На прошлой неделе в новостях появился Янки Дери, сын лидера ШАС Арье Дери. Он вступил в ряды ЦАХАЛА, и повсюду была фотография, на которой он улыбается в новой форме. Он — один из нескольких сотен ультраортодоксов, записавшихся в армию после начала войны в Газе 7 октября, среди которых немало «харедим» — журналистов и влиятельных лиц.
Трудно относиться к этому событию слишком серьезно. Дери-младший — не молодой призывник, которому предстоит пройти многомесячную базовую подготовку, три года срочной службы и затем пару десятилетий служить в резерве. Ему только что исполнилось 40 лет — возраст, в котором обычно увольняют большинство резервистов, — и он не обладает никакими навыками, необходимыми для службы.
В повседневной жизни Дери-младший возглавляет отдел Всемирной сионистской организации. Это хорошо оплачиваемая должность, придуманная для него в рамках политической сделки между «Ликудом» и ШАСом. С одной стороны, работа не так уж обременительна, если он может надеть форму ЦАХАЛа. С другой стороны, если бы он действительно хотел чем-то помочь военным, он мог бы уйти в отставку и объявить, что бюджет ненужного департамента необходимо направить на помощь семьям, вырванным из родных мест войной.
Это не исторический исход из йешив в ЦАХАЛ. Подобно Дери-младшему, большинство других новобранцев уже давно оставили Талмуд ради земных занятий.
Как пишет Аарон Рабинович, война принесла с собой не только тысячи мужчин-«харедим», желающих поступить на военную службу, но и много проявлений солидарности со всем израильским обществом, включая многочисленные волонтерские инициативы в поддержку покинутых семей и пострадавших общин.
Были и символические жесты, такие как чтение в некоторых общинах «Молитвы за солдат ЦАХАЛа», которая ранее читалась только в синагогах не ультраортодоксального сектора. Конечно, это не совсем новое явление.
В общине «харедим» уже много лет есть внутренние противостояние идеологии изоляционизма, сложившейся после Холокоста и призывающей всех молодых людей посвятить свою жизнь изучению Торы. По мере роста общины и натиска внешнего мира оставаться от него в стороне становится все труднее.
Многие молодые семьи «харедим» уже не готовы выживать только за счет стипендии мужа, мизерной зарплаты жены и благотворительности. И дело не только в стремлении к более высокому материальному уровню жизни: многие из этих молодых людей просто не предназначены для того, чтобы всю жизнь изучать Талмуд, и испытывают вполне человеческое желание интегрироваться в израильское общество.
«Израилизация» молодого поколения харедим уже шла полным ходом, когда началась эта война. Вполне естественно, что те, кто в меньшей степени стремился отрезать себя от общества, устыдились, увидев, как сотни тысяч мужчин и женщин их возраста были призваны в армию в день бойни на Симхат Тора. Устыдились и сами пошли просить о призыве.
Однако пока в своей общине они остаются меньшинством. Большинство харедим, помимо молитв за спасение Израиля, продолжают жить как прежде.
Невозможно сказать, кто сегодня в большей степени отражает настроения ультраортодоксов: Тысячи добровольцев или большинство тех, кто остается в изоляции?
А как насчет политического руководства? В ашкеназской партии «харедим» «Еврейство Торы» такие законодатели, как Моше Гафни и Исраэль Эйхлер настаивают, чтобы средства из государственного бюджета, предназначенные для их учреждений, не перераспределялись на программы помощи в войне.
Или Ицхак Пиндрус, всего несколько месяцев назад заявивший, что ЛГБТК-сообщество «опаснее для Израиля, чем ИГ, «Хизбалла» и ХАМАС», и до сих пор не извинившийся? Являются ли они теперь настоящими представителями своего сообщества?
Единственный вывод, который можно сделать из этих разных взглядов, заключается в том, что в Израиле больше нет единой общины харедим. Есть несколько разных, и разделение происходит уже не по устоявшимся признакам (хасиды, «литваки-митнагдим» и мизрахим), а по степени их израилизации.
Во многом это похоже на то, что происходит среди израильских арабов, многие из которых всё больше идентифицируют себя с израильским обществом в этой войне.
В среде «харедим» это выражается в большей открытости внешнему миру. Всё больше молодых пар отдают своих детей в школы государственной ультраортодоксальной системы, где преподавание ведется по общенациональной программе. Всё больше тех, кто получает академическое и профессиональное образование вне общины.
Всего три года назад мы говорили о «кризисе веры» (в связи с высокой смертностью в общине «харедим» во время эпидемии «короны»), вызванном тем, что раввины настаивали на том, чтобы не закрывать иешивы и школы. Коронавирус, несомненно, оказал влияние: многие харедим подключились к Интернету, чтобы получать нефильтрованные новости, всё меньше доверяя раввинам.
Основными факторами израилизации являются не одна пандемия или одна война, а постепенные процессы ослабления власти раввинов-староверов над молодой общиной, повсеместное распространение смартфонов и социальных сетей, а также потребность в западном образе жизни.
Реальные перемены возникнут не потому, что несколько влиятельных ультраортодоксов внезапно наденут военную форму – это скорее симптом, чем причина, — а потому что обычные молодые мужчины и женщины «харедим» создадут новые общины, в которых они смогут сохранить верность религиозным принципам, став при этом гораздо более интегрированной частью израильского общества.
Проблема заключается в том, что ультраортодоксальные политики (а через них и правительство) не пытаются помочь им финансированием и поддержкой, а наоборот, постоянно работают над укреплением стен изоляции.
Аншель Пфеффер, Фото: Охад Цвигенберг
