Французский коммунист Гиенэф приехал в СССР в 1923 году, где стал видным авиационным деятелем (некоторое время он даже жил в доме ГПУ на Лубянке). В 1933 году он покидает СССР. Во Франции Гиенэф написал книгу о сталинском режиме, который он характеризует как «самую безжалостную машину эксплуатации человека человеком, не снившуюся самому Карлу Марксу». Советский режим он характеризует как фашистско-технократический.
Робер Гиенэф (1899-1986), рабочий-самоучка, вышедший из низов и оставшийся в раннем возрасте сиротой, примкнул в юности к движению анархистов и вступил в коммунистическую партию Франции, как только она образовалась. По заданию партии он объездил всю центральную Европу и в 1923 году отправился в СССР, чтобы увидеть революцию своими глазами. Гиенэф хотел сам удостовериться, что в советской России отступает экономическая несправедливость, что достоинство человека, в особенности бедняка, возрастает, и что эксплуатация и классы исчезают.
Французский коммунист прибыл в Москву в июне 1923 года. За год до этого он начал изучать русский язык, а ещё ранее изучал эсперанто и имел связи в кругу эсперантистов, живших в советской России. Его специальность столяра, военная служба в Первую мировую в авиации и полученная им дополнительная специальность чертёжника позволили ему как квалифицированному специалисту сразу получить работу в Москве в крупном тресте, ведавшем лесными разработками. Такая работа давала прекрасную возможность познакомиться с советской экономикой. До 1925 года Гиенэф объездил всю европейскую Россию, так как получил задание искать древесину для советской авиапромышленности. Он побывал в Костроме, Владимире, Севастополе, Киеве, Одессе и др. городах.
Поскольку, помимо своей квалификации, Гиенэф имел и репутацию преданного коммуниста, в его задание входила также инспекция подведомственных тресту предприятий с целью выявления причин простоев, нехватки продовольствия, ревизии взаимоотношений руководства с кадрами. По возвращении из поездки он представлял рапорты, которые были так высоко оценены, что Гиенэфу сразу предложили занять руководящий пост в военной промышленности в секторе военной авиации, где его опыт службы во французской авиации был бы чрезвычайно полезен.
Ещё в начале пребывания в СССР Гиенэф получил жильё в доме на Лубянке, предназначенном для сотрудников ГПУ. Это дало ему возможность познакомиться с социальной средой, недоступной простому рабочему. Познакомившись с жителями дома, он выезжал с ними летом на загородные дачи, что позволяло ему близко наблюдать Феликса Дзержинского, Льва Каменева и других лидеров советского государства в их обыденной жизни, слушать их разговоры в неформальной обстановке. Этот опыт позволил французскому коммунисту составить представление о жизни различных кругов и классов молодой советской страны, от простых рабочих до крупных функционеров.
В конце 1925 года Гиенэф был командирован в Сибирь и на Дальний Восток, где пробыл до 1930 года. Он побывал в Хабаровске, на берегах Амура, в городах Николаевске, Владивостоке, ездил также и в центральные районы, посещал Казань и Ленинград. В 1925-м Гиенэф женился на русской девушке, в 1927 году у них родился сын. Робер отправил их в Москву, а сам ещё оставался на Дальнем Востоке.
К 1931 году у Гиенэфа сложилось вполне определённое представление о том, что происходит в СССР, как в области экономики, так и в области политики и идеологии. Он решает покинуть страну с женой и сыном. Советские власти, предвидя такую возможность, предлагали Гиенэфу под видом особой привилегии вступить в ряды Красной Армии, что предполагало потерю французского гражданства. Но он отказался и не только сохранил французский паспорт, но сумел вписать в него сына. Оставалось получить разрешение для жены. Её положение было чрезвычайно сложным, так как по французскому законодательству она получала гражданство мужа, и французское посольство отстаивало это положение перед советскими властями, для которых она, несмотря на замужество, оставалась советской подданной (то есть государственной крепостной – ЭР) и разрешение на выезд могла получить только от советских чиновников. Жену Гиенэфа исключают из института иностранных языков, где она изучала лингвистику, и отказывают ей в выезде.
Около двух лет Гиенэф добивался этого разрешения, обращаясь во все инстанции и используя свои многочисленные знакомства. Но, как он сам писал, «люди боятся за свою шкуру». Наконец она, сопровождаемая мужем, предстала перед специальной комиссией ЦИКа. За уговорами следовали угрозы. Весь спектакль блестяще описал Анре Жид со слов самого Гиенэфа:
«Мы хотим вас предупредить. До настоящего времени вы не могли до конца узнать вашего мужа. Он француз. А французы, как вы знаете, отличаются свободными нравами. Здоровая атмосфера СССР в течение всего времени, пока он жил с нами, удерживала вашего мужа от попустительства своим инстинктам. Но они одержат верх, как только, ступив на парижскую мостовую, он столкнется повсюду с подстрекательством к разврату. Будьте уверены, он вас бросит. У нас на этот счёт множество примеров. И что вы тогда будете делать, несчастная, неспособная найти работу в городе, в стране, где постоянная безработица? Посмотрите на статистику. Я содрогаюсь при мысли о тех унижениях, которые вас там ждут».
