Имя Александра Бусарова появилось в российской печати всего один раз.
В газете "Московский комсомолец" в 2017 году была опубликована заметка о том, как Верховный суд рассматривал дело о реабилитации ефрейтора Савелия Дмитриева, в 1942 году выдавшего себя за часового и обстрелявшего выезжавшую из Кремля машину, в которой ехал нарком Анастас Микоян. Дмитриев был схвачен, приговорен к смертной казни, но расстреляли его лишь в 1950 году. Прошло 67 лет, и Верховный суд, рассмотрев заявление Александра Бусарова, отказал в реабилитации Дмитриева. В статье МК говорилось, что Бусаров "инициировал громкие судебные разбирательства, но лично ни на одном не присутствовал".
Что же это за человек и почему он добивался реабилитации Дмитриева?
С юристом Александром Бусаровым мы встречаемся в живописном европейском городке, где он живет уже больше года. Ему удалось вывезти из России настоящее сокровище: десятки папок с документами Главной военной прокуратуры, Верховного суда, ФСБ, СВР, администрации Путина, в том числе с грифами "секретно" и "совершенно секретно". Свой архив он называет проектом "Немезида" или "засекреченным Нюрнбергским процессом".
Началось все с семейной истории. Потомок офицера НКВД, Александр Бусаров стал изучать биографию своего расстрелянного в 1939 году прадеда и его сослуживцев в надежде разобраться, как эти люди стали палачами. И пришел к выводу, что не все были изуверами по своей природе, однако работа на преступную организацию привела к душевной трансформации и превратила их в убийц.
А если организация преступна, то она должна предстать перед судом. Но какой может быть суд в стране, где офицер КГБ является президентом, а выходцы из спецслужб занимают ключевые посты на всех уровнях?
Такая цепочка размышлений привела к рождению изощренного плана. По замыслу Александра Бусарова, юридическая машина путинской России должна была, сама о том не ведая, вынести приговор чекистской системе. Бусаров стал собирать сведения об офицерах сталинских спецслужб, которые были репрессированы в 30–50-х годах и остались не реабилитированными. Таких набралось несколько сотен: как безвестных шестерок, так и заметных фигур репрессивной системы. Уголовные дела нереабилитированных хранятся в архивах ФСБ под грифами "секретно" и "совершенно секретно", и доступ исследователей к ним закрыт.
Бусаров стал готовить заявления о реабилитации этих чекистов. Российское законодательство предусматривает, что на реабилитацию может подать любой гражданин, даже не состоящий в родстве с осужденным. По замыслу Бусарова, Главная военная прокуратура должна была, заново рассмотрев дела сталинских убийц, выносить решения о том, что они являются преступниками и реабилитации не подлежат, то есть приговаривать их повторно, но уже не по вымышленным обвинениям в шпионаже и троцкизме, а за служебные преступления.
Для того чтобы план сработал, необходимо было соблюсти два условия. Первое: не допускать никакой огласки. Если бы о проекте "Немезида" узнали журналисты, всё бы сорвалось. Чтобы не было ни малейших утечек, Бусаров не поделился своим замыслом ни с друзьями, ни с родственниками, даже с женой.
Второе: в прокуратуре не должны были догадаться о подлинных мотивах Бусарова. Соответственно, ему следовало выглядеть фанатичным сталинистом, который стремится прославить сотрудников НКВД. "Полагаю, что они увидели во мне человека, который восстанавливает добрую память о чекистах. Я был на личных приемах, разговаривал с военными прокурорами, мы общались в неформальной обстановке, и я говорил им, что хороших чекистов следует отделить от плохих. Диссидента во мне никто не видел", – рассказывает Александр Бусаров.
Проект "Немезида" заработал в 2012 году. Среди героев первой порции заявлений на реабилитацию, направленных в военную прокуратуру, были расстрелянный в 1939-м бывший начальник отдела оперативной техники НКВД Михаил Алехин (отравивший цианистым калием своего коллегу Абрама Слуцкого), заместитель Берии Степан Мамулов, помощник Берии Степан Шария, майор госбезопасности Дмитрий Гречухин, повинный в гибели тысяч политзаключенных, и другие столь же одиозные фигуры. "Это была хаотическая выборка, я не хотел, чтобы возникло впечатление, будто я отрабатываю какой-то материал", – объясняет Александр.
Александр Бусаров был убежден, что прокуратура поднимет старые уголовные дела и подтвердит, что палачи не могут быть оправданы.
Но вышло совсем не так.
В ответ на свои обращения он стал получать письма о том, что осужденные сотрудники НКВД, о которых он ходатайствовал, реабилитированы.
