ИСТОРИЯ ЛЮБВИ. АРХИП И ВЕРА КУИНДЖИ

Среди рисунков художника сохранился портрет её отца – надо полагать, Архип не упускал ни одного повода, чтобы увидеться с возлюбленной. Но о сватовстве нищего сироты к дочери богатого купца не могло быть и речи – требовалось совершить что-то невероятное, чтобы добиться её руки.

Отец Веры, недовольный тем, что дочь проводит много времени с нищим художником, спросил её, не собралась ли она за него замуж? Девушка ответила: «Если не за Архипа, то только в монастырь».
Год за годом Куинджи вздыхал и думал, как быть. Наконец выход был найден: он отправился в Петербург, чтобы стать великим художником.

Сказать, что в Петербургской академии художеств Куинджи встретили с распростёртыми объятиями, восклицая: «Из Мариуполя! Надо же! Нет ли там ещё таких талантов?», было бы преувеличением. В первый год он провалился. Во второй тоже – единственный из тридцати поступавших. Экзаменаторы сказали, что он не умеет рисовать.

Это могло сломить любого, но не Куинджи – человека в равной степени вспыльчивого и терпеливого. Здесь нет противоречия: лишь мелочи выводили его из себя, а встретив настоящее препятствие, он воодушевлялся.

Подрабатывал по-прежнему ретушью фотографий, зарабатывая 17 рублей в месяц. Для сравнения: доход Акакия Акакиевича, бедного чиновника из гоголевской «Шинели», был вдвое больше. Архип Иванович не только никогда не жаловался, но и был весел и всем доволен. У себя в каморке работал над картиной «Татарская сакля». Полотно было выставлено в Академии и произвело впечатление. Куинджи присваивается звание свободного художника – какой-никакой, но статус.

Два года спустя он наконец осуществляет мечту, став студентом Академии. Человеку, покинувшему Мариуполь с начальным образованием, это было непросто. Но Архип Иванович справился. Первый, самый трудный, шаг был сделан. Пока сказано о Куинджи совсем немного, но ушло на это десять лет. Куинджи двигался, как вол, медленно, но неотступно.

Его ближайшими друзьями в эти годы стали люди, имена которых знакомы почти каждому в России, – Илья Репин и Виктор Васнецов. Первый ещё не написал «Бурлаков на Волге», второй – «Богатырей», но трудились они как каторжные, создавая сотни эскизов и рисунков без счёта. Впрочем, в свободное время они вели себя, как студенты всех времён и народов: спорили, как переделать мир.

Куинджи присоединился к передвижникам вскоре после основания Товарищества, и не как бедный родственник. Перед его полотнами, путешествующими вместе с передвижными выставками по городам России, народ толпился особенно густо. Вот картина «Осенняя распутица»: свет, льющийся из тумана, окутывает сиянием застрявшую в грязи телегу и избы впереди – к ним идёт мать с ребёнком, и ей предстоит миновать дерево, почти лишённое листьев…

Всё предполагает, что автор хотел сказать что-то очень печальное. Но получилось так, что эта печаль не гнетёт, а возвышает.
В 1875 году Куинджи, оказавшись во Франции, заказал себе свадебный фрак с цилиндром. Ему сопутствует успех, он становится одним из самых известных художников в России и одним из немногих живописцев, вызывающих интерес в Европе.

Денег теперь сделалось больше, чем Архип Иванович был в состоянии истратить, а значит, можно ехать в Мариуполь – свататься к Вере.
Их любви уже много лет, и большую часть влюблённые провели в разлуке. Существует предание, будто бы отец Веры, Елевферий Кетчерджи, поставил Куинджи условие: принесёшь сто рублей золотом – Вера твоя.

Через три года Архип приехал с деньгами, но видно было, какой ценой он их сэкономил: выглядел ещё хуже, чем прежде. Купец отказал, пояснив, что Архип должен стать обеспеченным человеком, а не морить себя голодом. В то, что ему это удастся, Елевферий не верил, но все попытки уговорить дочь найти себя другого избранника были тщетны. Куинджи она обещала ждать столько, сколько потребуется. И ждала.

