В России Шуфутинский проводит большую часть времени, так как, в отличие от некоторых других исполнителей, поет только на русском языке.
Михаил Шуфутинский родился в обычной еврейской семье. Отец был врачом-стоматологом. Когда мальчику исполнилось пять лет, мать погибла, поэтому его воспитывали бабушка и дедушка.
Музыкальные способности проявились у Михаила рано, и уже в семилетнем возрасте он начал заниматься на аккордеоне. Правда, вскоре по совету своего педагога Михаил перешел на баян, поскольку аккордеон считался тогда «буржуазным» инструментом и в учебных заведениях на нем играть не учили. Проучившись год в обычной школе, Шуфутинский начал учиться в музыкальной, в классе баяна. Уже в шестом классе стал играть в школьном эстрадном оркестре, причем не только на аккордеоне, но и на фортепиано. А еще через полгода поступил в свой первый профессиональный коллектив — оркестр при клубе фабрики Гознака.
Вначале Шуфутинский играл на аккордеоне, но вскоре из оркестра ушел пианист и Михаил занял его место. Оркестр выступал не только в клубе, но и в различных московских кафе. Михаил был настолько увлечен своей новой работой, что запустил учебу и ему пришлось перейти в школу рабочей молодежи. Окончив в ней восьмой класс, он понял, что необходимо получить систематическую музыкальную подготовку. Узнав о приеме в музыкальное училище имени А.Ипполитова-Иванова, Шуфутинский поступил туда на дирижерско-хоровое отделение и оказался сокурсником Аллы Пугачевой.
Одновременно с учебой в училище Михаил работал в оркестре ресторана «Варшава». Там молодой человек впервые вошел в среду профессиональных музыкантов и понял, что ему необходимо искать место в настоящем профессиональном оркестре. Конечно, для начинающего музыканта это было достаточно сложно. Но мечта Шуфутинского осуществилась неожиданно быстро.
Знакомые рекомендовали его в оркестр, которым руководил известный эстрадный дирижер Лаци Олах. Несколько месяцев Шуфутинский проработал в этом коллективе и впоследствии считал, что именно здесь он получил профессиональные навыки. После окончания музыкального училища Шуфутинский пытался поступать в Институт имени Гнесиных, но не прошел вступительного собеседования. Тем временем он продолжал работать в ресторане «Варшава». Но перед визитом в Москву президента Никсона музыканта неожиданно вызвали в КГБ и предложили покинуть город.
Не дожидаясь, пока его принудительно вышлют из Москвы, Шуфутинский собрал небольшую группу музыкантов и вместе с любимой женщиной отправился в Магадан. Отъезд произошёл зимой 1971 года. В Магадане коллектив проработал три года; выступали в различных ресторанах, сформировали собственный репертуар. Там же, в Магадане, Михаил впервые запел.
В 1973 году Шуфутинский с друзьями уехал из Магадана. Некоторое время работали в Петропавловске-Камчатском, а затем певец вновь вернулся в Москву. Хотя к этому времени Михаил уже пользовался определенной известностью, сложившаяся в стране ситуация не позволила ему полностью проявить свою индивидуальность. Но внешне все складывалось благополучно.
Несколько лет Шуфутинский проработал в Москонцерте — вначале руководителем оркестра в квартете «Аккорд», затем в ансамбле «Лейся, песня», который организовал Вячеслав Добрынин. С этим ансамблем Шуфутинский много ездил по стране, к нему пришла известность, начали выходить первые пластинки. Но джаз по-прежнему вызывал глухую ненависть чиновников от культуры. После того, как ансамбль не пустили на конкурс эстрадной песни в Сплите, Шуфутинский окончательно укрепился в желании покинуть СССР.
Последней точкой стал скандал на конкурсе эстрадной песни в Сочи. Из-за того, что сроки конкурса совпали с плановыми гастролями, ансамбль был снят после успешного выступления в первом туре. Положение спасло только вмешательство Иосифа Кобзона, который был членом жюри того конкурса. Музыкантам удалось продолжить выступление, причем в итоге они получили первое место. Но надежды на лучшую жизнь не сбылись.
