Женщины. Можно ли осуждать Анну Каренину?

В наши дни к этой героине Толстого многие относятся критически: испортила жизнь двум хорошим мужчинам, вечно всем недовольна, совершенно не способна быть счастливой и составить счастье близких людей, мучается сама и создаёт проблемы другим. Одним словом, какой-то отрицательный персонаж получается…

А ведь Толстой с самого начала описывает Анну Каренину с любовью и теплотой! И даже внешний портрет своей героини он списал с женщины, которую глубоко уважал – Марии Александровны Пушкиной (в замужестве Гартунг).

«Анна была не в лиловом, как того непременно хотела Кити, но в черном, низко срезанном бархатном платье, открывавшем ее точеные, как старой слоновой кости, полные плечи и грудь и округлые руки с тонкою крошечною кистью… На голове у неё, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точёной крепкой шее была нитка жемчугу».

Обаятельный образ, не правда ли? И это своё обаяние Анна сохраняет на протяжении многих страниц романа. А потом оно начинает постепенно исчезать. Поворотная точка – сцена, в которой показано холодное отношение Анны к своей маленькой дочке. С этого момента Анна превращается в глазах многих читателей в отрицательную героиню, вызывающую лишь досаду своим неблагоразумным поведением.

Но интересно, как можно было остаться благоразумной в том положении, в котором оказалась Анна после ухода от мужа? И дело вовсе не в остывших чувствах Вронского или неприязненном отношении светского общества. Да Анне вообще плевать на светское общество и его отношение!
 

Кто-то, наверное, почувствует желание возразить и припомнит сцену в театре, где Анну оскорбили и она приняла оскорбление близко к сердцу:

– Ужасно! Сколько бы я ни жила, я не забуду этого. Она сказала, что позорно сидеть рядом со мной…

Да, Анна безумно расстроилась, и её всю трясло. Но… чёрт побери, причём тут пренебрежительное отношение какой-то великосветской хамки?! Просто перед поездкой в театр у Анны состоялось свидание с сыном, надорвавшее ей сердце. Свидание, после которого для Анны стало окончательно ясно, что счастье и душевное спокойствие для неё невозможны.

– Алексей, ты не изменился ко мне? – спрашивает Анна Вронского после свидания с сыном. Потом этот вопрос будет задаваться снова и снова… Но неспроста он прозвучал первый раз именно после свидания Анны с сыном.

Сын – вот он, камень преткновения! А всё остальное уже вторично.

Кстати, ведь основной конфликт произведения открытым текстом выражен в словах Анны, обращённых к Долли, приехавшей навестить её в имение Вронского.

«Ты пойми, что я люблю, кажется, равно, но обоих больше себя, два существа – Серёжу и Алексея… Только эти два существа я люблю, и одно исключает другое. Я не могу их соединить, а это мне одно нужно. А если этого нет, то всё равно. Всё, всё равно. И как-нибудь кончится, и потому я не могу, не люблю говорить про это. Так ты не упрекай меня, не суди меня ни в чем. Ты не можешь со своею чистотой понять всего того, чем я страдаю».

Анне часто ставят в упрёк равнодушное отношение к дочке от Вронского. Да, на первый взгляд кажется странным, что Анна, бывшая такой хорошей, любящей матерью для Серёжи, не смогла стать такой же матерью для маленькой Анечки. На самом же деле всё логично и закономерно. Анна психологически не могла дарить свою любовь и нежность младшему ребёнку после того, как бросила, то есть, предала, старшего. Стоило ей подойти к Анечке, как чувство вины перед Серёжей начинало душить её, и сердце рвалось на части. Если уж невозможно дарить свою любовь и ласку обоим детям, так лучше не дарить ни одному.

Так что же, неужели Анна Каренина всё-таки заслуживает осуждения, а не горячего и искреннего сочувствия?! Если я кого-то не переубедила своим постом, то напомню эпиграф Толстого к произведению: «Мне отмщение, и аз воздам». То бишь, не нам, грешным, судить женщину, оказавшуюся в таком сложном положении, а лишь одному Богу.

И, чтобы разрядить мрачноватую атмосферу поста, скажу, что бы я сама сделала на месте Анны Карениной. А я бы, поняв, что Вронский ко мне охладел и что настоящего счастья с ним уже не будет, просто собрала бы вещички и дунула в Санкт-Петербург, в свою родную квартирку:) И пусть бы Алексей Александрович попытался меня оттуда выгнать! Во-первых, как ни крути, а – законная жена, имею право. А во-вторых… неужели б упёрся рогом – пардон за столь циничный каламбур! – и не простил? Да ну, у него бы просто не хватило на это силы характера. И потом, такая прекрасная возможность натешить уязвлённое мужское самолюбие, выступить в роли великодушного христианина… Одним словом, я думаю, что простил бы и принял. Вот только, если бы Анна была способна на такой поступок, то… это была бы уже совсем другая героиня.

Ольга Свириденкова

1