– В фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» вы снимались с Высоцким. Как вам работалось с Владимиром Семеновичем?
– Понимание того, какое это было счастье, пришло только спустя много лет. Песни Высоцкого расходились по стране на магнитофонных пленках, а у нас дома, в Мозыре, не то что магнитофон, но и телевизор появился только незадолго до моего отъезда.
Позже от подруги по Горьковскому училищу я узнала, что он играет в Театре на Таганке, снимается в кино, пишет замечательные стихи, жена у него – французская актриса, сыгравшая главную роль в фильме «Колдунья». Но всего масштаба этой личности я в силу юного возраста постичь не могла. Мне было 16 лет, выглядела я так, как в фильме, поэтому – или просто в силу характера – я не была навязчивой, не смотрела на него, как на идола, мне от него ничего не надо было…
– Каким человеком он вам показался?
– Прежде всего, очень одиноким. Прожив много лет в браке, а в этом году исполнилось бы 38 лет, как мы с Равиком расписались, я знаю: не могут люди, любящие друг друга, жить отдельно, на большом расстоянии, как это получилось у них с Мариной Влади. Тем более что Владимиру Семеновичу как человеку творческому все время надо было с кем-то общаться.
Случалось, написав новую песню, он затаскивал меня к себе домой, пел и жадно спрашивал: «Как тебе?». Но что я могла ему сказать, если мне было всего 17 лет? Все-таки творчество Высоцкого адресовано людям постарше. А тогда я старалась внимательно слушать, потому что понимала: человеку надо высказаться, а рядом с ним никого нет.
Как-то он принёс две песни, которые сочинил для фильма («Разбойничья» и «Купола». – Ред.). Эти песни Митта обещал ему включить в картину, и когда от них отказались из-за политической остроты, Высоцкий очень обиделся. Он сам рассказывал мне об этом. Честно говоря, я тоже не могла по-настоящему оценить его творчество. Понять масштаб личности, дар большого поэта. Знаю только, что ему нужен был человек, который находился бы рядом и слушал.
– Но у вас сложились необычные отношения и в картине, и в жизни…
– Когда начали сниматься, я ничего о нём не знала. Тогда мне исполнилось только 16 лет, я закончила второй курс Горьковского театрального училища. И мне мало что говорили имена артистов, с которыми предстояло работать: Золотухин, Петренко, Глузский, Табаков. Да и они оказались очень простыми. Высоцкий, например, сразу попросил называть его Володя. На роль Наташи Ртищевой пробовались сотни школьниц и первокурсниц Москвы.
Наконец осталось двое, я и ещё одна претендентка. Пробы были очень серьёзные, режиссёр колебался и, наконец, спросил Высоцкого, с кем бы он хотел сниматься. Тот показал на меня. То, что Александр Митта советовался с Высоцким, естественно. Ведь мне надо было играть девушку, в которую он влюблён, а это очень важно – испытывать симпатии к человеку, которого, пусть даже в кадре, но любишь.
– Высоцкий уделял вам много внимания, ухаживал, вы же оставались равнодушны. Почему?
– Может, потому, что он был уже зрелый, 37 лет, а я – пацанка. Так случается: в одного человека влюбляешься, в другого нет. Когда я, 18-летняя, увидела 40-летнего Равиковича (муж актрисы, прожили вместе больше 30 лет. – Ред.), влюбилась в одну секунду, а с Высоцким – ничего подобного.
Конечно, чувствовала, что с его стороны есть мужской интерес, принимала ухаживания, но мне было совершенно всё равно. Тогда в его окружении это была большая редкость.
Когда Высоцкий выходил из театра или со съёмок, его всегда окружала толпа поклонников с подарками. Поклонницы рвали любимца на части, на спектакли, где он играл, билеты разлетались мгновенно. А я относилась к нему совершенно бескорыстно, ничего не требовала.
Думаю, он это чувствовал, поэтому у нас и сложились такие добрые дружеские отношения. Он возил меня на зарубежные выставки, проходившие в Москве, особенно впечатлила импортная техника. Тогда, в 70-х, для советских людей это было недоступно. А однажды по пути мы поехали завтракать в гостиницу «Метрополь», где накрывали шведский стол. Туда никого не пускали, но его пустили.
– Владимир Семенович, насколько мне известно, тоже внес свой вклад в ваше образование…
– Он водил меня на спектакли и художественные выставки. А еще в то время Высоцкий делал ремонт в своей квартире на Малой Грузинской и, уезжая на очередные гастроли, пускал меня на постой. Там я читала книги, которые он привозил из Франции. Володя даже не успевал их распаковывать, они так и лежали в картонных коробках, и мне разрешалось в них рыться. Несколько томиков Ахматовой, Цветаевой, Бродского – их произведения в то время можно было найти только в Ленинской библиотеке – Володя отдал мне. Он вообще был человеком щедрым и любил делать подарки.