Через некоторое время Шуфутинский понял, что конфликт с руководителями эстрады зашел слишком далеко. Им не давали прибыльные гастроли, докучали постоянным контролем и мелочными придирками. После долгих хлопот ему удалось получить разрешение на выезд из страны в Израиль. И в 1981 году вместе с женой и двумя сыновьями Шуфутинский вылетел в Вену, а затем переехал в Италию. Он настойчиво стремился попасть в Америку, понимая, что только там русскоязычный музыкант имеет возможность продолжить свою карьеру.
С помощью знакомых Шуфутинскому удалось добраться до Нью-Йорка. В этом городе музыкант и начал вживаться в новую среду. На пути его ждали как обретения, так и потери. Ему нужно было снова организовать оркестр, понравиться публике с иным репертуаром и, главное, каждый вечер привлекать достаточное количество посетителей.
Шуфутинский проявил себя блестящим организатором, который сумел заставить слаженно работать интернациональный коллектив. Он все чаще и чаще пробовал себя и в качестве аранжировщика своих программ, которые впоследствии записал на компакт-диски. Но настоящая известность в США пришла к нему только после гастролей по стране и Канаде. Первую поездку он совершил вместе с эстрадной певицей Любой Успенской, затем проехал с турне по Канаде, где выступал вместе с певицей Ниной Бродской. Вдохновленный успехом, Шуфутинский решил выступить с сольными концертами. Составив собственный оркестр «Атаман» с балетной и вокальной труппами, в 1983 году Михаил Захарович совершил концертное турне в Торонто.
Вернувшись в США, Шуфутинский продолжал работать в ресторане «Русская изба», но постепенно пришел к решению организовать собственное дело. Вместе с несколькими компаньонами он стал владельцем ресторана «Жемчужина», который вскоре стал одним из самых известных в Нью-Йорке. Но, как это часто бывает, известность вызвала ярость конкурентов, и через несколько месяцев ресторан сгорел в результате поджога.
Шуфутинский понял, что каждый должен заниматься своим делом, и сосредоточился на аранжировках различных мелодий и работе в качестве солиста. В тот же период музыкант начал выпуск своих дисков, количество которых сегодня превысило дюжину. Не прекращал он и выступлений в ресторанах, поскольку теперь уже само его имя привлекало публику.
В 1986 году Шуфутинский переехал в Лос-Анджелес, где начал выступать в открывшемся там ресторане «Арбат». В Лос-Анжелесе Михаил Захарович проработал несколько лет и со временем снова организовал собственный оркестр. Последнее обстоятельство позволило избежать трудностей после банкротства ресторана. Певец стал настолько известен, что теперь его приглашали выступать в самые престижные залы. Он продолжал регулярную концертную деятельность, постоянно выступая в различных городах США. Постепенно вокруг его ансамбля объединились наиболее интересные русскоязычные авторы и исполнители, проживавшие в США.
После того как в СССР произошли перемены, давний знакомый Шуфутинского, Александр Пульвер, предложил певцу совершить гастрольное турне по стране. Хотя предложенная сумма оказалась гораздо меньше ожидаемой, все же Михаил принял предложение. Во время многочисленных и многочасовых концертов Шуфутинский убедился, что российская публика его не забыла.
Секрет популярности певца можно объяснить устойчивостью его репертуара. Михаил Шуфутинский пробуждал ностальгические чувства как на родине, так и в других странах у русскоязычного населения, поскольку исполнял хорошо известные и популярные песни. Шуфутинский сохранил старую песенную традицию, называя себя преемником таких исполнителей, как Вадим Козин и Леонид Утесов.
Сейчас Михаил Захарович Шуфутинский приезжает в Россию ежегодно, считая, что без общения со «своей» публикой нормальная творческая жизнь невозможна.
Михаил Шуфутинский:
«Самые дорогие подарки — те, которые ничем не измерить»
Мэтр шансона рассказывает о главных подарках своей жизни…
Эту встречу мы провели в Греции, на «Бархатном Шансоне». Михаила Захаровича я встретила в нашем ресторане, куда он пришел пообедать.
«Завтра интервью вам дать удобно?», — спросила я, подойдя к его столику.