Далее последовали угрозы, касающиеся невозможности в дальнейшем вернуться в СССР и увидеться с родными. Но всё же советские власти сдались, и в 1933 году семья уехала во Францию.
По возвращении во Францию основным стремлением Гиенэфа стало осмысление и обнародование своего десятилетнего опыта жизни в СССР. С 1934 по 1936 года он под псевдонимом Ивон публиковался в журнале «La Revolution ProLeta-rienne», где для него была специально создана рубрика «Заметки об СССР». В этих статьях, опираясь на свой советский опыт, он оценивает актуальные события, происходящие в СССР (в частности, убийство Кирова, стахановское движение и др.)
В 1936 году в серии «Брошюры Пролетарской революции» вышла книга Гиенэфа под псевдонимом М.Ивон «Во что превратилась русская революция». Предисловие к ней написал известный социалист Пьер Паскаль. Первая часть называется «Уровень жизни трудящегося в СССР». Её разделы описывают жильё, продовольствие, зарплату, условия труда. Вторая часть озаглавлена «Уровень свободы трудящегося в СССР». Здесь речь идёт о личной свободе и о коллективной свободе. Наконец, третья часть «Государство и классы» включает такие разделы: официальная или мнимая власть, реальная власть, новые классы.
Первая часть изобилует фактическими данными и цифрами (зарплата, квартирная плата, стоимость продуктов и т.д.). Автор сам производит подсчёты, сравнивая зарплату и производительность труда рабочих в СССР и на Западе. Он делает вывод о том, что имущественное разделение классов стало более выраженным, угнетение и потогонная система — ещё более жестокими, чем даже в США.
В конце второго раздела Ивон пишет: «Свободы трудящихся нет как таковой. План предъявляет жёсткие требования по своему определению. Он не допускает малейшего отклонения от дисциплины и указывает каждому человеку планового общества отдельное, пронумерованное место. В условиях надзора, классификации, контроля он должен выполнять действия, продиктованные свыше, играть заранее предписанную роль. Он всего лишь маленький математический знак в общем плане. Его судьба, его еда, его одежда — только математические кривые на черной доске, и ничего более. Каждый трудящийся подобен каторжнику, безвозвратно прикованному к определённому месту, заданию, которые не подлежат обсуждению.
Исчезновение капитализма, следовательно, не обязательно приводит к освобождению трудящегося. Русский пример показывает возможное существование режима, который мы не предусмотрели: техно-экономическое и социальное господство, пришедшее на смену капиталистическому».
Наконец, в последнем разделе рассматриваются и структура партии, и личность Сталина, и новое разделение на классы. «В настоящее время, — пишет Ивон, — в России можно различить следующие классы: а) так называемая рабочая сила (в промышленности и сельском хозяйстве), b) мелкие и средние служащие, с) специалист, ответственный работник и высокопоставленный чиновник». «Даже такая абсолютная диктатура, как диктатура Сталина, это факт не новый. Таких примеров в истории немало. Но нечто новое, более глубокое медленно и основательно укореняется в социально-экономических отношениях, равно как и в менталитете людей». Книга заканчивается фразой «Борьба классов в СССР продолжается».
В 1938 году в издательстве «Галлимар» выходит обстоятельный труд Ивона «СССР как он есть» с предисловием Андре Жида. Он приводит большое количество фактов, имён, цитирует советские газеты. Последний раздел называется «Выводы». В нём он, в частности, пишет: «Трагедия не в том, что русская революция не дала ничего существенного низам, которые ожидали от неё всего; дело в том, что, ничего им не дав, она смогла создать некий новый и жизнеспособный мир».
Конец книги пессимистичен: «Как это безнадёжно! А самое безнадёжное — упорствовать в том, чтобы этого не замечать. И совсем не стремиться заставить новое общество принимать в расчет чаяния людей; стремиться, напротив, их удушать».
Книга Ивона вызвала большой интерес у французской интеллигенции. Предисловие к первой брошюре написано Пьером Паскалем, культовой фигурой французских левых интеллектуалов. Сам Паскаль впервые приехал в Россию в 1911 году, был свидетелем революции 1917 года, переводил труды Ленина, прожил в СССР в общей сложности более 15 лет. Паскаль был среди тех, кто, как и его друг Борис Суварин, первым прозрел опасность нового тоталитарного режима и стремился предостеречь современников.
