Принято считать, что «Исламское государство» является некой монолитной структурой, объединившей под своими знаменами исключительно религиозных фанатиков со всего мира. Утверждается, что количество салафитов (исламских радикалов) в рядах ИГ равняется списочному поголовью боевиков, чиновников и руководителей данной группировки.
На основании подобных оценок делаются многозначительные выводы о невозможности ликвидации «Исламского государства», так как боевиками движет идеология радикального ислама, а идеологию, как известно, уложить на лопатки может только другая идеология. Однако приведенная информационная картинка соответствует действительности лишь отчасти.
«Исламское государство», ровно, как и любая другая военно-политическая структура аналогичного масштаба, существует исключительно благодаря следованию принципу «сдержек и противовесов», то есть за счет достижения баланса интересов всех участников. И последние новости, приходящие из Ирака и Сирии, косвенно свидетельствуют тому, что этот хрупкий баланс, позволявший «Исламскому государству» расширять свои территории, был нарушен.
От «зеленого интернационала» к иракскому исламизму.
В контексте обсуждаемой темы было бы не лишним освежить память и вспомнить, как далеко не самая влиятельная группировка времен гражданской войны в Ираке эволюционировала до самой крупной и богатой террористической организации современности.
О том, что «Исламское государство» (ИГ) было создано на основе «Исламского государства Ирака» (ИГИ), образованного в 2006-ом году и трансформировавшегося со временем в «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), сегодня широко известно. Однако природа происхождения первого прототипа ИГ для многих остается неясной.
Американская интервенция в Ирак, как известно, спровоцировала не только открытие нового регионального филиала «Аль-Каиды», но и всплеск террористической активности в стране. «Джихадистский фронт» против «оккупантов и крестоносцев» открыли десятки террористических группировок, и «Аль-Каида» отнюдь не являлась самой влиятельной «повстанческой» силой в стране.
Фото: Этнорелигиозная карта Ирака
Особой популярностью среди местного суннитского населения и исламистских группировок «Аль-Каида в Ираке» (АКИ) так же не обладала, что объяснялось патологической жестокостью и непримиримостью к «противникам» ее лидера – «иорданского мясника» аз-Заркауи. Боевики АКИ были известны не только своими резонансными терактами против оккупационных сил и шиитов, но и против сотрудничавших с американцами иракских чиновников. Особенностью террористической практики «Аль-Каиды в Ираке» являлась абсолютное безразличие к жертвам терактов. То есть если ликвидация какого-то чиновника могла понести за собой серьезные жертвы среди мирного суннитского населения – теракт все равно совершался.
Один из лучших исследователей террористической активности в Ираке времен американской оккупации В.В. Куделев подсчитал, что только за первые три года гражданской войны от рук исламистов из АКИ суннитов погибло никак не меньше шиитов. На сей факт неоднократно обращал внимание Айман аз-Завахири (на тот момент второе лицо в пакистанской «Аль-Каиде»), призывая «иорданского мясника» пересмотреть свою политику в отношении местного населения. Призыв не нашел ответа.
Однако отказ руководства «Аль-Каиды» от пересмотра своей политики в отношении суннитского населения резко контрастировал со стремлением группировки установить свою монополию на территории Ирака, что априори было невозможно при сохранении практикуемых боевиками методов борьбы. В итоге было найдено «соломоново решение» – сколотить союз исламистов под новой вывеской.
Так, в январе 2006-ого года было анонсировано создание «Совета Шуры муджахедов», в состав которой в течение года помимо АКИ вошли многие (более 30) влиятельные группировки (Армия победоносной общины, Армия завоевателей, Войско сподвижников и остальные). Сбор нового «террористического пула» увенчался провозглашением «Исламское государство Ирака». Возглавил его предшественник нынешнего «халифа» – Абу Омар аль-Багдади.
Данная «административная реформа» решила две наиболее острые для «Аль-Каиды в Ираке» проблемы. Во-первых, АКИ, задававшая тон в новой структуре, кратно увеличила свой боевой потенциал и мобилизационные возможности. Во-вторых, был сделан серьезный шаг к монополизации джихадистского движения в Ираке, так как под знаменами новой группировки оказалось более 30 (со временем более 50) организаций. Так же, что немаловажно, «Аль-Каида в Ираке» смогла «охладить» пропагандистов своих конкурентов, вполне справедливо обвиняющих данную группировку в «инородстве». После образования ИГИ вопрос о доминировании в рядах АКИ иностранцев утратил свою актуальность.
Провозглашение «Исламского государства Ирака», безусловно, стало одним из наиболее судьбоносных для Ирака и региона в целом событий. Благодаря «смене вывески» джихадисты-интернационалисты смогли привлечь на свою сторону местных исламистов, пользовавшихся определенной поддержкой суннитского населения Ирака, что позволило им сформировать плацдарм для дальнейшего «сопротивления». Так же был запущен процесс консолидации исламистских сил страны, который в итоге увенчался провозглашением ИГ.