«Завтра не смогу, делаю для одной нашей "Атаманки" день рождения,- ответил Шуфутинский, — а вот послезавтра давайте встретимся на пляже, не возражаете?».
Позагорать в компании умного респектабельного мужчины и неформально пообщаться с легендарным российским шансонье… Могла ли я возражать?
– Михаил Захарович, прежде всего, хочу спросить, как ваша нога после травмы?
– Чувствую себя уже нормально, спасибо, хотя время от времени у меня еще случается посттравматический синдром. Видимо, в ногах еще жива память о той истории (год назад М.Ш. Сломал обе ноги, поскользнувшись в аэропорту), и отдается это иногда болью. Но мне уже лучше. Так что обхожусь без палочки — пора уже ходить своими ногами!
– Вчера вы отложили нашу встречу, поскольку отмечали день рождения одной из артисток вашего шоу-балета "Атаман". И часто вы такие подарки делаете?
– Да, довольно часто. Только на этот раз мы отмечали не день рождения артистки моего балета, а день рождения ее дочки Ариши.
Я люблю собираться по разным поводам с друзьями, моими артистами. Ведь эти люди работают со мной много лет, я для них — близкий человек, и они для меня тоже. Такие встречи очень освежают наши отношения, греют душу.
В данном случае дочке танцовщицы, день рождения которой мы и отмечали, исполнилось 7 лет. Мы оказались в этот момент здесь, на гастролях, и мама Ариши не была готова сделать ей большой праздник.
Вот я и решил собрать весь наш коллектив вместе на приготовленной для меня вилле, чтобы порадовать ребенка и порадоваться самим. Мы накрыли большие вкусные столы, шариками украсили террасу, купили девочке подарки… В общем, Ариша была рада, мама ее тоже, мы все отлично и весело провели время.
– Какой же подарок вы преподнесли Арише?
– Детские часы. Я привез их из Италии. Я слышал, что у Аришки будет день рождения, поэтому заранее приготовил ей сюрприз.
– Что у вас чаще получается: дарить подарки или их принимать?
– И того, и другого у меня всегда много. Ведь я же много гастролирую. Вот зрители, например, часто пытаются мне что-нибудь подарить памятное.
– Что же вам дарят чаще всего?
– Умные толстые книги, коньяк, или какие-нибудь местные вещицы, которыми город славен.
Например, в рыболовецких городах любят дарить рыбу фантастических размеров, а однажды преподнесли аж 3-литровую банку черной икры! Мы ее потом всем миром ели!
В Узбекистане я как-то получил в подарок национальный халат, расшитый золотом и жемчугами.
В Армении — ящик коллекционного коньяка.
Вспоминается и еще один подарок, которым я бесконечно дорожу — это трость Шаляпина. Ручка трости оформлена в виде серебряной головы бульдога, глаза которого сделаны из агата и рубина. Как я потом узнал, Федор Иванович Шаляпин очень любил эту трость, но однажды, когда он куда-то уехал, его камердинер случайно уронил трость на пол. И один глаз-рубин выпал и пропал. Испуганный слуга долго искал, чем бы заменить потерянный рубин. Рубина он не нашел, а нашел агат. И вставил в пустую глазницу бульдога.
К счастью для слуги, Шаляпин этой подмены не заметил. Так и ходил потом с этой тростью, а голова бульдога смотрела на всех одним рубиновым глазом, другим — агатовым…
Эта трость была куплена на аукционе в Париже одним коллекционером, моим хорошим другом, куплена специально для меня. Поэтому такой подарок для меня ценен вдвойне!.
Конечно, самые дорогие подарки — те, что сделаны от души. Я всегда очень хорошо чувствую, от души человек дарит подарок, или так, для проформы. Поэтому мне, скорее, будет приятнее получить искренне написанную кем-то открытку, чем, сидя в ресторане, наблюдать, как кто-нибудь не совсем трезвый снимает с пальца огромную золотую печатку и кладет мне на стол, мол, знай наших! В этом подарке никакой души нет, одни понты.
