Лечил даже ангелов

У Юдина были удивительные руки. Михаил Нестеров. «Портрет хирурга Сергея Юдина» (1935)

Сергей Юдин был величайшим врачом уровня Пирогова. Но его талант и авторитет подверглись испытанию. В 1948 году Юдину присудили Сталинскую премию, а уже через несколько месяцев избивали в тюрьме. От клейма «английского шпиона» врача избавила смерть вождя. Он вышел на свободу, но прожил лишь 11 месяцев — добили коллеги.

Счастливые раны

Сергей Сергеевич родился в 1891 году в семье фабриканта. С детства хорошо рисовал, играл на скрипке, строгал, вышивал. Все эти навыки развили его пальцы — необычные, очень подвижные, червеподобные. Они сгибались не только внутрь ладони, но и в обратную сторону.

Будущий «английский шпион» с детства был патриотом России. В 14 лет сбежал на Русско-японскую войну, но был пойман полицией и так выпорот в участке, что две недели не мог ходить. В 1914 году студентом-медиком ушел на фронт, но не ограничился операциями в полевом госпитале, а ходил в разведку. Однажды ночью отбился от своей группы и оказался вблизи немецких траншей, когда оттуда запустили осветительную ракету. Сергей поду­мал, что ему конец, но, на счастье, перед ним лежал труп немца, заслонивший разведчика. «Этот труп спас мне жизнь. Мог ли я думать тогда, что через пятнадцать лет другие трупы помогут мне спасать другие жизни сотнями?» — напишет он потом, имея в виду свой феноменальный опыт переливания крови от мертвых людей живым…

За ту войну Сергей получил три ранения, включая тяжелое. Оно оказалось счастливым — в госпитале за ним ухаживала медсестра Наталья Платонова, ставшая вскоре его женой.

В 1919‑м Юдин начал работать в больнице при подмосковном санатории. Там познакомился с наркомом здравоохранения Николаем Семашко, который поначалу принял Юдина за завхоза — тот не только оперировал, но и мастерил кровати для больных. В этой больнице он набрался опыта, в том числе и трагического. Стал свидетелем двух неудачных операций, сделанных режиссеру Евгению Вахтангову. Двое старших опытных коллег Юдина, казалось, избавили мэтра от язвы желудка. Его труппа в благодарность сыграла прямо в санатории спектакль «Чудо святого Антония». Но чуда не вышло — врачи не удалили один пораженный участок, и Вахтангов умер от рака. А Юдин сделал для себя важные выводы — разработал свою методику оперирования. И стал со временем великим желудочным хирургом. Он выполнил одну из первых в России резекций желудка. И довел эти операции до совершенства.
 

А по-настоящему развернулся на новом месте работы — в больнице подмосковного Серпухова. Помимо резекций, Юдин выполнял много интересных операций — удалял опухоли мозгового придатка, создавал искусственные влагалища, внедрил спинномозговую анестезию. Посмотреть на работу молодого врача в фабричную больницу стали приезжать знаменитые хирурги со всей страны. На деньги от полученной медицинской премии Юдин поехал в США, где стажировался в лучших клиниках. Ему предлагали остаться, сулили отличные условия. Но он отказался, хоть и не любил советскую власть. А на деньги, вырученные от американских операций, купил оборудование для Серпуховской больницы.

В 1928‑м Юдина назначили главным хирургом Института им. Склифосовского. Именно он прославит «Склиф» на весь мир. Узнав об успешных опытах ленинградского врача Владимира Шамова по переливанию крови от мертвых собак живым, Юдин загорелся идеей проделать то же самое на людях. В 1930‑м в институт привезли умирающего само­убийцу, потерявшего много крови. А у Юдина как раз был подходящий труп. Массируя его и поднимая конечности, удалось нацедить крови. Ее переливание спасло уже агонизировавшего самоубийцу. Рассказывая об этом «чуде» на медицинском съезде, Юдин «чувствовал себя, как в приемной у прокурора». А на запросы судебных экспертов даже не отвечал, потому что «ответить и оправдаться было нечем: я явно нарушил законы». Однако метод одобрили. Трупная кровь спасла много раненых во время войны.