– Вы говорили, что у вас сохранились подарки Высоцкого?
– Сохранились. Совершенно спокойно к этому отношусь, не делаю фетиш. Что-то валяется на даче, например, светлая дублёнка, что-то раздарила-передарила. Уже после съёмок его друг Кирилл Ласкари передавал мне от Володи письма и сувениры.
Но самое дорогое – пластинки. У меня хранятся две пластинки, которые подарил Высоцкий.
На одной, маленькой, где записаны четыре песни: «Она была в Париже», «Кони привередливые», «Скалолазка» и «Москва – Одесса», – есть надпись: «Ты глупый белобрысый дурачок». Видимо, что-то я не понимала тогда, поэтому он так и написал. А что было на глянцевом конверте другой двойной пластинки, которая вышла во Франции, я так и не знаю. Потому что надпись, сделанная фломастером, осталась на моих пальцах. Я взяла пластинку, не прочитав надпись, и, пока ехала в метро, все стёрлось.
Чуть-чуть какой-то след остался. Возможно, криминалисты и смогли бы восстановить, но прошло уже больше 40 лет…
Присылал он и поздравительные телеграммы. Я сделала их ксерокопии, а оригиналы отдала в музей в Москве. К сожалению, я выбрасывала много из того, что было связано с Высоцким, рвала его письма и телеграммы, чтобы не причинять боль своему мужу. Володя очень хотел, чтобы Анатолий Эфрос поставил на нас с ним спектакль и мы бы всюду ездили вместе на гастроли, о чем все время и писал. Последнее такое письмо пришло за пару месяцев до его смерти… А вообще, когда переезжаешь с места на место (только в Ленинграде я это делала семь раз), что-то неизбежно теряешь, а что-то и выбрасываешь. Но есть и вещи, которые сохранились. Недавно я нашла записную книжку, в которой записаны номера телефонов людей еще из того – давнего – времени: Рязанова, Высоцкого…
– В тот период он был женат на Марине Влади. Где же она находилась?
– Жила в Париже, он – в Москве. Один. От этого многое себе позволял, выпивал. Однажды на съёмках Золотухин, зная, что на следующий день спектакль, спрятал от него бутылку в валенках. Высоцкий не мог найти, злился, стал буянить. В итоге заехал в гостиницу и купил. На следующий день его восстанавливали, потому что вечером шёл «Гамлет» и в таком состоянии нельзя было выходить на сцену. Это болезнь, но никто в него за это камень не бросит. Его потрясающий талант от этого меньше не становился.
– А его работы в театре вы видели?
– Не раз. Когда мы снимались, он нередко приглашал меня на «Таганку» на свои спектакли – «Гамлет», «Добрый человек из Сезуана». И позже – на «Вишнёвый сад» в постановке Эфроса. Вообще я могла в любой момент прийти, постучать, позвонить, и он всегда находил хорошее место, хотя ажиотаж был такой, что вход в театр охраняли чуть не с конной милицией. Он действительно играл на разрыв аорты, особенно Гамлета.
Был момент, когда Любимов, после гастролей в Болгарии, стал выяснять с ним отношения и хотел поставить на эту роль Золотухина. Высоцкого это больно ранило. Он очень дорожил театром, хотя знал, что ему завидуют, что друзей у него там нет. Да и сам довольно иронично относился к партнёрам по сцене.
– Но у него же была всенародная слава, его боготворила вся страна!
– Он это ценил, но вместе с тем его очень беспокоило отсутствие официального признания. Переживал, что не дают залы, отлучили от широкой публики. Ведь при жизни Володи в Советском Союзе по центральному телевидению не показали ни одного его концерта или интервью. Увидели свет лишь несколько маленьких пластинок, а большие диски выходили только на Западе.
Несколько его выступлений записали в Ленинграде, и я сейчас иногда их пересматриваю. Видно, как он волнуется, выкладывается. После таких встреч он приезжал возбуждённый, на подъёме, потому что чувствовал восторженный отклик аудитории. Для него это было важно, но как раз этого он и не получал.
Высоцкий очень переживал из-за того, что его не признавали наверху – не давали званий и наград, которых он заслуживал куда больше, чем многие артисты, обласканные властью. Ему хотелось не подпольного, а открытого признания. Конечно, у него был театр, где он сыграл замечательные роли. Но количество зрителей, которое мог пропустить через себя Театр на Таганке, было непропорционально и неадекватно его творческим способностям. Чем больше талант, тем сильнее он нуждается в оценке и признании.
Беседу вели Елена Данилевич.
«Аргументы и факты – Петербург»
и Людмила Грабенко. «Бульвар Гордона»
Ирина Мазуркевич (Наташа Ртищева) и Владимир Высоцкий (Ибрагим Ганнибал) на съёмке фильма Александра Митты «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил» и в кадрах из фильма.
