-то приносит в кассу, зритель идет только на нее. А лично на Немировиче-Данченко повисает огромная финансовая задолженность.
За неделю до конца гастрольного тура приходит телеграмма из Москвы, где говорится, что корифеи МХАТа во главе со Станиславским решили с нового сезона закрыть «благотворительную оперетку» в Камергерском. Они и так мирились с таким шумным соседством целых пять лет!
Когда Владимир Иванович объявляет это труппе, Ольга Бакланова и руководитель оркестра Бакалейников принимают решение остаться в США. Американцы уже предложили им персональные контракты, осталось только подписать.
Для Ольги на кону оказалось творческое будущее и содержание больного ребенка, который к тому времени уже переехал с няней в Европу на лечение и требовал все больше средств. В Москве ее будущее казалось туманным, а просто сидеть и ждать других предложений она себе позволить не могла.
Позже по ходатайству Станиславского советское правительство погасит все долги Владимира Ивановича. Через два года он все таки вернется в театр и воссоздаст музыкальную студию в новом здании на Большой Дмитровке. Вот только Ольги Баклановой в нем уже не будет.
Все это время он хотел ее вернуть, даже ездил за Ольгой в Голливуд. По Москве пошли слухи о возвращении любимой актрисы, но Бакланова назад не собиралась. Успех на американской сцене и в кино вскружил ей голову! А за ним пришло и богатство — шикарный дом в престижном районе, бриллианты, дорогие авто. Публика сходила с ума по «русской тигрице»! Ольга Владимировна вошла во вкус этой шумной роскошной жизни.
Немирович-Данченко надеялся до последнего, а когда осознал, что Бакланова уже никогда не приедет, ему стало невыносимо тоскливо. Ходила легенда о том, что однажды великий мастер стоял в фойе театра, облокотившись на рояль, и горько плакал. Так он прощался со своей музой.
В Музыкальной студии начался долгий поиск новой актрисы. Методом проб и ошибок остановились на Любови Орловой — артистке кордебалета. Владимиру Ивановичу она показалась похожей внешне на Ольгу. Копирование образа получилось вынужденным, нужно было точно попасть в персонажей и зрителя, привыкшего к Баклановой, потому что все предыдущие артистки достучаться до публики не смогли.
Орлову не сразу вводили на все роли Баклановой, сказывалась разница в классе, опыте. Ей также достались и шикарные костюмы ее предшественницы. Умная, тактичная и умеющая слушать Любовь Петровна впитывала как губка и справилась с задачей на отлично. А вот дальше уже копировали ее саму…
На театральных подмостках Любовь не снискала славы, сравнимой с Баклановой. Но именно здесь ее впервые увидел Григорий Александров и сделал из Орловой настоящую кинодиву, добавив в образ голливудского лоска.
Вероятно, и в этом он вдохновился Баклановой. В 1929 году Григорий Васильевич посещал Голливуд и имел честь общаться с Ольгой лично на пике ее славы.
После принятого решения остаться в Америке Ольга получила от советской власти клеймо «невозвращенка» со всеми вытекающими последствиями, прежде всего, для ее родных и коллег. О Баклановой полагалось забыть навсегда.
Она пыталась связываться с родственниками, высылала им подарки, но ответом ей была полная тишина.
Родной брат Ольги Глеб Владимирович Бакланов дослужился до генерала, воевал, получил звезду Героя Советского Союза. Сестра Наталья стала известной скрипачкой и композитором. Они никогда не упоминали «американскую» родственницу в своих биографиях.
Бакланова, как многие другие актеры-иностранцы, не выдержала «испытания звуком». В немом кино ей не было равных, а для звукового она так и не смогла побороть акцент. Он у нее остался до конца жизни. Из-за этого ее карьера, предложения, доходы — все резко пошло на спад. Ей оставались только роли чудных русских.
Вернуться Ольга боялась и очень не хотела потерять все то, что обрела в Америке. Люди, которые окружали ее там, совсем не знали о нее прошлой жизни в России. Не знали, что у нее есть муж и сын. Она тщательно скрывала это, а журналистам рассказывала лишь часть правды. Ей нравился ее образ загадочной голливудской дивы — «русской тигрицы».
В 1929 году советское консульство признало ее брак с Владимиром Цоппи расторгнутым, но он еще долго хранил ее фотографии и письма.
Их сын-инвалид жил с няней, его след теряется в Италии во второй половине 1930-х. До этого Ольга исправно отправляла им деньги. Возможно, мальчик тогда умер.
В Америке Ольга родила еще одного здорового сына от русского актера Николая Сусанина. Их брак не сложился, муж на фоне собственных неудач в профессии ревновал ее к успеху.
Был и третий муж — Ричард Дэвис, намного моложе Ольги. Он был очень богат, окружил Бакланову роскошью, но взамен попросил ее оставить сцену. А затем оставил в достатке, но одиночестве доживать свой век в Швейцарии.
В конце жизни Ольге Владимировне очень не хватало сцены, и она стала компенсировать недостаток эмоций игрой в карты и казино. Она могла это себе позволить. В старости начала чудить, боялась грозовых облаков и пила шампанское из своей туфельки.
Умерла в 1974 году в местечке Веве, на берегу Женевского озера. Похоронена по православному обряду рядом с могилой племянника Константина Станиславского.
12
