Соломон Перель испытал все трудности переходного возраста и даже больше. Ведь, будучи чистокровным евреем, он должен был выживать бок о бок с породистыми арийцами.
В маленькой белорусской деревушке немцы материализовались днем 22 июня 1941 года. Их появление было до такой степени неожиданным, что несколько десятков советских солдат, расквартированных в деревне, в суматохе не сумели оказать сопротивления и в считанные минуты были взяты в плен. Мирные жители вели себя по-разному: кто-то бежал в близлежащий лесок в тщетной надежде спрятаться, кто-то обреченно рассматривал блестящие шлемы и черные высокие ботинки немцев. Уже через час все находившиеся в деревне были построены в очередь. Началась муторная многочасовая процедура селекции. Из начала очереди каждые две минуты раздавался рык немца: «Papiere!» После проверки документов несчастного отпихивали к одной из двух групп, означавших либо немедленный расстрел, либо пугающую неизвестность. Один пожилой еврей попытался притвориться литовцем. Немцы тут же сдернули с него штаны и еще пару минут потешались над его «литовским обрезанием». Молившего о пощаде мужчину отпихнули к группе смертников.
Июньское солнце уже успело высоко подняться, и его лучи обжигали непокрытые головы ждавших своей участи людей. Впрочем, немцам тоже приходилось несладко: согласно уставу их эффектная форма была застегнута до самой последней пуговицы и с каждого немца пот лился градом.
— Руки вверху! — раздраженно крикнул потный офицер вермахта невысокому пареньку в пионерской форме, чья очередь как раз подошла. После того как пионер положил руки за голову, немец принялся привычными движениями проводить обыск.
— Ich habe keine Waffen. (У меня нет оружия.)
Солли с сестрой
Немец зыркнул на пионера, но обыск не прервал.
— Sie sprechen perfekt Deutsch. Du bist ein Jude? (Ты отлично говоришь по-немецки. Ты еврей?)
— Ich bin kein Jude. Ich bin ein Volksdeutscher. (Я не еврей. Я этнический немец.)
Офицер замер и озадаченно оглядел пионера с ног до головы. Невысокий, темноволосый, с вытянутым лицом и карими глазами пионер по-прежнему дружелюбно смотрел на немца, на лице его было самое невинное выражение. Вдруг стоявший сзади в очереди молодой поляк, слышавший весь диалог, ткнул пионеру в спину пальцем и крикнул по-польски:
— Он еврей!
И тут же пошатнулся от меткой пощечины немца. К удивлению очереди, офицер вермахта схватил пионера за плечо и не подтолкнул его ни к первой, ни ко второй очереди, а поставил посередине. Процесс селекции продолжался еще около часа. Наиболее многочисленную группу людей по десять человек сажали в грузовик и отвозили в лес, откуда раздавались автоматные очереди. Другая группа ждала решения своей судьбы под охраной нескольких немцев.
Тем временем пионера посадили с солдатами вермахта на бронемашину и доставили в ближайшее расположение немецких войск. Там пионер рассказал секретарю, что он немец, сирота, его документы остались в разрушенном детдоме в Гродно и что зовут его Йозеф Перьелл. Ничто из этого не было правдой.
Еврейский период
С еврейскими детьми (Соломон в центре)
Еврей Соломон Перель родился в 1925 году в немецком городе Пайне в семье владельца небольшой обувной лавки на Брайтештрассе. Спустя несколько десятилетий Перель в своей автобиографии «Соломон из гитлерюгенда», которую мы планируем неутомимо цитировать, напишет, что его детство «не омрачало ни облачко».
30 января 1933 года Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии. Как это часто бывает, никто не предполагал, к каким последствиям приведет назначение. Особенно те, кому следовало бояться больше остальных. «Мой отец был уверен, что «сумасшедший» долго у власти не продержится», — вспоминал Соломон. Вскоре семье Перель пришлось поменять свое мнение — после того как витрину их магазина разбили молодые арийские активисты. Когда отец Солли — так мальчика звали родные — установил новое стекло, на нем появилась черная надпись: «Не покупайте у евреев». Еще через месяц Соломона, согласно Нюрнбергским расовым законам об охране германской крови и чести, исключили из школы. Несколько раз отца Солли на улице отлавливали коричневорубашечники и заставляли либо выкидывать мусор, либо отмывать асфальт с мылом.
