Семен КИПЕРМАН, Хайфа
В Иерусалимской национальной библиотеке хранятся интереснейшие мемуары известного общественного деятеля дореволюционной России, первого в истории российской юстиции судьи-еврея Якова Тейтеля.
Эпиграфом к ним он поставил слова Генриха Гейне:
"Под могильной плитой каждого человека схоронена целая всемирная история".
Впервые о нем рассказал Эдуард Капитайкин, благословенна память его, в 1992 году в сборнике "Евреи в культуре русского зарубежья" (Составитель М.Пархомовский). На основе этих мемуаров, а также новых источников попытаюсь рассказать нашему читателю о жизни и деятельности этого замечательного человека.
* * *
Яков Львович Тейтель родился в январе 1851 года в местечке Черный Остров, Подольской губернии. В детстве получил традиционное еврейское образование. После чего был отдан в четырехклассное дворянское училище и в 1871 г. окончил гимназию в городе Мозырь. После гимназии Яков Тейтель поступил на юридический факультет Московского университета, который окончил в 1875 году в звании кандидата прав.
Уже тогда Тейтель выступил с призывом к еврейской общественности основать еврейскую газету на русском языке для борьбы с антисемитизмом.
Идея эта получила поддержку среди еврейской общественности, однако министерство внутренних дел не дало разрешение на издание газеты.
В 1877 году Тейтель поступил на государственную службу в Судебное ведомство и был назначен исполняющим обязанности (в 1880 году утвержден в должности) судебного следователя при Самарском Окружном суде, оказавшись чуть ли не единственным некрещенным евреем в царском судебном ведомстве. Следует отметить, что все представления о повышении по службе, которые посылал председатель суда в Самаре В.Анненков, отклонялись министерством юстиции, не считавшим возможным назначить в члены суда иудея.
Однажды министр юстиции Николай Манасеин направил запрос председателю самарского суда Анненкову, в котором поинтересовался, считает ли тот возможным настаивать на назначении Якова Тейтеля: в минюсте имеются сведения, что, благодаря его влиянию на администрацию, в Самаре проживает больше 300 еврейских семейств, не имеющих права жительства, и что в его доме происходят сборища неблагонадежных элементов…
Владимир Анненков направил министру юстиции достойный ответ.
Не являясь сторонником революционных реформ, Я.Тейтель, по собственному признанию, всю жизнь занимался оказанием посильной помощи нуждающимся. Он был ходатаем, который, пользуясь, особым положением, помогал неимущим. Будучи судьей, Тейтель брал на себя функции адвоката и для еврея, и для русского православного человека.
В одном из очерков писателя Николая Гарина-Михайловского описана история "дела Базыкина", богатого крестьянина, обвинявшегося в убийстве своего работника.
Тейтель сумел доказать его невиновность, за что благодарные жители деревни попросили местного священника отслужить молебен во здравие Якова Львовича. Но встретили отказ с ссылкой на то, что православным нельзя молиться за еврея. В очерке Яков Львович выведен под фамилией Абрамсон. Темой другого очерка, поданного Тейтелем Н.Гарину, в котором речь идет о черте оседлости, был старый еврей.
Трудно было понять, как этот человек сангвинического темперамента с седеющей шевелюрой и веселыми черными глазами, обремененный службой, разъездами по губернии, заботами о пропитании семьи, успевал всюду.
Одну из многих курьезных историй о Тейтеле привел Э.Капитайкин.
"Однажды весной, в распутицу, Тейтель выехал в дальнее село, чтобы расследовать дело о краже, в которой обвинялось несколько местных парней. Когда он вошел в избу, где находились подозреваемые, хозяин обратился к ним со словами: "И не стыдно вам беспокоить Якова Львовича в такую погоду? Да к тому же у них теперь самая Пасха. Не могли, что ли, отложить кражу на несколько дней?"
На этот раз подобная фраза — "у них" — звучала весьма уважительно и безобидно.
