«Если бы я была француженкой, подписала бы письмо Катрин Денёв», — сказала в интервью «Деталям» Елена Сафонова. Мы говорили о кино, о любви, об Израиле и, конечно, о «Зимней вишне» — фильме, который некогда посмотрела вся страна.+
Своим феноменальным успехом он во многом обязан этой знаменитой актрисе, сыгравшей в нем главную роль. На нее хотели быть похожими, ее любили… Нет прежней страны, а она — все такая же обаятельная и женственная.
— Как вы относитесь к тому, что почти все звезды Голливуда пришли на церемонию «Золотого глобуса» в черных платьях, осуждая сексуальные домогательства? С другой стороны, сто француженок во главе с Катрин Денёв протестуют против запрета на то, что мужчины выражают симпатию к женщинам…
— Я – женщина, люблю, когда за мной ухаживают, это приятно. Кроме того, я не сомневаюсь, что многие актрисы все же строили Вайнштейну глазки. В шоу-бизнесе, тем более в американском, тем более в Голливуде, для того, чтобы пробиться, нужно много сил и много энергии. Ты должна точно знать, кому улыбаться, как не сказать лишнего – это шоу-бизнес, он так устроен.
Но мы все, и мужчины, и женщины, должны понимать, что противоположный пол не надо искушать. Мы любим нравиться, однако нужно знать меру. А вообще, мне все эта история кажется какой-то детской… Как говорится, мне бы их проблемы.
— Быть может, позиция француженок вам ближе потому, что во Франции вы жили и снимались? Каким, по сравнению с российским, вам показалось французское кино?
— Я там снималась давно, когда российский кинематограф был еще практически советским, сильным, высокого мирового уровня. Но технически тогда мы были очень отсталыми. И меня поразило, как слаженно, быстро, технично французы работают. Аппаратура само собой, но там, если человек сказал — он сделал. А что касается творческой стороны, я не уверена, что они лучше. Меня удивила нетребовательность по отношению к актерам. У нас режиссер не успокоится, пока актер не сделает именно то, что ему нужно. А там он машет рукой и говорит: ну ладно, все хорошо, переснимать не будем, пусть так. Это было непривычно.
Еще я снималась в нескольких фильмах в Италии. Итальянцы отличаются от остальных, у них все веселее, непринужденнее, раскованнее… Их больше тянет поесть, выпить, а между делом поработать. В разных странах по-разному, но интересно везде.
— За тридцать с лишним лет вам, наверное, уже надоело говорить о «Зимней вишне». Почему она всех покорила?
— В этой истории было новое отношение. В советском кино любовница — кошмар семьи, ведьма, а в «Зимней вишне» она была нормальным человеком, она просто хотела счастья. И мужчина, которого она любила, не был мерзавцем. Фильм не рождал сплетен и пересудов – «ах, какая она негодяйка!» В «Зимней вишне» не на чем было ставить плохие акценты, это была картина про хороших людей. В жизни ведь случается, когда любишь не одного человека. И для мужчины, имеющего семью, большая драма – полюбить другую женщину. Он не подлец, он живой, ему трудно. «Зимняя вишня» была первым советским фильмом, где об этом говорилось человеческим языком. Зрители приняли его близко к сердцу, потому что у многих были и есть такие истории.
— Фильм «Зимняя вишня» совершенно не постарел – ни картинка, ни киноязык, ни игра актеров…
— Кроме всего прочего, он не постарел потому, что в нем была чудесная история трех соседок [Елена Сафонова, Лариса Удовиченко, Нина Русланова]. Мы все бегали друг к другу с радостями и печалями, это заложено с детства и продолжается до сих пор, живем ли мы в России или разъехались по разным странам.
— Потом у вас был очень резонансный фильм времен перестройки — «Принцесса на бобах».
— До сих пор не понимаю, почему фильм имел такой успех. Это было время, когда кино пошло на спад. Когда я прочла сценарий, он мне категорически не понравился. Я не понимала, как в наше время, когда происходит смена всего вокруг, снимать сюсюкающий фильм о том, что она бедная, но прекрасная, а он богатый, но замечательный – такую сказку о Золушке. Я сразу отказалась, но потом согласилась, деньги были нужны. Мы начали снимать, и вдруг стало интересно. Была чудесная съемочная группа, и фильм получился. Не розовые слюни, а нормальная, обаятельная история. Чудесные актеры – Сережа Жигунов, неожиданный Владимир Конкин, смешной, но не комикующий, правдивый.