Что же касается меня самого, то я обожаю дарить подарки. Особенно просто так, без повода, порывом чувства. Это всегда приятнее, чем получать. Ведь когда ты даришь подарок сам, ты получаешь многократную радость: когда придумываешь подарок, когда его даришь и когда видишь, как человек радуется этому сюрпризу. А когда ты получаешь подарок, радуешься только один раз. Так что отдавать всегда приятнее, чем получать.
– Какой подарок вы назвали бы главным подарком своей жизни?
– Главный подарок для меня — это сама жизнь, что Создатель позволил мне заниматься любимым творчеством, жить счастливо и стать тем, кем я стал. Пройдя множество испытаний, я научился ценить все это в полной мере. Еще один главный бесценный подарок — это мои близкие люди, мои зрители.
– Вашим воспитанием большей частью занималась бабушка. По сути, именно она и заменила вам маму, которая так рано умерла. Какие черты характера она сумела в вас воспитать?
– Наверное, сентиментальность. Хотя я и кажусь таким… крутым мужиком, на самом деле мне никогда не стыдно, что иногда сказанная фраза или сильная сцена в театре могут вышибить из меня слезу. Я этого не стесняюсь, по-моему, это нормальные человеческие эмоции.
Моя бабушка была очень образованным и мудрым человеком. Она часто говорила мне, что глупо требовать от людей то, что сам ты не можешь сделать.
И еще она научила меня умению разговаривать с людьми, умению понимать их и прощать. Она учила меня простым, но крайне важным вещам, которые затем стали ориентирами в моей жизни: умению корректно вести себя в любых ситуациях, внимательно слушать тех, с кем ты разговариваешь. Слушать и вникать в то, о чем тебе говорят.
– Если допустить, что ваша бабушка наблюдает за всем, что происходит в вашей жизни, как думаете, что бы она вам сказала?
– Думаю, она бы пожурила меня за некоторые вещи, которые я иногда себе позволяю. (Смеется). Ну, а в целом, наверное, порадовалась моим успехам. И точно сказала бы: «Миша, живи долго и неси людям добро! Радуйся жизни сам и давай возможность радоваться жизни другим людям, которые тебя окружают!». Да, собственно, так я и стараюсь жить.
– Как любит отдыхать человек по имени Михаил Шуфутинский?
– Здесь все зависит от того, от чего именно я устал! Если я устал от бесконечной слякоти осени, или изнуряющей зимы, я люблю отдыхать на Мальдивах, в Греции или, скажем, на Кипре — там, где есть теплое море, теплый песок, вкусная еда, красивые женщины и душа переполняется восторгом.
Если же я устал от рутинной работы, я еду туда, где могу почерпнуть новых эмоций. Например, побывать в Лувре или в Ватикане — там, где даже воздух дышит историей, а камни впитали в себя судьбы миллионов людей и событий.
А иной раз просто еду в Лос-Анжелес, где живет моя супруга, либо в Вашингтон, где обитает мой младший сын со своей семьей и тремя моими замечательными внуками. Поплавать с ними в бассейне или пойти в магазин игрушек и накупить им там кучу красивой всячины — это, поверьте, такое удовольствие, которое посильнее любых Мальдивов будет!
– Да, Михаил Захарович, красиво жить не запретишь!
– Ну, кому-то, видимо, было надо, чтобы было так, как у меня есть! Я даже не знаю, чего тут больше: судьбы ли или простого стечения обстоятельств.
Я ведь, признаться, не верил, что когда-нибудь я вернусь из Америки на Родину, которая когда-то выпихнула меня сапогом под зад, и что, вернувшись, превращусь в известного артиста , получу народное признание, стимул работать дальше. Если бы мне сказали об этом в 80-е годы, я бы ни за что не поверил! Но все случилось так, как случилось. И это — еще один важный подарок судьбы. Просто-таки королевский!
Бог дал мне близких людей, интересное дело, которому я с радостью служу столько лет, и способность не брюзжать на жизнь, а ценить ее. Каждый прожитый день. Согласитесь, такие вещи невозможно измерить ни одним, даже самым богатым, материальным подарком в мире…
Беседовала Татьяна Феоктистова, «Время Шансона».
Полную версию интервью смотреть здесь:
http://www.chanson.ru/Vremia%20Shansona/Shanson_Newspaper_10_12.pdf