Единственный представитель еврейства в правительственных сферах Самарской губернии, Яков Львович Тейтель принимал самое активное участие во многих благотворительных учреждениях Самары. Многое было им сделано для еврейской молодежи, желающей учиться.
Благодаря самарскому юристу Я.Л.Тейтелю многие евреи в конце ХIХ века получили долгожданный вид на жительство в Самаре.
"Кто поможет им, бежавшим из Белоруссии, Украины от погромов? Именно я", — улыбаясь, говорил этот праведник. Почему? "Ничего не поделаешь, диктатура сердца".
"Первый еврей" — так называли в Самаре Я.Л.Тейтеля, прослужившего в губернии более 25 лет. Ему суждено было стать "еврейским покровителем" в этих местах. В те времена в Самаре вид на жительство евреи могли получить на основании привезенного с собой из-под Голутвина, Бельца, Умани свидетельства о владении ремеслом портного или лудильщика. Получив разрешение, люди могли заниматься в Самаре, чем хотели. К устроившимся в городе евреям приезжали из черты оседлости родственники и знакомые. Таким образом, сложилась довольно большая еврейская колония. Евреи оживили этот край.
Первый пивоваренный завод был построен евреями. Они же взяли на себя экспорт пшеницы из Самары за границу. Всем этим занимались мнимые ремесленники, на которых в благодарность за пользу, приносимую краю, часто составлялись протоколы о выселении, за неимением права на жительство, в связи с несоответствием занятий.
Тейтель умел уладить неурядицы и все спустить на тормозах. Он был первым из евреев Самары, кто делал многое " бе-итнадвут", то есть бескорыстно.
Судебный следователь Яков Львович отмечал, что мог принимать деятельное участие в оказании помощи евреям благодаря тому, что "у меня были хорошие отношения как с судом, так и с прокуратурой, в особенности с председателем суда Владимиром Ивановичем Анненковым, который при мне председательствовал 18 лет".
Тейтель писал:
"Чтобы пользоваться жалким правом дышать самарским воздухом, евреи прибегали к разным ухищрениям. Иногда привозили с собой курьезные ремесленные свидетельства. Как-то раз при мне в полицейское управление явилась еврейская семья, изможденный муж с женой и трое худосочных детей, и предъявили свои ремесленные свидетельства — оказалось, что ремесленный староста местечка Крынки, Гроднеской губернии, по ошибке выдал свидетельство на звание "белошвейка" мужу, а маленькой жене, находившейся в положении, на звание "кровельщика".
В то время полиция могла проверять евреев-ремесленников. Секретарь полиции, считавший себя очень остроумным, мог распорядиться поселить этого "кровельщика" на крышу соседнего дома — провести починку — с большим трудом мне удалось спасти эту семью от пытки".
(Я.Л.Тейтель. "Из моей жизни. За сорок лет". Берлин, 1925).
Помимо непосредственной работы в судебном ведомстве, Я.Л.Тейтель принимал активное участие в развивавшемся либерально-народническом движении, имевшем место в жизни провинциальных городов 90-х годов ХIХ в. Эта добрейшая душа, этот неисправимый утопист и человеколюбец как бы олицетворял собой до поры до времени потребность в обмене мнениями передовой разночинной интеллигенции тогдашней Самары.
Слава о Тейтеле распространилась далеко за пределы Приволжья. Одна из популярных на Волге газет писала:
"…Жить в Самаре и не знать Я.Л.Тейтеля — все равно, что жить в Риме и не видеть папы". (Цит.: Ю.Оклянский. "Шумное захолустье", 1968, стр. 148).
Я.Л.Тейтель был "бельмом на глазу" у местного и петербургского начальства. Несколько десятилетий, по выражению М.Горького, это "пятно, затемняющее чистейший блеск судебного ведомства" доставляло искренние страдания сменяющимся поколениям сановников в петербургском министерстве юстиции. Но ничего они не могли поделать. Попавший в список назначений, который был утвержден еще Александром II — "Освободителем", Тейтель теперь до конца дней считался "несменяемым" и "высочайше утвержденным" следователем.