— Что вы еще любите из своих работ?
— Прежде всего, один из лучших, на мой взгляд, но недооцененных российских сериалов, снятый по роману Иоанны Хмелевской, который в прокат вышел под названием «Пан или пропал». Если кто-то не видел, очень советую, получите колоссальное удовольствие. Шестнадцать серий хорошего кино, снятого на пленку, шикарные костюмы и декорации.
После этого сериала мне, наконец, стали предлагать комические и характерные роли. Потом я снималась у Димы Месхиева в фильме «Женская собственность», я очень его люблю. Это была первая большая роль Константина Хабенского в кино. Ему тогда было 27 лет, его прежде видели только в театре. После «Женской собственности» Костя стал известным артистом. Дальше начался век сериалов, а это все-таки некая безликость. Сериалы делаются очень быстро — коммерческое производство. Некоторые названия даже не помню, но не отказываюсь – это моя профессия, мой хлеб.
— Как у вас складываются отношения с театром?
— Я много играю в антрепризах, но после первого эксперимента в театре Комиссаржевской никогда не пыталась работать в государственном театре. Я так устроена: не могу долго находиться в одном коллективе. Зачем себя мучить? Мне нравится антреприза, я вообще люблю играть в легких комедиях. И когда мне сейчас в сериалах предлагают драматическую роль, я прошу: дайте мне роль комической старухи, я с радостью! Но не дают, а жаль.
— Кроме работы, в жизни есть много других радостей, верно? Вы любите путешествовать?
— Да, люблю, но не по работе, просто отдыхать. Европу люблю почти всю, кроме Бенилюкса, там красиво, но холодно. Мне нравится тепло – южная Франция, Италия, Израиль. Я никогда не была в Азии, и мне очень хочется съездить в Китай. В юности я очень увлекалась Японией, много читала о ней, и мне интересно посмотреть на нее вживую, но пока не доехала. А вот Америку не люблю, была там три раза и больше не хочу.
— Вы сказали, что вам нравится в Израиле — а мы к этому относимся очень трепетно, даже ваш МИД отметил это в памятке для российских туристов. Сколько раз вы у нас были?
— Шесть или семь, не помню. Я полюбила эту страну сразу, прилетев впервые лет пятнадцать назад. Вышла из самолета, на меня повеяло жарким воздухом пустыни, мы поехали по гладкому, как река, шоссе, по сторонам пальмы, много зелени… И на ходу мне рассказывают, что к каждому дереву подведена трубочка с водой – на меня это произвело такое впечатление…
В Израиле нет агрессии, я ее не чувствую. Горячая точка, но приезжать сюда не страшно. Ты точно знаешь, что тебя здесь никто не обидит, этим меня Израиль подкупает.
— Что вам особенно нравится?
— Когда я в первый раз попала в Иерусалим и увидела этот белый город, то расплакалась. Всякий раз, приезжая в Иерусалим, я испытываю непередаваемое ощущение. У него особая аура, атмосфера, которой нет больше нигде в мире.
Прекрасна Нетания, в которой мы сейчас разговариваем. Здесь так мило, так спокойно. В мой первый приезд я в Нетании заблудилась. Пошла гулять и не могла найти дорогу назад. Хожу кругами и ничего не узнаю. Вдруг вижу – идет молодой папа с маленьким мальчиком. Должна сказать, что в Израиле очень красивые молодые люди, и парни, и девочки, просто удивительно. И вот, идет красивый папа в белоснежном костюме, ведет за руку малыша. Смотрит на меня и спрашивает по-русски: «Вы заблудились, вам помочь?» Я очень обрадовалась, а он не поленился, и они с сыночком прошли со мной до самой гостиницы. Так Нетания покорила меня — нормальным, человеческим отношением.
И море здесь замечательное. Вообще, лучшее Средиземное море – на юге Италии, возле Сицилии, и в Нетании. Поэтому, если меня спросят, куда нужно поехать в Израиле, я назову Иерусалим, Тель-Авив, который очень люблю, и, конечно, Нетанию. И непременно прилечу в Израиль снова, чтобы побывать на Мертвом море, куда никак не доберусь. Я еще приеду, обязательно.
Римма Осипенко
1