Свидетельство Ивона он оценил чрезвычайно высоко, поскольку это свидетельство не туриста, а человека, жившего жизнью народа этой страны. «Более того, — замечает Паскаль, — то, что он говорит, будет правдой и завтра, и послезавтра, если не в отношении деталей и цифр, то, по крайней мере, в отношении тенденции».
Другой французский левый интеллектуал, нобелевский лауреат А.Жид тоже побывал в СССР и опубликовал свои знаменитые работы «Возвращение из СССР» (1936) и «Поправки к возвращению из СССР» (1937), которые навсегда закрыли его книгам путь в Советский Союз. А в 1938 годувышла книга Ивона с предисловием Жида. В этом предисловии Жид развивает некоторые теоретические положения, касающиеся русской революции. Он ссылается на фразу Ленина из «Государства и революции»: «Все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а её надо разбить, сломать». Ленин надеялся, что «его» революция решит эту задачу. На основании отчёта Ивона, который подтвердил выводы, сделанные самим Жидом после посещения в 1936 году СССР, писатель резюмирует:
«Революция, наконец, побеждает, она победила вот уже 20 лет тому назад. И где же теперь СССР? Административная бюрократия, эта устрашающая машина никогда ещё не была сильнее. И речь не идет о том, что это «только пока»: короткая фраза остаётся справедливой, и то, что Ленин писал в 1917 году, он мог бы написать вновь».
Жид подчеркивает, что к этому положению привела русская революция, что речь идёт не только об одной стране, что это закон истории. В заключение своего предисловия Жид говорит, что «ложь об СССР слишком долго сбивала с толку не только наивных, но зачастую и самых лучших среди нас. Пусть эта книга поможет открыть им глаза».
Книга Ивона и предисловие А.Жида вызвали интерес у старейшего левого интеллектуала Франции, христианского социалиста Поля Клоделя (1868-1955). Он идет дальше Паскаля и Жида в своем осмыслении правды об СССР. В 1938 году, как и многие его современники, он думает о грозящей миру катастрофе и сопоставляет исторический опыт России, Италии и Германии: «Как Италия Муссолини и гитлеровская Германия, сталинская Россия сложилась в результате великого переселения народов, оторванных от своих корней Мировой войной, которым так и не удалось обрести равновесие в разрушенном или пошатнувшемся укладе», и развивает мысль о том, что стремление к самоутверждению этих трёх народов привело к страшным последствиям.
Советская Россия для Клоделя является лишь звеном страшной тоталитарной цепи, которая пытается опутать мир. Возникновение диктатуры в этих странах он описывает следующим образом: «Движимые этими скрытыми желаниями, эти три народа произвели работу по смешиванию и упрощению, которую, прибегнув к геологическому термину, я бы назвал метаморфической. Под воздействием энергичных и яростных меньшинств, воплотившихся в воле или скорее страстном инстинкте одного человека, из-под тонкого слоя буржуазной мозаики возникли три блока, три континента, три системы однородных сил». И лучшим символом, по мнению писателя, для изображения этих трех коллективных чудовищ является Левиафан.
Клодель пишет о разделении на классы, об условиях труда, о стахановском движении. Пишет о страшной лжи, пропитавшей всё общество сверху донизу, и ссылается при этом не только на Ивона, но и на статью Б.Суварина «Признания в Москве», вышедшую в апреле 1938 года.
Первая фраза эссе Клоделя — «Я имею в виду советский ад», а далее он пишет: «Сегодня если освободить сцену от идеологий, претензий, иллюзий и лжи, положение, как его с подкупающей честностью и откровенностью описывает Ивон, таково: Россия превратилась в огромное и вполне безликое общество, лишенное всяких духовных основ, в самую безжалостную машину эксплуатации человека человеком, не снившуюся самому Карлу Марксу».
Под пером Клоделя всё происходящее в России приобретает апокалиптическое звучание. Писатель уподобляет большевистскую Россию карам египетским и царству антихриста. В данном эссе он видит в современной ему России отражение библейской эсхатологии, гласящей о нашествии полчищ Гога и Магога: «В унылую зиму страны Гога Ленин и его соратники привезли надежду и идею чего-то огромного, что предстоит создать всем вместе. В результате великое народное строительство ныне превратилось в каторгу для всего народа. Но есть нечто худшее, чем тирания одного человека, — это тирания идеи».
В 1929 году английский историк Арнольд Тойнби совершил турне через всю Евразию. В начале 1930 года проехал он и через Россию. До этого времени Тойнби был страстным русофилом, но путешествие убедило его, что Россия это уродливая Византия. С этого момента и до конца своей жизни Тойнби оставался русофобом.
В 1940 году норвежская писательница, нобелевский лауреат Сигрид Унсет провела две недели в СССР, следуя по пути в США. По пути по Транссибу её поразила нищета, безысходность и антисанитария Страны Советов. Она считала, что в таких условиях белый человек через два поколения одичает, и тогда миссионерами в Россию придёт черная и жёлтая расы.