Война за преференции.
В качестве второй компоненты будущего «Исламского государства» выступили бывшие антагонисты движения «зеленого интернационала» на территории Ирака – суннитские военизированные отряды провинции аль-Анбар (в дальнейшем и из других провинций), которые более известны под названием «Советы пробуждения» («Ас-Сахва»).
Появление данной организации было обусловлено неприятием суннитским населением Ирака чужой для них идеологии исламистов «Аль-Каиды», которые на подконтрольных территориях вводили жесткие ограничения для местного населения. Конфликт между руководством исламистов и местными племенами вылился в создание ополчения, которое при активной поддержке оккупационных сил за краткий промежуток времени смогло полностью выдавить боевиков «Аль-Каиды» за пределы зоны своего компактного проживания.
Фото: Опора “Исламского государства” в Ираке – суннитские племена шаммар (72) и дулейми (73,74)
Боевики «Советов пробуждения» получали от оккупационных сил не только вооружение, но и финансовое довольствие в размере 300 долларов, что по иракским меркам являлось весьма приличной суммой. В лучшие времена численность «Ас-Сахва» достигала 150 тыс. бойцов.
Со временем данная структура приобрела статус гаранта условной автономии суннитских провинций, так как по факту подразделения «Ас-Сахва» выступали в качестве частных военных армий местных племен и кланов. «Советы пробуждения» контролировали основные транспортные узлы и промышленные предприятия, за счет эксплуатации которых и существовала местная элита. Высокая эффективность данной структуры вкупе со стремительно растущим политическим весом суннитских лидеров, вынудили Соединенные Штаты и официальный Багдад дать местным племенам и кланам обещания их инкорпорации в государственные институты. Особняком стоял вопрос «легализации» военизированных подразделений суннитов.
Однако недоверие к «Ас-Сахве» со стороны американских силовиков вкупе с хроническим волюнтаризмом шиитского премьер-министра Ирака Нури Аль-Малики на заключенных договоренностях поставили крест. В результате чего суннитские племена и кланы были вынуждены пойти на союз с радикальными исламистами. Как мы предполагаем, исключительно с целью выбить для себя привлекательные позиции для торга с официальным Багдадом, за которым уже не первый год скорее стоит Тегеран, нежели Вашингтон.
Кройка и шитье на коленке.
В качестве связующего звена между радикальными исламистами и суннитскими племенами выступили иракские «баасисты», которые сегодня в прессе обычно обозначаются как «бывшие офицеры Саддама Хуссейна». С момента американской интервенции в Ирак и вплоть до своей смерти данную категорию сил сопротивления возглавлял Ибрагим ад-Дурри – правая рука последнего иракского «диктатора».
При жизни Саддама ад-Дурри занимал пост секретаря партии «Баас», а так же являлся заместителем Хусейна в Совете революционного командования, то есть являлся вторым лицом во властной иерархии Ирака, и первым в партии. Именно Ибрагим в 90-е годы инициировал процесс возрождения ислама в стране и проводил крайне щепетильные переговоры, как с шиитским духовенством, так и с аравийскими монархами. Спустя два десятилетия это оказало определенное влияние на процесс формирования ИГИ.
В 2006-ом году Ибрагим ад-Дурри, являвшийся на тот момент самым разыскиваемым функционером демонтированного режима, создал группировку «Армия мужчин тариката Накшабндийа», которая уже на следующий год объединила под своим началом наиболее крупные силы иракских националистов, включая исламистские организации. Новая структура баасистов получила название «Высшее командование джихада и освобождения».
Фото: Ибрагим ад-Дурри
Ибрагим ад-Дурри еще с момента американского вторжения в Ирак устанавливал связи с наиболее влиятельными группировками из движения сопротивления, в том числе и с радикальными исламистами. Именно бывший заместитель Саддама является архитектором крайне хрупкого союза между исламистами из «Исламского государства Ирака» и племенными ополчениями суннитских провинций. В целом, сам факт заключения союза между «баасистами», суннитскими племенами и радикальными исламистами говорит об организационных талантах ад-Дурри куда больше, чем любой из его «биографов», так как все перечисленные силы долгое время существовали в условиях тотальной войны «всех против всех».
Одним их объединяющих все эти силы факторов стали политические репрессии официального Багдада против «баасистов» и представителей суннитской элиты. Так, на основании исключительно своей принадлежности к партии «Баас» были уволены тысячи чиновников, силовиков, учителей и врачей, которые в итоге и пополнили ряды будущего «Исламского государства». Параллельно с этим уничтожались представители «Ас-Сахва», сама организация была распущена, многие суннитские чиновники и шейхи арестованы.
Таким образом, катализатором самого процесса объединения трех антагонистов в единую исламистскую структуру стала не пропаганда радикального ислама, в чем нас уверяют некоторые политологи. Подлинные причины заключения данного союза лежат в плоскости экономических и политических интересов всех заинтересованных сторон.