Отказался оперировать Паулюса

Тогда же, в начале 30‑х, Юдин стал делать операции по созданию искусственного пищевода. Они необходимы, например, при ожоговых или раковых поражениях этого органа, когда пища не может проходить из глотки в пищеварительный тракт. Параллельно делал резекции желудка, доведя со временем их летальность до минимума. Даже успешно прооперировал свою мать, избавив ее от рака желудка. Юдин лечил советских руководителей. «Склиф» при нем превратился в одну из лучших мировых клиник. Он договорился с Третьяковской галереей и развесил в больничных палатах картины из ее запасников. Считал, что живопись лечит. Юдин нашел под куполом здания института замазанную роспись итальянского мастера Доменико Скотти. И своими руками отмывал нарисованных ангелов от побелки…

В 1932‑м Юдин совершил триумфальное турне по Европе с лекциями и показательными операциями. К нему в Москву началось паломничество иностранных врачей, на него посыпались почетные звания западных университетов. А между тем дома не все складывалось хорошо. В одном из докладов Юдин сказал, что в связи с индустриализацией число производственных травм в СССР будет расти. В эту фразу вцепилась «основоположник советской травматологии» Валентина Гориневская. Она навесила на Юдина ярлыки «паникера» и «правого оппортуниста», заявив, что при социализме травматизм, наоборот, должен неуклонно снижаться. Последовали оргвыводы. У Юдина в «Склифе» отобрали 236 коек из 408 и отдали их Гориневской для организации в институте травматологического отделения, не подчинявшегося главному хирургу. Это был удар по юдинской концепции неотложной хирургической помощи. Он считал травматологию составной ее частью, все его врачи были универсалами, а не узкими специалистами. Юдин считал, что такой подход необходим в скорой помощи и будет иметь решающее значение в случае войны.

Война их и рассудила. В октябре 1941‑го Гориневская сбежала из Москвы вместе с помощниками, бросив 300 своих пациентов. Перед этим, как вспоминал Юдин, «старуха добыла исподтишка полвагона для своего барахла». Примерно так же поступило и руководство института: «Украдено было 15 тысяч из кассы, все золотые вещи, сданные больными на хранение…».

А Юдин остался работать. Написал массу инструкций для военных врачей. Как снизить смертность при ранениях в живот, как мыть загрязненные микробами раны, как обезболивать льдом при ампутациях. Придумал и внедрил специальные гипсовые повязки для огнестрельных переломов, складной легкий операционный стол и многое другое. Юдин выполнил первое в СССР внутривенное переливание крови, усовершенствовал сами капельницы. И так много оперировал, что загнал себя. В начале 1942‑го перенес инфаркт. Едва оклемавшись, стал ездить на фронт — учить военных врачей, делая показательные операции. В 1942 году за работы по военно-полевой хирургии Юдин получил Сталинскую премию. А в 1943‑м выгнал из дома сына, который, прикрывшись именем отца, уехал с фронта в Москву…

Юдин отказался оперировать пленного немецкого фельдмаршала Паулюса, сказав: «Мое время слишком дорого, у меня много русских раненых…».

Во время войны его патриотизм не подвергался сомнениям. А вот после… Всякий раз, проезжая мимо здания НКВД на Лубянке, Юдин крестился: «Господи, пронеси!». Не спасло.

Скрежет зубовный

В 1948‑м, вскоре после присуждения Сталинской премии, его арестовали как английского шпиона. Состоял в переписке с Черчиллем и другими известными иностранцами, оперировал английского посла в Москве, посвящал английского коррес­пондента в тонкости переливаний трупной крови… А еще следователи хотели получить от Юдина компромат на маршала Жукова, с которым хирург сдружился во время войны. Мучили, избивали… В 1952‑м «английского шпиона» сослали на 10 лет под Новосибирск. Но там тоже были нужны хорошие врачи. Юдина стали привлекать к лечению родственников местных партийных шишек. А в 1953‑м, после смерти Сталина и ареста Берии, и вовсе освободили. Правда, в «Склифе» возвращенцу обрадовались не все. Занявший место Юдина его ученик Борис Петров (близкие Юдина считали, что именно он писал доносы на шефа, приведшие к его аресту) отказался освободить должность. И даже когда медицинское начальство заставило Петрова это сделать, он с приближенными продолжал воевать с Юдиным на партсобраниях. Эта война изматывала нервы и силы. Через 11 месяцев на медицинской конференции в Киеве Юдину стало плохо. Вернувшись в Москву, он слег и умер во сне от инфаркта. Его жена запретила Петрову и остальным склочникам присутствовать на похоронах…

Незадолго до смерти, будучи в Киеве, Сергей Юдин приехал в Кирилловскую церковь посмотреть фреску Врубеля «Скрежет зубов». С этим «скрежетом» он жил все свои последние годы.

Фреска Врубеля «Скрежет зубов», которую Сергей Юдин осматривал в Киеве незадолго до смерти

Владлен Чертинов