Выносить унижения и опасности режима больше не представлялось возможным, необходимо было покинуть Германию, уехать куда угодно. Да хотя бы в польский город Лодзь, где у матери Солли были родственники. Спешно продав бизнес за сущие рейхспфенниги, семья пересекла польскую границу. Казалось, национал-социалистическая опасность миновала.
Старая ратуша в Пайне
А 1 сентября 1939 года миллионы людей во всем мире крутили регулятор громкости на своих радиоприемниках, чтобы услышать очередную истеричную речь Гитлера, ознаменовавшую начало Второй мировой войны. И вот уже первые отряды вермахта маршировали по улицам Лодзи. Местные немцы бросали к ногам солдат цветы и кричали: «Heil Hitler!»
Семья Перель вновь села за круглый стол в тусклом свете матерчатого абажура. Решено было, что 14-летний Соломон и его старший брат, 29-летний Исаак, предпримут попытку перейти польско-советскую границу, проходившую по реке Буг. Мама Перель напекла сыновьям в дорогу долго не черствеющего хлеба из муки с корицей. Крепко обняв обоих, она взяла Соломона за плечи, посмотрела ему в глаза и твердо сказала: «Ты должен жить!»
Уже сворачивая с пустынной предрассветной улицы, Исаак и Солли обернулись, чтобы помахать пожилым родителям, стоявшим у окна. Больше Соломон их не увидит.
Такие разные арийцы
(по классификации Г. Гюнтера)
Нордический тип. Светло-русые волосы, серые глаза, узкий нос.
Фальский тип. Рыжие волосы, зеленые глаза, длинный нос.
Динарский тип. Русые волосы, темные глаза, широкий нос.
Восточно-балтийский тип. Темно-русые волосы, голубые глаза, короткий нос.
Альпийский тип. Каштановые волосы, карие глаза, небольшой нос.
Средиземноморский тип. Темно-каштановые волосы, карие глаза, длинный нос.
Пионерский этап
После изматывающего многодневного путешествия к реке Буг и успешной переправы на советскую территорию Солли был определен в детский дом № 1 в городе Гродно. Начались пионерские будни.
Русский давался Солли на удивление легко — возможно, потому, что симпатии учителей были на стороне этого вежливого, умного, чистенького мальчика. Даже когда Перель сообщил, что его отец «предприниматель», то есть грязный буржуй, его простили. Одно не давало покоя подростку: «Я был в безопасности, ел горячую овсяную кашу и читал Краткий курс истории ВКПБ, но я понятия не имел, что с моими родными». Редкие открытки из дома успокаивали, но ненадолго. Невроз проявился в том, что Солли стал писаться в кровати. По утрам под смех других пионеров он развешивал простыни на веревке перед особняком польского аристократа, отданного под детский дом. В остальном же приют стал для Соломона вторым домом. Он быстро акклиматизировался в новой идеологической обстановке и выразительно распевал «Калинку» и модную «Катюшу». Так прошли два года.
21 июня 1941 года в детдоме царила приятная суета, связанная с последними приготовлениями к отъезду в летний лагерь. Солли и его товарищи легли спать позже обычного и быстро забылись крепким сном. «Грохот первых сброшенных немцами бомб выгнал нас из постелей около пяти утра. Один из учителей велел всем одеваться и собираться.
И вновь Солли оказался на дороге — сначала в компании других сирот, потом один, когда после очередной атаки немцев и последовавшей паники дети разбежались в разные стороны. Соломон брел по дороге, глотая пыль и текшие по щекам слезы. Ему вновь было некуда идти, и он смиренно шел в никуда, а вокруг «лежали убитые и раненые, воздух пропитался дымом, над головами непрерывно гудели нацистские самолеты».