По итогам американской интервенции в Ирак в качестве единственной обделенной стороны выступило именно арабо-суннитское меньшинство, которое официальный Багдад к «государственной кормушке» пускать категорически отказался. То есть, после вывода американских войск курды де-факто имели свою автономию с возможностью вести торговлю в обход официального Багдада, а сам Багдад был «оккупирован» шиитами, ориентировавшихся на Иран. Арабы-сунниты были лишены многих преференций и в процессе распределения ништяков почти никак не участвовали.
«Когда в товарищах согласья нет…»
Таким образом, «Исламское государство», как в своем первозданном, так и в современном виде, являет собой ярчайшую иллюстрацию того, что бывает с «крысами, загнанными в угол». Если угодно: с владельцами активов, которые были пущены «под нож». Вся система ИГ построена на компромиссе, который изначально подразумевал «партнерство» ради выживания. Сегодня уже ради захвата активов своих конкурентов.
В сухом остатке мы имеем три «фракции» внутри «Исламского государство», каждая из которых преследуют свою цель. Салафитами, как не сложно догадаться, руководит сама идея строительства Халифата. «Баасисты», как можно предположить, стремятся вернуть свой статус-кво или, если угодно, оседлать исламистов и властвовать на территориях нового государственного образования. Тут стоит отметить, что идеология «баасистов» базируется на принципах национализма, соответственно установление власти над Багдадом и курдскими территориями входит в перечень обязательных процедур по государственному строительству. Наименее амбициозной компонентой ИГ являются бедуинские племена Ирака, которых вполне устраивает их сегодняшнее положение, которое выражено в контроле над всеми активами в зоне их проживания. Как в свое время справедливо заметил американский генерал МакФарленд: «кланы, как страны, — у них нет друзей, у них есть только интересы».
Весь секрет успешного государственного строительства ИГ заключен в концепции «имперской экспансии», когда образование прирастает территориями с опорой на интересы местных кланов, племен, политических или военных сил. То есть «Исламское государства» попросту выдает местным элитам «ярлык на княжение», требуя взамен самую малость: принятие официальной присяги, введение новой налоговой системы, несколько мобилизационных мероприятий среди молодежи и интеграции местной промышленности в единую систему.
Для местных элит, которые как в Ираке, так и в Сирии, подобными полномочиями попросту не обладали, предложение полностью контролировать «социальную сферу» и весь местный бизнес представляется путевкой в счастливую жизнь. «Исламское государство», в свою очередь, решает проблему контроля на местах, который в классическом виде представляет собой «размазывание боеспособных сил» по тылам.
Однако сохранение подобного баланса между «Исламским государством» и местными кланами имеет несколько сложностей, о чем мы не так давно упоминали в контексте сирийского кризиса:
«Лояльность всех этих мелких группировок и «региональных отделов» крупных исламистских структур напрямую зависит от предложенной цены и положения дел на фронте. Если побеждают исламисты – верность присяге сохраняется. Побеждают правительственные войска – начинает заливать шарманка, мол, «сами мы местные, нас заставили, воевать то мы не хотели, но вы ведь сами все понимаете». Что-то похожее мы могли наблюдать на Донбассе, где, как выяснилось, в самых ожесточенных боях с украинской стороны участвовали одни лишь пацифисты».
И на сегодняшний день будущее «Исламского государства» находится под большим знаком вопроса, что объясняется локальными успехами, как правительственных войск Сирии, так и курдов (включая иракских), которые начали отсекать халифатчиков от важнейших транспортных коридоров. Помимо прочего недавно был преодолен негласный запрет на бомбардировки нефтяной инфраструктуры «Исламского государства», что наверняка заставляет руководство ИГ вносить правки в свой бюджетный план на текущий год.
Фото: Серпом по бизнесу “Исламского государства”
Однако проблемы на транспортных артериях и в нефтяной отрасли бьют не только по руководству «Исламского государства». Основной удар был нанесен по интересам местного бизнеса, то есть по интересам тех самых элит, которые пошли на сотрудничество с исламистами с целью приумножать свои капиталы. В условиях, когда «сырьевая» база сокращается, привлекательность «Исламского государства» в глазах многочисленных племен и кланов начинает стремиться к нулю. В том числе и по причине возрастающей возможности лишиться жизни в результате бомбардировок.
И что бы не говорили сторонники полного физического истребления всех, кто был замечен в сотрудничестве с исламистами, будущее данного конфликта будет определяться в том числе и на переговорах с суннитскими племенами. Позволим себе сделать смелое предположение о том, что в ближайшее время местные элиты станут куда сговорчивее, и вполне возможно, сами будут искать контакты для переговоров. В данном случае стоит вспомнить о старой и не совсем политкорректной формуле: «Араба нельзя купить – его можно только арендовать». Настало время для смены арендатора.
