Сразу хочу заявить, что для изнасилования, реального изнасилования, срока давности нет. Допустим, женщина стала жертвой зверского нападения, немедленно заявила в полицию, обратилась к врачу, все реально подтверждено, преступника или преступников ищут, и не важно, сколько лет их (его) будут искать, правосудие должно свершиться, потому что жестокое изнасилование равносильно или почти равносильно убийству.
Например, террористы готовят девушек-шахидок к теракту-самоубийству известным способом – накануне запланированного теракта пускают девушку по кругу, так что после этого она сама пойдет и кнопку пускового механизма нажмет. Или в иранских тюрьмах девушек, приговоренных к смертной казни за инакомыслие, выдают замуж на одну ночь перед казнью. После этого виселица кажется несчастной избавлением.
Но вот когда сами же женщины профанируют такое преступление, когда превращают его в фарс, в оружие политической мести или политической возни, то это уже довольно мерзко.
Вот в Израиле одна девушка вспомнила, что 10 лет назад ее пытался соблазнить боевой генерал. 10 лет молчала, а когда его рекомендовали на очень высокий армейский пост, она тут же вспомнила о своих страданиях, и карьера генерала Офека Бухриса на этом завершилась. Девушка получила глубокое моральное удовлетворение.
Собственно, возбуждение уголовного дела по надуманному обвинению накануне назначения человека на высокий пост – давно известный и проверенный прием. В Израиле именно так сорвали назначение на пост министра юстиции профессора, адвоката Яакова Неемана. Он доказал свою невиновность в суде, но министром уже не стал, что и требовалось доказать.
Теперь вот судья Брет Кавано. В самый последний момент, накануне голосования в Сенате по избранию его судьей Верховного суда Кристин Блейзи Форд, профессор из университета Пало Альто, вспомнила, как 35 лет тому назад ее пытался изнасиловать Брет Кавано. Девочка никому об этой истории не рассказала. С одной стороны, ее можно понять – неловко было. С другой стороны, в 15 лет не рассказать об этом подругам, ну ни одной подруге, просто невозможно. Как хотите, не верится мне.
Судья Кавано не возник ведь из полной безвестности, он много лет был судьей, но дама до сих пор о нем помалкивала, а тут прорвала, просто по Пушкину. Вообразите, 35 лет молчала, а потом: «Ты лишь вошел, я в миг узнала, вся обомлела, запылала, и в мыслях молвила: «Вот он»». Вот как заговорили об известной кандидатуре, так вдруг она и вспомнила. «Все, что было не со мной, помню».
Она вспомнила, что была летом на вечеринке в доме с бассейном, зашла в свою комнату, и тут за ней ворвались двое юношей 17-летних, один из них Брет Кавано, и он навалился на нее, пытался сорвать одежду, и даже рот зажал рукой, но девушка сумела вывернуться и спрятаться в туалете. Кавано говорит, что такое поведение для него не характерно, да и не был он на этой вечеринке.
Форд же раскрыла свое имя через несколько месяцев после отправки писем сенатору Диане Файнштейн и конгрессмену Анне Эшу. Она вообще не хотела вначале называть свое имя. Файнштейн не задала вопросов Кавано в письменном виде, никому из сенаторов не рассказала об обвинениях, а выступила только сейчас, очевидно, чтобы помешать сенаторам-республиканцам задать вопросы пострадавшей даме.
Это самый уязвимый момент движения #MeToo. Дамы могут выдвигать любые обвинения, но каковы стандарты доказательства наличия преступления, по каким критериям мы должны судить о достоверности рассказа? Должен ли обвиняемый нести уголовную ответственность? По всей видимости, нет, ибо обвинительницы рассказывали городу и миру истории давно минувших дней. Может, следует, чтобы дамы помимо рассказа предъявляли еще и какие-то доказательства, достоверные факты? Оказывается, что для дам из #MeToo это требование неприемлемо. Их стандарт называется «верь всем женщинам».
Согласно этому критерию, Билл Клинтон – серийный насильник. Между прочим, у обвинявших его женщин были более серьезные доказательства, чем воспоминания 35-летней давности. По этим же стандартам насильниками являются игроки команды «Дюк Лакросс» и иностранный студент Колумбийского университета, но все они были оправданы. То есть, женщинам верить нужно, но избирательно, в зависимости от того, кого они обвиняют. Если, например, это бывшая подруга демократа Кита Эллисона, то ее рассказ можно пропустить мимо ушей.
Не беда, что Форд путается в показаниях, что она не помнит даже точного числа мальчиков в комнате, она также умалчивает, что такого рода вечеринки, когда все напивались до бессознательного состояния, и ничего потом не помнили, были нормой в ее кругу, и она сама в таких вечерниках принимала участие.
Своей лучшей подруге она рассказала, что слишком много пила в школе, и слишком много сменила партнеров, о чем потом сожалела. Сама она не помнит точно, где и когда все произошло, как она на эту вечеринку попала, кто ее домогался. Возможно, это было летом 1982 года. По крайней мере, разбудить такие воспоминания ей помог психотерапевт. Кстати, психологи очень не рекомендуют доверять в суде таким воспоминаниям, ибо их достоверность бывает ничтожно мала.
Тут достаточно много других совпадений. Например, брат Кристин Блейзи Форд работал на Fusion GPS. Марта Кавано, мать судьи Брета Кавано, вела дело, где ответчиками были родители Кристин Форд, и она вынесла приговор не в пользу родителей Форд. Адвокат нашей дамы немало жертвовал Демпартии, и имел прямое отношение к делу Полы Джонс против Билла Клинтона. Сама Кристин Блейзи Форд придерживается крайне левых взглядов, выступает за отмену государственных границ, подписывала петиции против иммиграционной политики Трампа. Студенты называют ее «странной» и говорят, что ее поведение их иногда пугает, так как она очень мстительная. Рейтинг ее невысокий – 2.4 балла.
Вопросов к обвинительнице много, равно как и к сенатору Диане Файнштейн по поводу удачно выбранного времени для обнародования обвинения, за неделю до голосования в Сенате. Тем не менее, феминистки и феминисты требуют, чтобы мы принимали на веру любые обвинения женщин, даже если они не выдержат рассмотрения в суде. Впрочем, они и не добиваются суда. Им главное – вовремя выступить и испортить жизнь обвиняемому.
Именно поэтому поддержка движения #MeToo падает. Обвинения женщин превращаются в политический фарс, а доверие к самим женщинам падает. Нам предлагают верить любому, самому абсурдному обвинению. А между тем в жизни и без новомодного движения хватает случаев, давно известных полиции, когда дама вместе с любовником провоцирует мужа на домашнее насилие, затем сдает его в полицию, и тут же приводит любовника на освободившееся койко-место. Это, конечно, не претензии профессорши к судье, это дело попроще, но из той же оперы, которую дамы сочиняют по вполне себе земным соображениям, не имеющим никакого отношения к справедливости и правосудию.
Это очень печально, потому что политизация такого серьезного вопроса как честь, достоинство, здоровье и жизнь женщины недопустима. Абсурдные обвинения с целью разрушения карьеры подрывают доверие к истинным жертвам, и сенатор Файнштейн должна была заботиться именно об этом, а не разыгрывать заведомо битую карту.
Иллюстрации — с картин П.Гогена