Эпизод с вермахтом
Сразу после рокового вранья (сидит справа)
Со мной произошло нечто фантастическое: будто за мной наблюдал ангел свободы. Парализующий страх исчез. Совершенно обыденно я сказал обыскивавшему меня немцу «У меня нет оружия» и широко улыбнулся» — так описал свое магическое спасение в белорусской деревушке Соломон. Тому поразительному факту, что слова подростка о германском происхождении были сразу приняты нацистами на веру, может быть логическое объяснение.
Дело в том, что в обязанности вермахта помимо захвата вражеских территорий входил поиск этнических немцев с целью пересылки их в Германию. И добродушный мальчик в пионерской форме, заявивший на чистом немецком, что он сирота, идеально вписывался в исторический контекст оторванных от родины немцев. Этакий говорящий трофей.
Солли доставили в расположение 12-й бронетанковой дивизии. Сержант, «отобравший» Переля, подвел его к секретарю, сидевшему в голубом «фольксвагене» за пишущей машинкой (подобие передвижного офиса), и сказал: «Смотри, какое сокровище я нашел в этой помойке». Секретарь ободряюще улыбнулся Соломону и попросил назвать имя и фамилию. Ошалевший от происходящего Соломон автоматически сказал «Перель». К счастью, то, что он произнес еврейскую фамилию, заглушил грохот взорвавшейся неподалеку бомбы. Секретарь недоуменно смотрел на Соломона. Опомнившись, тот назвал немецкий вариант — «Перьелл». Стоявший рядом офицер со знанием дела подтвердил, что это распространенная фамилия среди этнических немцев в Литве. Имя Йозеф было первым пришедшим Соломону в голову. Ему выдали форму вермахта и накормили бутербродами. Так началось служение еврейского подростка рейху.
Любое неосторожное слово могло выдать тайну Соломона. «Невероятно тяжело было улыбаться и делать вид, что ты счастлив, когда тебя на части разрывали ужас и тоска, — вспоминает Соломон. — Мне приходилось упорядочивать мысли и эмоции, сохранять хладнокровие и осваиваться в игре, правил которой я не знал». Опасность быть раскрытым подстерегала Солли и в бытовых вопросах: например, из-за обрезания он не мог ходить в туалет или мыться со всеми. Приходилось забегать в кухню, где грели воду, последним и с олимпийской скоростью намыливаться. Но все это время Соломон помнил последнее наставление матери: «Ты должен жить!» И он жил.
Согласно автобиографии Переля, он никогда не держал в руках оружия и не убивал. Ему сразу же нашли более гуманную работу переводчика. Юпп (обычное сокращение имени Йозеф) хорошо знал русский и без труда переводил сообщения для пленных. «Поскольку мои симпатии были целиком с пленными, иногда мне удавалось тайно передать им немного еды».
Во время нахождения дивизии под Смоленском Юпп был вызван в центральный лагерь командования для участия в допросе только что плененного офицера высшего ранга.
Едва переступив порог комнаты, где уже были несколько немецких офицеров и пленные красноармейцы, Соломон почувствовал, что присутствует при значимом событии. Обычно высокомерные и жестокие с русскими немцы на этот раз были взволнованны и вели себя подчеркнуто уважительно. Лишь когда допрос начался, Солли понял, что перед ним сын Сталина. Офицер артиллерии Яков Джугашвили отказался отвечать на все вопросы о расположении своего соединения, и вскоре его увели. Соломон успел улыбнуться ему на прощание и пожелать «доброго пути».
Вермахтская идиллия чуть не оборвалась в один миг, когда полковой доктор Хайнс Кляйзенберг пробрался на кухню, где мылся Солли, и пытался склонить его к, так сказать, тесным отношениям. Увидев обрезание Солли, доктор живописно застыл с раскрытым ртом посреди кухни, а Перель понял, что настали его последние минуты. К голове прилила кровь, мозг тщетно искал выход из ситуации. Перель понимал, что если тайна откроется, то немцы разорвут его на части, ни о каком щадящем расстреле речи не будет. Неожиданно доктор покачал головой: «Бедный мальчик…» — и пообещал не выдавать тайну Солли. Спустя несколько недель доктора Кляйзенберга убили в бою.