* * *
Необычную картину представлял собой дом Тейтеля, в который люди всегда наведывались без приглашения и в любое время.
Здесь бывали студенты, военные, актеры, врачи, ссыльные, литераторы, городские и земские деятели, профессора, либералы, народники, марксисты… Днем в его квартире постоянно собирались безработные, крестьяне и мастеровые, искавшие защиты от административных притеснений, беспаспортные, кому надо было выхлопотать вид на жительство.
"У меня самого ничего нет: есть друзья", — говорил Тейтель, готовый все отдать первому встречному. Таким он показан в ряде очерков Гарина-Михайловского, который постоянно "в сутолоке провинциальных жизни" устраивал в свою железнодорожную контору многочисленную "клиентуру" Тейтеля.
Н.Г.Гарин-Михайловский любил Тейтеля. Его рассказы о происходящем служили реальной первоосновой ряда очерков и пьес писателя. В речи, произнесенной по случаю 25-летия общественной деятельности Тейтеля, писатель сказал:
"…Отказавшись добровольно и от благ карьеры, и от материальных благ, Вы, Яков Львович, всей своей двадцатипятилетней деятельностью доказали ярко, наглядно, что этого и не жаль для того, чтобы быть… центром света и тепла. Вы сильны собой, своей любовью к людям, своей твердой верой, что добро свойственно людям. Вы искатель этого добра, умели находить его, унося его в ту область горя и страданий, где Вы сами уже двадцать пять лет неустанно бродите.
Приветствуем Вас, талантливого, доброго, чуткого! Вас, доктора Гааза наших мест".
(Гааз Федор Петрович, обрусевший немец, врач московских тюрем в царствование Николая I, подвижнически посвятил себя облегчению участи арестантов. Постоянно хлопотал по чужим делам).
В связи в этой датой газета "Восход" (15 ноября 1901 г.) под рубрикой "Петербургская летопись" поместила заметку, в которой говорилось о 25-летии общественной деятельности одного из симпатичнейших представителей еврейской интеллигенции внутренней России — Якова Львовича Тейтеля.
Состоя уже в течение многих лет судебным следователем в Самаре, он отдавал свой досуг местной благотворительности и общественным еврейским интересам. Во время своих приездов в столицу он принимал живое участие в делах общества распространения просвещения между евреями и Временного комитета ремесел и земледельческого труда. Для южного Поволжья он являлся и местным корреспондентом названных учреждений. К нему обращались все нуждавшиеся в помощи учащиеся, не устроившиеся нигде ремесленники, все рвавшиеся из душной черты оседлости — и всегда в трудный час находили у Якова Львовича горячий отклик, доброе слово и полезный совет. Благодаря его хлопотам была отведена для отставных солдат-евреев земля в разных пунктах Приуралья. А поскольку для еврейских деятелей и после четверти века работы не было в том мире наград и признания, для самарского юбиляра некоторым нравственным удовлетворением служила глубокая симпатия людей, которую испытывали к нему все, кто когда-либо общался с Яковом Тейтлем.
* * *
В начале 90-х годов в Самару приехал М.Горький и стал сотрудничать с местной "Самарской газетой", в которой публиковались видные авторы тех лет, такие как Короленко, Гарин-Михайловский, Мамин-Сибиряк.
Сблизился Горький со многими неблагонадежными людьми города и был постоянным участником "ассамблей" в доме одного из самых популярных в то время в Самаре людей — Я.Л.Тейтеля. Его дом был превращен в самарский "дискуссионый клуб", где царила свобода слова.
Позже он напишет:
"Мне посчастливилось встретить человек шесть веселых праведников: наиболее яркий из них — Яков Львович Тейтель, бывший судебный следователь в Самаре, некрещенный еврей".
