Всё на свете связано — иной раз удивительным и причудливым образом. Стоит лишь слегка пошевелить, слегка копнуть, и…
Клавдию Ивановну Шульженко знают все. Автора же слов прослушанной вами песни, Павла Германа, мало кто теперь помнит. А если и помнит, то, скорее всего, по этим вот строчкам:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, Преодолеть пространство и простор. Нам разум дал стальные руки-крылья, А вместо сердца пламенный мотор. Всё выше, и выше, и выше Стремим мы полёт наших птиц, И в каждом пропеллере дышит Спокойствие наших границ.
Да. «Наш каждый нерв решимостью одет»… Павел Герман, один из самых, загадочных людей и самых «молчаливых» поэтов своего удивительного времени, написал не только текст авиамарша «Всё выше» на упругую мелодию Юлия Хайта. И «Только раз бывает в жизни встреча, // Только раз судьбою рвётся нить» — это ведь тоже Павел Герман. И слова «Записки», только что с удовольствием прослушанные нами — это тоже он, Павел Герман:
Павел Герман у нас теперь почти позабыт. С известностью же Н. Бродского, написавшего мелодию «Записки», дело у нас обстоит, пожалуй, ещё хуже. В апреле 1976 года, на знаменитом юбилейном концерте Клавдии Ивановны Шульженко, ведущий сообщил миллионам телезрителей, что автора «Записки» зовут Игорь Бродский.
Бродский, да (впрочем, и с фамилией его не всё обстоит так уж и однозначно), но не Игорь: в историю эстрадного искусства этот человек вошёл под именем Николай — Николай Бродский.
Ирвинг Берлин, написавший «Puttin' on the Ritz», Шолом Секунда, автор мелодии всемирного шлягера «Bay Mir Bistu Sheyn», а вот теперь ещё и Николай Бродский, написавший мелодию столь популярной «Записки» — этот список выдающихся еврейских композиторов-мелодистов, эмигрировавших в начале прошлого века из России на Запад и ставших там знаменитыми, можно было бы продолжить. Родился в Одессе, а умер в Голливуде — никого ведь уже не удивляющие жизненные вехи, не правда ли?..
Конечно, Николай Бродский прославился отнюдь не «Запиской». Музыкальные фильмы, спектакли, самые знаменитые песенные хиты Франчески Гааль («трофейный» кинофильм «Петер» помните?) — это всё он, Николай Бродский. На фотографии справа вы видите, какими восторженными глазами смотрит на Николая Бродского итальянский тенор Марио Ланца. Именно он стал первым исполнителем шлягера 50-х годов «Be my love», написанного Николаем Бродским для американского музыкального фильма 1950 года «The Toast of New Orleans» («Любимец Нового Орлеана»).
А текст песни «Be my love», между прочим, написал Сэмми Кан — тот самый Сэмми Кан, которому, в 1937 году пришло в голову уговорить Шолома Секунду продать его авторские права на «Bay Mir Bistu Sheyn» всего лишь за 15 долларов …
Никакой такой «Записки», разумеется, Николай Бродский не писал. И та мелодия, на которую в 1940 году Клавдия Шульженко с удовольствием пропела слова Павла Германа, была написана Николаем Бродским вовсе не для Клавдии Шульженко.
Она была написана для Гитты Альпар — молодой и талантливой певицы европейской оперы, а затем и оперетты. В 1932 году она впервые появилась и на киноэкране, в немецком музыкальном фильме под названием «Gitta entdeckt ihr Herz».
Песню Николая Бродского «Was kann so schön sein, wie deine Liebe» («Что может быть прекрасней твоей любви») поёт Гитта Альпар:
Песня «Was kann so schön sein, wie deine Liebe» звучит здесь в сопровождении оркестра Белы Дайоша (на самом деле, Белу Дайоша звали Лев Гойцман, и родился он, ясное дело, в Киеве — его имя можно смело включить в приведённый выше список наших «потерь» и западных «приобретений»). О чём же поёт тут Гитта Альпар? Разумеется, она поёт о любви.
Наверное, Гитта Альпар поёт здесь очень искренне, потому что тем молодым человеком, который, как вы заметили, носил её в кадре на руках, был её собственный муж, популярный в Германии 30-х годов красавец-актёр Густав Фрёлих. Они поженились незадолго до этого, в 1931 году. Вот фотография этой счастливой семейной пары:
Всё на свете связано-перевязано — иной раз удивительным и причудливым образом… В 1933 году к власти в Германии пришли нацисты, и вскоре выяснилось, что Густав Фрёлих никак не может быть мужем Гитты Альпар, ибо она, собственно говоря, еврейка. Некоторое время Густав пытался игнорировать это печальное обстоятельство (что-де, я «тварь дрожащая», что ли?.. а в 1934 году у них даже родилась дочь Юлика — точно так же звали и героиню Гитты в фильме «Gitta entdeckt ihr Herz», но затем карьерные соображения взяли у Фрёлиха верх, и в 1935 году их счастливый союз распался — их развод Гитта своему бывшему мужу никогда не простила.