Эпопея с гитлерюгендом
С друзьями по гитлерюгенду (в центре)
Военная карьера Юппа прервалась весной 1942 года, когда пришло сообщение о том, что Перьелла ждут в образцовой школе гитлерюгенда в Брауншвейге, в самом центре нацистской Германии.
Библиотека, спортивные залы, олимпийский бассейн, помпезное главное здание в новом германском стиле, одобренное самим фюрером, — эта школа гитлерюгенда была мечтой любого Фрица. А реальностью стала для Соломона. Естественно, больше всего Солли обрадовала не внушительная архитектура и современные тренажеры, а то, что душевые кабины закрывались дверью из матового стекла и позволяли ему скрывать нехарактерный для юного гитлеровца изъян. Кроме того, у Соломона было припасено бельгийское мыло, которое давало отличную пену, способную прикрыть что угодно. Правда, оно довольно быстро кончилось, и пришлось довольствоваться жестким куском мыла с отвратительным запахом — RIF*.
То самое мыло, производившееся из человеческого жира. Некоторые умудрялись расшифровать скучную аббревиатуру RJF (Госуправление по снабжению промышленным мылом) как Reines Judisches Fett, то есть «чистый еврейский жир
К этому моменту Перель, по собственному признанию, уже приобрел симптомы раздвоения личности: «Моя жизнь стала часами с маятником, который качался в две противоположные стороны. На одной стороне была моя временная, фальшивая жизнь, к которой меня вынудили обстоятельства. На другой стороне — моя подлинная жизнь, глубоко спрятанная от окружающих. Должен признаться, подавляющую часть времени маятник находился на стороне Юппа. Порой мне нужно было сосредоточиться, чтобы понять, кто я сейчас».
Самыми сложными для Солли были уроки по расовой чистоте. На каждом занятии ему казалось, что он на волосок от того, чтобы быть раскрытым. Поэтому, когда профессор внезапно попросил Перьелла подойти, юноша почувствовал, как его лоб покрылся испариной. На деревянных ногах он вышел к доске. Без лишних слов профессор взял краниометр и стал проводить замеры черепа юноши. Едва дыша, Солли стоял перед своими арийскими товарищами в ожидании приговора. И вдруг будто издалека услышал голос профессора: «Итак, ребята, перед вами типичный пример восточно-балтийского типа европеоидной расы, имеющего полное право называть себя арийским». Как в тумане Солли прошел к своему месту и дослушал урок до конца. Собственное везение казалось ему нереальным.
Школа гитлерюгенда в Брауншвейге
Несмотря на признание специалиста по расовой чистоте, Солли помнил, кто он на самом деле. На рождественские каникулы 1944 года Соломон поехал в Лодзь.
Перель надеялся добыть хоть какую-то информацию о родителях, но увидел лишь разрушенные дома гетто за наспех сколоченным забором с надписью: «Евреи. Вход запрещен». Узнав, что через гетто на другую сторону города ходит трамвай, Соломон сел в него. Сквозь стекла, запотевшие от горячего дыхания сытых немецких пассажиров, мирно читавших газеты, Солли видел редкие сгорбленные фигуры евреев и замерзшие тела, сваленные в кузов грузовика. Все десять дней каникул Солли ездил на трамвае через гетто в надежде увидеть родных. Тщетно. Он снова вернулся в гитлерюгенд, к «нормальной» жизни.
В этот же период Юпп сблизился с веселой блондинкой Лени Лётч из Союза немецких девушек. Роман молодых людей по естественным причинам не мог продвинуться далеко. Пока счастливые товарищи Юппа подхватывали от своих подруг венерические заболевания, Соломон искал способ избавиться от обрезания. Наконец он решился на «операцию».