На вечерах у Тейтелей Горький познакомился с корректором "Самарской Газеты" Катей Волжиной и они поженились. С Екатериной Павловной Пешковой Тейтели встречались позже в Париже и Москве. Многие годы Горький посылал Тейтелю свои сочинения с дарственными надписями. Вот одна из них:
"Старым друзьям в благодарность за хорошие дни, проведенные в Самаре".
Больной А.П.Чехов в октябре 1903 года приглашал его для знакомства на ялтинскую дачу.
Из многих посещавших самарский "клуб" Тейтеля, сам хозяин привечал некоторых будущих народных комиссаров первого советского правительства М.Т.Елизарова, А.Г.Шлихтера и молодого Ленина в период его пребывания в Самаре (1889-1893), "любившего прислушиваться к спорам".
С Яковом Львовичем были дружны Г.Успенский, знали его лидер народников Михайловский, писатели Златоградский, Чириков, Кони, путешественник Потанин, поэт Скиталец и другие. Скитальца он еще крестьянским мальчиком, писавшим стихи, вывез из деревни и устроил писцом, а затем ввел в редакцию "Самарской Газеты", познакомил с Горьким, оказавшим на него большое влияние.
В своих мемуарах ("Из моей жизни. За сорок лет") Тейтель рассказывает, что был знаком с Шолом-Алейхемом, поэтом Хаимом Бяликом, историком С.Дубновым.
Дом веселого праведника стал для многих своеобразным узловым перекрестком жизненных и литературных дорог. Здесь произносили речи народники, марксисты, либералы, спорили о политике и искусстве, рождались темы различных статей, пьес и рассказов, не раз затевались смелые предприятия, многим из которых не суждено было осуществиться…
* * *
Я.Л.Тейтель был человеком будущего. Но окружающая его жизнь находилась в страшном противоречии с избранными им средствами ее преобразования.
С 1904 года Я.Л.Тейтель — член уголовного отделения Саратовского суда. Здесь он также возглавлял многие благотворительные и культурные учреждения. Был попечителем фельдшерской школы и преподавал там один семестр латинский язык. В Саратовском облархиве хранится дело о имевшем место 19-20 октября 1905 года еврейском погроме. Слушание дела происходило в 1910 году.
Тейтель лично способствовал возбуждению уголовных дел по факту еврейских погромов. Приехав в Саратов, Тейтель счел нужным установить контакт со Столыпиным и добился определенного сотрудничества с ним по еврейскому вопросу.
В феврале 1910 года в Саратове торжественно отмечалось 35-летие общественной деятельности Якова Львовича Тейтеля.
Министр юстиции, получив подробный доклад о доме Тейтеля, пригласил его якобы для беседы, чтобы понять природу его гостеприимства, и предложил ему повышение по службе при условии крещения. Казалось бы, путь наверх был обеспечен. Но Тейтель резко ответил министру:
"У человека должно быть что-нибудь непродажное. Я не торгую своим Богом…"
Для Тейтеля Всевышний был святыней, объединяющей евреев, разбросанных по разным странам, в единое целое, в единый народ, хотя и лишенный своей земли. Твердая позиция Тейтеля привела к тому, что в начале 1912 года он был произведен в действительные советники за отличие по службе, но вынужден был уйти в отставку.
После 1912 года Я.Л.Тейтель проживал в Москве, где вместе с М.Винавером, Г.Слиозбергом, И.Каннергисером уделял много времени деятельности ОРТа — Общества поощрения ремесленного и земледельческого труда среди евреев России. Участвовал в работе Общества пособия студентам, которые из-за процентной нормы вынуждены были поступать в заграничные университеты.
* * *
В 1912 году Тейтель по поручению еврейских организаций отправился в Португалию для переговоров о возможности создания в Анголе национального очага для евреев России. Миссию постигла неудача. Вместе с В.Жаботинским, Е.Членовым, Н.Соколовым Тейтель много работал в поисках вариантов создания еврейского государства.