Что может быть прекрасней твоей любви?.. Продолжение этой истории, хоть оно и имеет немного отношения к песням, наделало в своё время немало шуму, и, пожалуй, об этом тоже нужно сказать несколько слов — ведь всё на свете связано-перевязано, не так ли?..
Расставшись с еврейкой Гиттой, Густав Фрёлих очень быстро нашёл утешение в объятиях молоденькой красавицы-славянки Лиды Бааровой (это псевдоним; настоящее имя этой чешской актрисы, делавшей свою карьеру в кинематографе нацистской Германии — Людмила Бабкова). К тому времени Лида Баарова уже успела сняться в нескольких фильмах у себя на родине, пока в 1934 году не переехала в Германию.
Несмотря на некоторую разницу в возрасте (Густав Фрёлих был старше Лиды на 12 с лишним лет), они являли собой красивую влюблённую пару, вскоре стали жить вместе и даже собирались пожениться. В берлинском пригороде Шваненвердере Фрёлих купил виллу, где и поселился вместе со своей невестой. К несчастью для него, одним из их соседей там оказался Йозеф Геббельс, всемогущий министр пропаганды (который, кстати говоря, был всего лишь на пять лет старше Фрёлиха). Вполне естественно, что Баарова и Фрёлих стали частенько видеться с Геббельсом. Вот одна из фотографий того времени, на которой мы видим эту влюблённую пару вместе с Геббельсом:
Йозеф Геббельс отнюдь не был монахом. У него, с его-то влиянием и с его личным обаянием, было в артистических кругах немало женщин. Но на этот раз всё вышло иначе: он по-настоящему влюбился в Лиду. Попросту говоря, потерял голову от любви.
Их роман развивался бурно, хотя и тайно: ни Фрёлих, ни жена Геббельса Магда вначале ничего не подозревали. Но вскоре произошёл случай, который всё перевернул: Фрёлих застал Геббельса и Баарову в совершенно недвусмысленной ситуации. Случай этот получил огласку, он широко освещался в иностранной прессе, а молва даже утверждала, что Фрёлих осмелился дать своему сопернику пощёчину.
Геббельс любил Баарову без оглядки. Ради неё он был готов пожертвовать и своей семьёй, служившей всему Рейху образцом супружеского счастья, и своей карьерой — он готов был уехать с Лидой куда угодно и в каком угодно качестве. Лишь бы быть с нею…
Отвечала ли она ему взаимностью? Кажется, да. Вот как об этом пишет известный чешский киновед Станислав Мотл, спустя много лет неоднократно встречавшийся с Лидой Бааровой:
Я думаю, самой большой её проблемой было то, что она никогда не позволила себе признаться в том, что действительно в ней было — в том, что она действительно любила Геббельса. У неё на этот счёт было несколько версий. Она говорила, что боялась его. Или что полюбила в нём его к ней любовь. Но на самом-то деле она его любила…
«Образцовый» брак Геббельса с Магдой трещал по всем швам, и так продолжалось до тех пор, пока в дело не вмешался лично Гитлер. В дневниковой записи Геббельса от 16 августа 1938 года мы читаем следующее:
"Вечером в Берлин приехал фюрер. Магда говорила с ним. Потом у меня был с ним очень долгий и серьёзный разговор. Он потряс меня до глубины души. […] Я принял очень трудное решение. Но оно окончательное. Я целый час ездил в автомобиле, далеко и без всякой цели. Я был почти во сне. Жизнь так мрачна и жестока. Где мне начать, где кончить? Но долг стоит надо всем. […] Потом у меня был очень долгий и очень печальный телефонный разговор. Но я останусь твёрд, хотя сердце грозит разорваться. Теперь начинается новая жизнь. Жестокая, мрачная, подчинённая лишь долгу. Молодость прошла."
С карьерой Лиды Бааровой в Германии было покончено раз и навсегда. Она вернулась на родину, после войны эмигрировала. Геббельса ей не простили. До конца своей долгой жизни в глазах своих коллег она оставалась словно бы изгоем. Осенью 2000 года она умерла в австрийском Зальцбурге, одинокая и никому не нужная…
Лида Баарова и Густав Фрёлих спустя много-много лет
Всё на свете связано — иной раз удивительным и причудливым образом.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»… «Наивный мир наивных лет, забытых дней забавный след»… «Was kann so schön sein, wie deine Liebe»…«Я знал, что вы придёте»… «Be my love»… «Что может быть прекрасней твоей любви»…
Спустя много-много лет после той январской записи 1940 года, на юбилейном концерте в Колонном зале Дома Союзов, посвящённом её семидесятилетию, Клавдия Шульженко вновь исполнила «Записку». Исполнила она её немного иначе, словно бы с высоты прожитых лет…
58 элементов 0,632 сек.