Сергей Довлатов как-то написал, что самое главное и единственное, что он сделал…в Америке, – открыл поэта Наума Сагаловского». Наум сотрудничал в «Новом Американце».
Сагаловский – самый одарённый и талантливый поэт нашей общины. Он пишет о том, что видел сам и прочувствовал. Это совпадает с тем, что глубинно засело в мозгах (если они имеются) каждого переехавшего за океан русскоязычного еврея и трезво мыслящего русского интеллигентного человека, в котором остались крупицы честности и порядочности.
Увы, сегодня этих людей осталось так мало, но они ещё существуют, изредка подавая свой голос на фоне мракобесия, процветающего в стране Исхода.
Но там же, пользуясь элементарными правилами поиска в сети, можно набрать всего два слова «НАУМ САГАЛОВСКИЙ», – и ты найдёшь живительный источник.
Вечная память ушедшим годам
И как всё ещё больно за жизнь, прожитую в уродливом мире – где мы всё-таки были счастливы!
Наум Сагаловский
РЕКВИЕМ
К сведенью всех джентльменов и дам:
вечная память ушедшим годам!
Вечная память голодному детству,
свисту шрапнели, разрыву снаряда,
шёпоту, крику, ночному злодейству,
залпу салюта и маршу парада,
красному галстуку, двойкам, пятёркам,
счёту разгромному в матче футбольном,
старым штанам, на коленях протёртым,
девочке в белом переднике школьном.
Милое детство, Кассиль и Гайдар!
Вечная память ушедшим годам.
Вечная память сонатам и фугам,
нежности Музы, проделкам Пегаса
вечная память друзьям и подругам,
всем, не дожившим до этого часа,
отчему дому, дубам и рябинам,
полю, что пахнет полынью и мятой,
вечная память котлам и турбинам
вместе с дипломом и первой зарплатой!
Мало ли била нас жизнь по мордам?
Вечная память ушедшим годам.
Детскому плачу, газетной химере,
власти народной, что всем ненавистна,
крымскому солнцу, одесской холере –
вечная память и ныне, и присно!
Вечная память бетонным квартирам,
песням в лесу, шестиструнным гитарам,
визам, кораллам, таможням, овирам,
венскому вальсу и римским базарам!
Свет мой зелёный, дорогу – жидам!
Вечная память ушедшим годам.
Устью Десны, закарпатской долине,
Рижскому взморью, Петровской аллее,
телу вождя, что живёт и поныне –
вечная память ему в мавзолее,
вечная память парткому, месткому,
очередям в магазине «Объедки»,
встречному плану, гудку заводскому,
третьему году восьмой пятилетки –
я вам за них и копейки не дам!
Вечная память ушедшим годам.
Годы мои, как часы, отстучали,
я их тасую, как карты в колоде –
будни и праздники, сны и печали,
звуки ещё не забытых мелодий
Фрадкина, Френкеля, Фельцмана,
Каца, я никогда их забыть не сумею –
Боже, куда мне прикажешь податься
с вечною памятью этой моею?
Сяду за стол, и налью, и поддам –
Вечная память ушедшим годам.
Из Ветхого Завета
Вот вам жизненная драма,
зов судьбы, накал страстей:
у пророка Авраама долго
не было детей.
Со своей супругой Саррой
прожил восемьдесят лет,
вот уж Сарра стала старой,
но детей всё нет и нет.
А у них была служанка,
как оно водилось встарь,
молодая египтянка
с редким именем Агарь.
И без всяких "how are you",
"I love you" и "just a joke"
переспал пророк с Агарью,
родился у них сынок –
не вода текла по жилам
у седого старика!
И назвали Измаилом
Авраамова сынка.
Тут же сразу – крики,
свары с поминанием чертей:
в чём причина, что у Сарры
почему-то нет детей?
И Агарь, поддавши жару
в разгоревшийся сыр-бор,
свысока глядеть на Сарру
стала с некоторых пор.
Но средь этого кошмара
Бог сказал: "Хала-бала!",
и тогда старушка Сарра
тоже сына родила!
Он отмечен Божьим знаком
будет много лет спустя.
И назвали Исааком
Авраамово дитя.
Вот как полон чудесами
Ветхий божеский Завет!
Впрочем, вы уже и сами
этот знаете сюжет –
всё предписано судьбою.
Дальше дело было так.
Враждовали меж собою
Измаил и Исаак,
и давно понять пора бы:
Измаил был бит не раз,
от него пошли арабы –
хуммус, алгебра, Хамас,
а цветок оранжереи –
Исаак – был весь в отца,
от него пошли евреи –
Ойстрах, шекели, маца.
Оба – дети Авраама,
но заклятые враги!
Жизнь сурова и упряма,
ей перечить не моги.
О, библейские масштабы!
Сколько лет прошло с тех пор,
а евреи и арабы
всё ведут жестокий спор –
за высокую идею,
куст, что был неопалим,
Самарию, Иудею
и за Иерусалим.
Мы живём, растём, стареем,
чтим незыблемый завет,
а измученным евреям
от арабов жизни нет.
Нам кощунствовать негоже,
но весь этот тарарам
заварил – прости нас, Боже! –
прародитель Авраам.
Мозг ли был подёрнут хмарью,
или белый свет немил?
Не сношался б он с Агарью –
не родился б Измаил,
значит, не было б арабов,
вообще о них забудь!
Мир без ихних шиш-кебабов
обошёлся б как-нибудь.
Полон взор картиной странной:
проживает без хлопот
на земле обетованной
Богом избранный народ,
не тревожат слух "Кассамы",
не звучит "аллах акбар",
ни Аль-Кайды, ни Осамы,
ни хиджабов и шальвар,
и куда ни кинешь глазом,
всюду тишь и благодать,
а уж всякой нефти с газом –
налетай, кому продать!
Что бы стоило пророку
не снимать свои штаны?
И евреи бы, нивроку,
жили мирно, без войны,
всё досталось бы не зря им,
прекратился б кавардак.
И ООН бы на Израиль
не навешивал собак.
Жизнь – подобье лотереи,
неудач не перечесть.
Так что, граждане евреи,
принимайте всё, как есть.
Что упало, то пропало,
мир отнюдь не Божий храм.
Но не спите с кем попало,
как наш предок Авраам!
Наум Сагаловский, 2011