В Петербурге Тейтель оказывал большую поддержку просветительному фонду, созданному под руководством М.Винавера и Г.Слиозберга, целью которого было основание Еврейского Университета в России.
Начало Первой мировой войны застало Тейтеля в Париже, куда он прибыл по делам общества. Затем Тейтель перебрался в Лондон, где создал отделение Еврейского комитета помощи жертвам войны (ЕКОПО). Эта работа сблизила Тейтеля с Х.Вейцманом, И.Членовым, Н.Соколовым, В.Жаботинским и другими сионистскими деятелями.
В сентябре 1915 г. Тейтель вернулся в Россию и активно включился в работу по оказанию помощи жертвам войны.
* * *
Годы революции и Гражданской войны Тейтель вместе с женой провел в Киеве, где руководил юридическим отделом Комиссии по изучению еврейских погромов.
Поняв, что от советской власти еврейскому народу ничего хорошего ждать не приходится, Тейтель в 1921 году с трудом эмигрировал в Германию. В Берлине он вошел в состав комиссии по оказанию помощи русско-еврейским беженцам, в которой работал и Альберт Эйнштейн.
В изданной в 2013 году О.Будницким и А.Поляном книге "Русско-еврейский Берлин 1920-1941″, одна из глав подробно освещает деятельность Тейтеля в годы эмиграции. В ней использованы архивные документы России, Германии и США, что позволяет дополнить публикацию Э.Капитайкина.
В Берлине в 1920 году был создан Союз русских евреев. Первым председателем был И.С.Соловейчик. Однако его правление продолжалось недолго. В начале августа 1921 года он умер. Тогда на пост председателя был приглашен эмигрировавший весной 1921 г. из Советской России Я.Л.Тейтель. Это было исключительной удачей для молодой организации.
Хотя ему уже был 71 год, и его постигла личная трагедия — 29 ноября 1921 года скончалась жена Екатерина Владимировна, светлой памяти которой была посвящена книга воспоминаний, Тейтель развил кипучую энергию и стал настоящим "мотором" новорожденной организации.
Деятельность Союза осуществлялась в разных направлениях — медицинском, юридическом, культурно-просветительном. Эмигрантам оказывалась помощь в овладении иностранным языкам, обучении труду.
По инициативе Тейтеля в Берлине были созданы детские организации. В 1923 году в бедном районе Берлина был основан клуб "Дети-друзья", в котором применялись передовые педагогические методы, осуществлялось детское самоуправление. В ноябре 1928 года был основан Детский дом имени Я.Л.Тейтеля. Основное детище Тейтеля — Союз русских евреев — было сравнительно крупной по эмигрантским масштабам организацией, членами которой в разные годы являлись несколько сот человек. В 1927 году Союз стал членом Совещательного комитета по делам беженцев при Лиге Наций. Во многом подобным влиянием Союз обязан был авторитету своего руководителя и его связям в мире еврейских общественных организаций.
* * *
В середине 20-х годов, когда личные капиталы русских евреев, вывезенные ими из России, стали истощаться, для продолжения благотворительной деятельности лидерам Союза пришлось обратиться за помощью к крупным международным и германским еврейским организациям. Для этих целей Я.Л.Тейтель вел переговоры с общинами ряда немецких городов. В дальнейшем Тейтель регулярно совершал поездки по еврейским общинам Европы вплоть до закрытия Союза. Неизменный его помощник А.А.Гольденвейзер вспоминал:
"В этой области он творил чудеса. В ноябре 1925 года было торжественно отпраздновано 75-летие Тейтеля, а незадолго перед тем он издал свои мемуары под названием "Из моей жизни. За сорок лет". И свой юбилейный банкет, и томик мемуаров Тейтель всемерно использовался для пропаганды возглавляемой им организации". Приводится список городов и стран, куда ездил Тейтель для сбора средств в пользу Союза русских евреев в течение десятилетия с 1925 по 1935 год, т.е. в возрасте от 75 до 80 лет.
