Человек в форме перестает быть олицетворением законной власти, как только его действия перестают быть законными. Напоминать представителям власти о верховенстве закона – одно из условий выживания обычного человека в системе, где прав тот, у кого погоны с большим числом звёздочек.
В такой системе гражданское общество и общественное мнение умирают, сводятся на нет свободы, утвержденные международным правом, а законы приобретает новое свойства.
Работу журналистов в России регулирует прежде всего Закон о средствах массовой информации. Журналист, естественно, должен соблюдать закон и следовать принципам профессиональной этики. Журналист несет ответственность за информацию, которую публикует, за человека, о котором говорит. Есть прописные истины, про которые рассказывают и в университете: нельзя раскрывать анонимный источник; нельзя представляться от имени СМИ, в котором ты не работаешь; нужно уважать право общества на получение информации; нужно делать все возможное, чтобы получать информацию законным путем. И на бумаге государство гарантирует журналисту: он сможет выполнять свою работу, следуя принципам и соблюдая закон.
На практике же права журналиста часто выглядят как суперспособность, о которой известно только им самим. Причём чем ближе к любому государственному органу, тем ярче это проявляется. И нигде не сказано, что делать, если закон, который знаешь ты как журналист, и закон, который знают полицейский, пристав, следователь, сотрудник ФСИН, ЧОП, ОМОН, – два разных закона. Про первый, официальный, сказано выше, а второй – это тот, который придумали сотрудники правоохранительных органов сами для себя.
Пусть в качестве примера здесь будет Хорошевский районный суд Москвы. У входа на стенде – правила поведения, которые утверждает председатель суда. Один из пунктов довольно сильно мешает журналистам работать. Это пункт 4.1, который гласит: "Посетителям запрещается в здании суда и служебных помещениях суда производить кино- и фотосъемку, за исключением случаев, когда это разрешено председателем суда". Разрешено, простите, кем? Кто такой председатель суда? По закону это судья и человек, на которого возложены обязанности, связанные с технической организацией работы суда. На практике же председатель суда в своем суде – царь, Бог и законодатель, не пренебрегающий возможностью устанавливать свои порядки. Судебные приставы заучивают эти самодельные правила, а потом свято верят: посетителям суда можно только тихо сидеть и тихо дышать. Выглядит это примерно так. Ты делаешь фотографию в коридоре суда, к тебе с претензией во взгляде подходит пристав. Ты открываешь закон и говоришь: "Смотрите, мои действия законны!" А пристав говорит: "Нет". А потом они составляют протокол на тебя и закон.
Неисполнение законных требований пристава грозит привлечением к административной ответственности, но требование пристава прекратить съемку в коридоре суда незаконно. Начнем с того, что любые внутренние правила, предполагающие административную ответственность за их неисполнение, должны как минимум подкрепляться нормативным актом, то есть законом. Почему нельзя бить в суде окна, понятно: потому что это вандализм, хулиганство, порча государственного имущества. Почему нельзя находиться в здании суда в состоянии алкогольного опьянения, тоже понятно – это статья про "появление в общественных местах в состоянии опьянения". Почему нельзя вести съемку в зале судебного заседания, если нет аккредитации, – тоже ясно. Это указано в законе, необходимость соблюдать эти правила не вызывает сомнений. Но ни в одном законе не сказано, что журналист или кто-либо еще не имеет права фотографировать во всём здании суда. КоАП, ГПК, УПК, АПК – это всё кодексы, в которых обозначено, что можно и чего нельзя делать журналисту в зале судебного заседания: например, вести кино- и фотосъемку судебного заседания можно только с разрешения суда. Про всё здание суда, включая коридор, – ни слова.
Раз у пристава есть форма, рация и спецсредства, значит он – власть
По принципу российского законодательства разрешено все, что не запрещено законом. Запрета на съемку в здании суда – то есть в коридоре и во всех помещениях, в которых человек имеет право находиться, – нет. Фотографировать в зале судебного заседания без разрешения суда нельзя, в коридоре, у входа, на рамках – можно. Фотографировать приставов и судей – можно, они должностные лица. Отстаивать своё право на законную фотосъемку – можно. Журналисту – нужно, потому что журналист работает для общества и заботится об интересах общества, а не о комфорте представителей власти. Суд, кстати, тоже должен работать в интересах общества, но, как говорится, это не все поймут, об этом не многие вспомнят.
Получение информации – основное право, закрепленное за обществом Конституцией России (ч. 4 ст. 29). Закон "О СМИ" указывает, что журналист имеет право "производить записи, в том числе с использованием средств аудио- и видеотехники, кино- и фотосъемки, за исключением случаев, предусмотренных законом". Съемка в здании суда (не в зале во время судебного заседания) – случай, увы, не предусмотренный законом.
Конечно, нужно рассмотреть все возможные случаи, поэтому возвращаемся к Конституции. В ней сказано, что права и свободы человека может ограничить федеральный закон – только в том случае, если такие ограничения необходимы для защиты конституционного строя, безопасности государства или законных интересов других людей (ч. 3 ст. 55). Очевидно, съемка в здании суда безопасности государства никак не угрожает. И вот что самое главное: правила поведения в суде за подписью председателя суда – это не то что не федеральный закон, это вообще не нормативный документ. Если этого не осознаёт председатель суда, то сложно требовать сознательности от приставов, которые бьют по рукам тех, кто делает фотографии в коридоре суда, – по сути, пристав лишь выполняет приказ. Откуда ему знать, что этот приказ незаконный?
Как известно, во ФСИН работают не самые успешные по жизни ребята. А приставами часто работают те, кого не приняли во ФСИН. Характерной болезнью сотрудников правоохранительных органов приставы заражаются буквально на лету. Болезнь эта связана с искренним убеждением в том, что раз у пристава есть форма, рация и спецсредства, значит он – власть. Как-то забылось, что в суде пристав – охранник, обязанность которого заключается в том, чтобы заботиться не только о покое судей, но и о безопасности и соблюдении прав всех людей, которые находятся в здании. Но не каждый пристав знает закон, так что его не сломишь ни гарантированными государством гласностью и открытостью судопроизводства, ни свободой на получение информации, ни даже тем, что воспрепятствование законной деятельности журналиста – это "уголовка" (ст. 144 УК).
В России незаконные распоряжения председателя суда относительно ограничений съемки не выглядят как что-то удивительное и необъяснимое. Исполнение приставами незаконных распоряжений воспринимается как вполне обыденное явление. Но по-прежнему непозволительная роскошь – сознательно выполнять незаконное требование пристава, думать "Я уступлю здесь, потому что этот спор того не стоит", говорить себе "Я не хочу проблем". Потому что маленький компромисс с "царьками" влечет за собой большие проблемы.
Светлана Осипова – московский журналист
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
