Живая!

— Не убили ещё.
Я испугалась – думала бредит.
— Доброту в людях ещё не убили. Живая! А как расстреливают. И с экранов телевизоров и песнями злыми и прямо всей собачьей жизнью.

А она – живая.
Соседку Нюрой звали. У неё три сына и муж. Мужское царство. Приходили. Головы ниже плеч. Перестелили ей постель. Старший сын – коренастый крепыш, завернул маму в одеяло и взял на руки. И она смотрелась на руках у сына девочкой-подростком. Он даже шутливо покачал её, как детку.

— Натерпелась, берегиня наша! Отец борщи варит, но с твоими не сравнить. Скорей бы ты уже домой вернулась. Мы тебя посадим на диван, укроем пледом и только инструкции твои будем исполнять. Делать ничего не позволим. А я научусь борщ варить по-твоему.

— Не бросай, нас мама. Нам без тебя плохо.
У младшего даже слёзы выступили на глазах. А муж тем временем взбил матрас, потом пригладил его. Простынь он тоже постелил и разгладил так, чтобы нигде и складочки не было. Подушку он вынес на больничный балкон и там колотил её так терпеливо, что перо распушилось добросовестно. Сдалось.
Когда все засобирались уходить, старший сын остался.

— Мама, мне срочно нужно жениться. Обстоятельства. Сама понимаешь. Когда ты так сильно болела, ни о какой свадьбе и речи не могло быть. А теперь просто посидим в ресторане. Ты не против? И вот УЗИ показало, что у нас девочка будет. Ты как? Не против?

— Как я могу быть против? Это твой выбор и твоя жизнь. Благословляю.
Мать перекрестила сына. В палате стояла тишина.
— Теперь я быстро поправлюсь, – сказала Нюра. И она поправилась. Было ради чего.

— Хочу внучку дождаться. А как родится – сразу пойду бантики и платьица покупать. Надоели эти брюки и брючата.

В палате рассмеялись.
Ради ожидания такого счастья стоит пожить на свете.

Валентина Телухова

17