В обстановке строжайшей секретности Главная военная прокуратура в 2012 году принялась реабилитировать отъявленных преступников, повинных в гибели сотен тысяч людей.
Александр Бусаров показывает папку с делом Якова Агранова, одного из организаторов Большого террора, члена особой тройки НКВД СССР, каждый день отправлявшей невиновных на казнь. Можно ли подумать, что такого человека кто-нибудь реабилитирует? Однако вот поразительный в своей лаконичности документ от 22 января 2013 года.
И таких реабилитаций в течение года было около тридцати. О том, чем руководствовались прокуроры, можно лишь гадать, но поток секретных решений о реабилитации сталинских палачей в 2012–13 годах не кажется столь необъяснимым, если вспомнить политическую атмосферу того времени.
После победы Путина на выборах и жестокого разгона "Марша миллионов" начинается "Болотное дело". Десятки следователей работают над поиском участников "массовых беспорядков", хотя столкновения в Москве были спровоцированы разгоном согласованного митинга. Начинается разгром белоленточного движения, идут обыски и аресты, многие оппозиционеры эмигрируют. Вполне вероятно, что эти обстоятельства в военной прокуратуре сочли подходящими для того, чтобы втихаря начать реабилитацию сталинских чекистов. Возможно, прокуроры решили, что за Бусаровым стоит кто-то высокопоставленный и его обращения поддержаны или вообще инициированы в какой-нибудь из кремлевских "башен". Вывод вполне логичный. С чего бы частному человеку заниматься таким делом? Было видно, что к Бусарову относятся с почтением. На его обращения, как правило, откликались мгновенно, письменные ответы зачастую приходили в течение 15 дней.
"Это ведь гоголевская история", – говорю я Александру Бусарову.
"Точно. Они думали, что я ревизор", – смеется он.
Но что было делать в такой ситуации?
"Не мог же я сказать им: "Вы меня неправильно поняли – я просил о реабилитации, а на самом деле имел в виду совсем другое?!" Надо было продолжать игру, но не в их интересах". Бусарову следовало делать то, что сделал бы в такой ситуации сталинист, восхищенный решениями прокуратуры.
Чекисты реабилитированы? Превосходно! Теперь вся страна должна узнать о том, что им возвращено доброе имя. Бусаров начинает рассылать письма с требованием вернуть реабилитированным государственные награды, восстановить их в воинских званиях и т.д.
В ведомствах, куда поступали его обращения, не знали, как реагировать. И на всякий случай отказывали. Бусаров стал пересылать эти отказы военным прокурорам: "Вы реабилитировали, а они не восстанавливают добрую память. Безобразие!" Поток обращений был замечен, и началась отдача в Главную военную прокуратуру: "Вы что там делаете?!"
Реабилитации пришлось отменять.
"Это совершенно беспрецедентный случай, – говорит Александр Бусаров, – такого потока дереабилитаций в истории прокуратуры никогда не было". Не обошлось и без персональных выводов. Практически все люди, принимавшие решения о реабилитациях чекистов в 2012 году, покинули военную прокуратуру, и есть основания подозревать, что они были наказаны за свое рвение.
Мы возвращаемся к папке с делом Агранова. Вот письмо об отмене предыдущего решения.
Дело идет в Верховный суд, на закрытом заседании Военная коллегия Верховного суда подтверждает решение прокуратуры, и теперь уже Управление президента по государственным наградам может спокойно объяснить, почему Агранову не возвращают его ордена.
Но дереабилитировали не всех. Например, уже упомянутые отравитель Алехин и сподвижники Берии Мамулов (хранивший в кабинете дубинки, которыми избивали на допросах) и Шария остаются реабилитированными и по сей день.
Проект "Немезида" можно было продолжать так, как он был запланирован. Александр Бусаров вновь стал направлять заявления на реабилитацию чекистов, но теперь уже результаты почти всегда были иными: в реабилитации отказывали. Более того, удалось отменить несколько реабилитаций, решения о которых принимались ранее.
Перед нами папка с документами майора НКВД Вениамина Агаса (1899–1939), активного участника фабрикации дела о военно-фашистском заговоре в советском военном руководстве, по которому проходили Тухачевский, Якир, Уборевич и другие командиры Красной Армии. Агас отличался особой жестокостью, избивал допрашиваемых. Кроме того, он участвовал в фальсификации дела о "ленинградском террористическом зиновьевском центре" и дела Бухарина, а ранее, в 1930–31 годах, организовал террор против православной общины в Твери, арестовывал монахинь и священников. Несмотря на многочисленные свидетельства его преступлений, в 2001 году Главная военная прокуратура решила его реабилитировать. Александр Бусаров направляет заместителю Главного военного прокурора Арутюняну подробнейшее письмо с перечислением преступлений Агаса и отрывками из свидетельских показаний. В течение года идет переписка. И вот результат: 12 апреля 2016 года Верховный суд РФ слушает в закрытом заседании дело Агаса и приходит к выводу о том, что он не подлежит реабилитации "как совершивший преступления против правосудия".