Не знаю насчёт ста золотых, но остальное соответствует действительности. Пенелопа ждала Одиссея двадцать лет, Вера Кетчерджи немногим меньше – семнадцать…
Венчание прошло в той самой церкви, где когда-то крестили Архипа Ивановича.

В 1875 году свадьба Архипа и Веры, наконец, состоялась. После венчания Куинджи написал портрет жены. Её лицо на картине светилось любовью. А счастливый Архип Иванович с того времени творил один шедевр за другим.

Они могли себе позволить свадебное путешествие в любую страну Европы. Но вы никогда не догадаетесь, куда они поехали на самом деле… На Валаам.

Была осень, и пароход попал в жестокий шторм. Пятиметровые валы то возносили его, то швыряли вниз, захлёстывая судно. Шторм на озере страшнее океанского, потому что волны всё время меняют направление. Попытка спастись, пристав к Коневцу, не удалась. Двинулись к святым островам, прорываясь сквозь бурю. Пассажиры плакали и молились, но худшее ждало их впереди.

На рассвете потерявший управление кораблик наскочил на подводную скалу, пронзительно затрещал, раскололся и начал погружаться в чёрную ледяную воду. Однако команда продолжала бороться за жизнь людей, спустив на воду шлюпки. В одну из них Архип Иванович буквально бросил промокшую насквозь жену. Семнадцать лет ожидания ради того, чтобы вместе встретить смерть, – это было бы страшно несправедливо! Прыгнув следом за женой, Куинджи схватился за весло…

Вся надежда была на маленькую Никонову бухту, не подвластную стихии. Там, в окружении поросших елями и соснами берегов, даже в самое сильное волнение на Ладоге царил покой. Шлюпка, которую швыряло из стороны в сторону, проскочила в бухту…

Ошеломлённые, люди смотрели, как бегут к ним взволнованные монахи из Гефсиманского скита, размахивая руками. Чудом избежавших гибели пассажиров поили горячим чаем, успокаивали. На острове супруги Куинджи задержались недолго. Краски, кисти, холсты – всё утонуло при крушении. Господь словно дал понять художнику, что в этот раз он приехал сюда не работать, а молиться. И как же горячо они с Верой молились в те несколько дней, что провели на острове, как славили Б-га!

Уже на берегу супруги пришли к выводу, что раз Господь сохранил им жизнь, они должны все свои силы направить на благие дела.
Это была не первая поездка Куинджи на святой остров. Именно для того, чтобы поделиться великой, сокровенной красотой, он и повёз туда любимую.

В дневниках Достоевского за 1873 год есть запись: «Я заходил на выставку. На венскую всемирную выставку… немцам что до чувств наших? Вот, например, эти две берёзки в пейзаже г-на Куинджи (“Вид на Валааме”): на первом плане болото и болотная поросль, на заднем – лес; оттуда – туча не туча, но мгла, сырость; сыростью вас как будто проницает всего, вы почти её чувствуете, и на середине, между лесом и вами, две белые берёзки, яркие, твёрдые, – самая сильная точка в картине. Ну что тут особенного? Что тут характерного, а между тем как это хорошо!»

Чета Куинджи занялась благотворительностью. Архип Иванович, чьи картины продавались по баснословным ценам, купил три дома в Петербурге и селил в них своих друзей. Разумеется, бесплатно. Помогал коллегам и своим ученикам, когда стал преподавать в Академии художеств. Отправлял деньги неимущим и больным. Полмиллиона рублей завещал Обществу художников, которое основал.

Вера Леонтьевна, равнодушная к бриллиантам и нарядам, поддерживала мужа во всём. Сама стирала, мыла посуду, готовила, убирала. На вопросы знакомых, почему она – прекрасная пианистка – не бережёт руки и не нанимает прислугу, отвечала, что заниматься хозяйством вовсе не означает калечить руки. Вера Леонтьевна жалела только об одном: в семье не было детей. И с материнской заботой относилась к ученикам мужа.

Архип Куинджи скончался в 1910 году (1841 – 1910 ). Супруга пережила его на десять лет. Она умерла в революционном Петрограде. В холодном и голодном городе её согревало воспоминание полувековой давности – момент первой встречи с Куинджи: распахнутая дверь и ворвавшийся в комнату поток солнечного света, в котором стоял мужчина, ставший её единственной любовью…

Все реакции:
5252