Нередко члены Союза отмечали, что Тейтель в нарушение устава и установленных комитетом планов помощи оказывал её там, где в ней надо было отказать. Яков Тейтель любил творить добро, и не умел и не хотел отказывать. Это было очень "по-тейтелевски".
В начале 1931 года русско-еврейские общины Берлина и Парижа широко отметили 80-летие Я.Л.Тейтеля. Выступивший П.Н.Милюков назвал его представителем "Ордена русской интеллигенции" той поры, когда не спрашивали, кто иудей и кто эллин, а были связаны общим служением идеалу добра и правды. (Я.Тейтель. "Юбилейный сборник". Париж-Берлин, 1931).
События 1 апреля 1933 года, связанные с объявлением нацистами общенационального бойкота еврейских магазинов, фирм, требованием изгнания еврейских учеников и студентов из университетов, послужившие началом систематических преследований евреев, побудили председателя Союза русских евреев в Германии Тейтеля уехать из страны. Он отправился в Ниццу.
Но его переезд во Францию был обусловлен не только тем, чтобы обезопасить себя от преследования нацистов. Он продолжал проводить работу по оказанию помощи оставшимся в Берлине русским евреям из-за границы. Тейтель еще дважды приезжал в Берлин в 1934-1935 г.г., чтобы проинспектировать деятельность Союза русских евреев и, конечно, проведать друзей и сотрудников, еще оставшихся в Германии. Главной движущей силой продолжал оставаться Тейтель. После закрытия Союза в Германии осенью 1935 года он основал в Париже Комитет помощи русским евреям в Германии, который затем был переименован в Комитет имени Я.Л.Тейтеля, или, как его многие называли, Тейтелевский фонд.
"Главным, почти единственным сборщиком средств для этого комитета был 85-летний Тейтель, — отмечал Гольденвейзер. — В течение шести лет, со дня своего выезда из Германии и до дня своей смерти, Яков Львович посвящал всю свою неослабевающую энергию сборам средств на помощь и на эвакуацию русско-еврейских евреев из Германии…" (см.: А.Гольденвейзер. "Я.Л.Тейтель (1850-1939)". "Еврейский мир". Сб. 1944, Иерусалим).
* * *
Разочарование Тейтеля вызвали итоги Эвианской конференции 1938 г., которая должна была обсудить вопросы о предоставлении убежища политическим беженцам, но, по сути, не приняла положительного решения. В конференции приняли участие представители 32 стран. Узнав о предстоящей конференции, Тейтель, несмотря на преклонный возраст и большую занятость, поехал туда. Но представители международных организаций по делам беженцев не принимали участия в работе Эвианской конференции.
"Впечатление от конференции у меня тяжелое, — писал Я.Л.Тейтель 24 июля 1938 г. — Все мы ожидали, что положение еврейства будет изображено в надлежащем виде, что голос измученного униженного народа будет услышан. По моему мнению, этого не было. Представители всех держав открещивались от евреев — не желательны они никому".
А в начале 1939 года в письме к А.А.Гольденвейзеру Тейтель сетовал:
"Ожидать много хорошего от Нового года не приходится — особенно нам, евреям. Гитлеровский яд отравляет все человечество. Если бы Вы слышали от содержавшихся в концентрационных лагерях в Германии, Вы бы пришли в ужас от той жестокости, от того садизма, который там практикуется… Я видел этих страдальцев, беседовал с ними, и Вы можете представить мое настроение".
Не желая заканчивать свое послание на такой минорной ноте, Тейтель — этот "неунывающий патриарх", заключил его словами:
"Однако не будем отчаиваться, и падать духом. Все преобразуется".
К сожалению, это письмо оказалось последним. Яков Львович Тейтель скончался 19 марта в Ницце, в доме сына Александра, у которого он жил последние годы. Из жизни ушел человек, говоря словами Горького, неутомимо любивший людей и так же усердно помогавший им жить независимо от их национальности и вероисповедания.