Лени Лётч, девушка Солли
В компании толстой шерстяной нитки Соломон заперся в туалете. Натянув крайнюю плоть до максимума и закрепив ее шерстяной ниткой, Перель принялся ждать, когда она растянется. Уже через несколько дней началось сильнейшее воспаление, едва позволявшее ходить. Обратиться в медицинский кабинет было невозможно, оставалось лишь надеяться на слышанные в вермахте рассказы солдат о магических самовосстанавливающихся свойствах гениталий. И действительно, медленно, но верно воспаление проходило.
Одним погожим весенним днем Перьела вызвали в администрацию Брауншвейга. Отпросившись с уроков, он отправился по указанному адресу. Неприятное предчувствие вновь охватило Солли. Подходя к чопорному зданию администрации, он лихорадочно выдумывал возможные вопросы чиновников и свои ответы. Реальность оказалось следующей: «Где ваш документ о расовой чистоте?» — сурово спросил сидевший за столом усатый чиновник. «В детдоме в Гродно», — без запинки ответил Перьел. «Так напишите, чтобы прислали сюда. Вы же не думаете, что вы особенный!» Чиновник криво усмехнулся в ус и вернулся к своим документам. Солли привычно выкинул вперед правую руку с криком «Heil Hitler!» и вышел из кабинета. Конечно, он знал, что никогда не добудет документ о расовой чистоте, но хотя бы у него есть время, чтобы что-то придумать.
Через несколько дней в небе появились самолеты союзников — маятник вновь качнулся в сторону Соломона.
Послесловие
С советскими офицерами
Следующие после победы месяцы Перель скитался по концлагерям, пытаясь найти родственников и знакомых. Оказалось, что отец Соломона умер в гетто от истощения, мать пала жертвой ядовитого чрева газвагена, сестру Берту застрелил лагерный надзиратель. А вот братья Соломона — Исаак и Давид — выжили.
В 1948 году Соломон Перель был в числе первых евреев, ступивших на землю обетованную. В 1988-м он записал свою историю, а в 1990-м вышел снятый по его книге фильм «Европа, Европа», который получил «Оскара» за лучший сценарий.
Многие осуждают способ выживания, выбранный Соломоном. А вот нас греет мысль, что одному догадливому подростку удалось обвести вокруг пальца целую систему по уничтожению ему подобных.
Интервью с героем
Изменилось ли ваше отношение к обрезанию?
Признаю, под влиянием идей национал-социализма я возненавидел тот факт, что я был рожден евреем и обрезан. Но после того, как кошмар закончился, я понял, что обрезание — неотъемлемая часть моей индивидуальности.
Женщины какого типа вам нравятся больше: арийского или иного?
Сейчас я уже не очень разборчив, но Юпп, который до сих пор жив во мне, предпочитает стройных голубоглазых блондинок.
Как убедительнее врать?
Смотреть в глаза прямо и даже дерзко.
Думали вернуться в Германию на ПМЖ?
Нет. Не хочу жить ни в одной стране, в которой являюсь национальным меньшинством.
Вы поддерживаете связь с друзьями из гитлерюгенда?
Да, общаюсь со многими. Они были порядком шокированы, узнав, что в систему, охранявшуюся СС, СА, гестапо и прочими, пролез маленький еврей, сын Моисея.
Что вы отвечаете людям, обвиняющим вас в предательстве?
Отвечаю так: сегодня вы все герои, но, окажись в моей ситуации, перед лицом смерти, счастливы были бы выкрутиться так же.
Вы использовали свою историю для соблазнения женщин?
Я опубликовал книгу в 60 лет, будучи давно женатым. Так что нет.
Где лучше кормили — в детдоме в Гродно или в столовой гитлерюгенда?
Скромная еда приюта была не менее вкусной, чем шикарные блюда на тарелках, украшенных свастикой.
Текст: Мария Микулина
Фото: United States Holocaust Memorial Museum