Как видите, на этом документе стоит гриф "сс" ("совершенно секретно"), и тем не менее, копия отправляется Александру Бусарову, частному лицу.
"Удивительно, что механизм работал безукоризненно. Никто не спросил: "А кто такой этот Бусаров? Почему ему направляются материалы о чекистах без закрытых фамилий, архивные материалы по секретным и совершенно секретным делам? Такие вопросы не возникали. На протяжении нескольких лет я этим занимался совершенно беспрепятственно".
"Можно ли назвать то, что вы делали, хулиганством?" – спрашиваю Александра Бусарова.
"Это и было хулиганство. Но в полном соответствии с буквой закона".
Буква закона соблюдалась самым тщательным образом. Если в написанных под копирку решениях судов или других ведомств встречались небрежности или были перепутаны фамилии, Александр Бусаров немедленно указывал на оплошности и бумаги исправляли. Как выдающийся хакер он подобрал код к бюрократической системе и заставил ее работать на себя.
К тому времени Александр Бусаров получил скромную должность в Министерстве юстиции РФ, так что система воспринимала его как своего. Но больше всего помогло то, что он тщательно соблюдал два правила: не допускать никаких утечек и скрывать свои мотивы. А замысел становился все более радикальным.
В 2014 году Александр побывал в революционном Киеве и воспринял убийства демонстрантов на Майдане как продолжение того, что происходило в сталинском СССР. Спецслужбы и сегодня готовы убивать точно так же, как в 30-е годы, достаточно лишь приказа.
Теперь у него возник новый план: подавать заявления о реабилитации не только чекистов, но и тех, кто с ними боролся. Так возникло описанное в МК дело Савелия Дмитриева, обстрелявшего машину Микояна.
Александр Бусаров выяснил, что до сих пор не реабилитирован капитан КГБ Виктор Орехов, помогавший советским диссидентам и арестованный в 1978 году. "Но, – говорит Александр, – чем ближе к сегодняшнему дню, тем сложнее добиваться справедливости". В реабилитации Орехова было отказано.
А вот другая операция удалась ему идеально, и Александр ею гордится. Он узнал, что Валерия Новодворская, осужденная по политическим делам в советское время, никогда не подавала на реабилитацию. Решил сделать это сам и неожиданно добился успеха. Папка с делом Новодворской занимает в его архиве почетное место.
Архив рос, дел становилось все больше, к 2018 году дошло до двухсот. Бусаров продолжал получать судебные решения с цитатами из материалов засекреченных уголовных дел с описанием пыток, расправ и других преступлений, в которых принимали участие чекисты.
Есть в его архиве и документы, в которых можно усмотреть и нечто комичное. Вот, например, отказ в реабилитации сотрудника НКВД Андреева, который, как выяснилось, "находясь в нетрезвом состоянии, сжег из хулиганских побуждений часовню".
Архив рос, но росла и опасность его потерять. Александр Бусаров читал новости об идущих в России обысках по политическим делам и не исключал, что спецслужбы, с которыми он затеял столь сложную игру, спохватятся и решат положить ей конец. Оставался единственный выход: уезжать за границу и вывозить архив. "Я просто завалил папки вещами и уехал на машине".
В чем ценность этих бумаг? Слово Александру Бусарову:
"По совокупности судебного материала можно утверждать, что это дело о преступной организации, точно такой же, как СС и гестапо, осужденные на Нюрнбергском процессе. Материалы касаются и центрального руководства, и руководителей периферийных органов, и рядовых сотрудников. Вся эта структура уличена в уничтожении заведомо невиновных людей. Такого суда, как Нюрнбергский процесс, в России не будет, но юридически можно уже говорить, что мы имеем дело с преступной организацией. Я для себя называю это "засекреченным Нюрнбергом". Поэтому этот архив очень серьёзен. Частные лица могут придти к подобным выводам, но никогда еще не было такого количества судебно-правового материала. Эти выводы сделаны высшей судебной инстанцией. Они не доведены до логического завершения, но юридическая база для такого процесса этим архивом создана. Поэтому хотелось бы, чтобы этот архив был интересен не только историкам, но и правоведам, которые могли бы сделать его судебное продолжение и признать НКВД преступной организацией".
Радио Свобода намерено публиковать материалы отдельных дел из этого архива. Александр Бусаров будет признателен историкам, которые помогут подготовить к печати и прокомментировать собранные им материалы.
Дмитрий Волчек
