Три-четыре раза в месяц. С такой частотой, по даннымминистерства обороны Норвегии, в ее порты на севере страны заходят подлодки союзников по НАТО, в первую очередь США и Великобритании. В северной части страны таких заходов в последние два года стало в три с лишним раза больше, чем 10 лет назад.
С недавних пор для этих целей стал использоваться порт Гротсунд недалеко от города Тромсё. Москве это очень не нравится. Напряженность в отношениях России с ее самым северным соседом непрерывно растет.
Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова во время очередного еженедельного брифинга отругала Норвегию: "Обратили внимание на публикации в норвежских СМИ сообщений об увеличении втрое за последние десять лет заходов атомных подводных лодок стран НАТО в норвежские воды. Только в 2018 г. зафиксировано 27 заходов. Для обоснования таких действий продолжаются вбросы о мнимой российской угрозе. При этом примеров деятельного участия самой Норвегии в реализации планов НАТО по наращиванию присутствия Альянса в арктическом регионе становится все больше. В 2019 г. этот перечень пополнится вкладом в создание инфраструктуры для обслуживания подводных лодок в Северной Атлантике".
Командующий российским Северным флотом адмирал Николай Евменов в декабрьском интервью РИА Новости нарисовал такую картину: "В этом году впервые к ведению разведки в Баренцевом море дважды привлекались стратегические разведывательные беспилотные летательные аппараты Global Hawk ВВС США и самолеты стратегической разведывательной авиации Sentinel ВВС Великобритании. Крупнейшие в этом году учения НАТО Trident Juncture-2018 прошли именно в Арктике – на территории Норвегии. Растет боевой потенциал норвежских войск. Норвегия и США договорились продлить дислокацию в Норвегии морской пехоты США, увеличив ее численность вдвое – с 350 до 700 человек. На норвежской военной авиабазе Аннейя решено разместить американские самолеты Poseidon".
А вот аргументы другой стороны. Вице-адмирал Клайв Джонстон, командующий ВМС НАТО, еще в 2016 году заявлял, что Североатлантический союз "видит на Севере больше активности со стороны российских подводных лодок, чем когда-либо со времен Холодной войны". Американский адмирал Эндрю Леннон в конце 2017 года сообщил газете Washington Post, что российские подлодки, в том числе принадлежащие Северному флоту, проявляют "активность в непосредственной близости от подводных кабелей, какую мы едва ли когда-то наблюдали". Адмирал имел в виду трансатлантические линии связи, соединяющие Европу и Северную Америку: "Россия явно проявляет интерес к подводной инфраструктуре НАТО".
Россия явно проявляет интерес к подводной инфраструктуре НАТО
В Северодвинске строятся 13 новых атомных подлодок, в начале следующего десятилетия на вооружении Северного флота России должно быть более 30 АПЛ. Издание Barents Observer опубликовало в прошлом году расследование, посвященное российской базе в Оленьей Губе (Мурманская область), где, по его данным, находится самый крупный в мире флот глубоководных аппаратов – в том числе так называемых шпионских подлодок. Министр обороны Норвегии Франк Бакке-Йенсен заявил тогда в интервью Barents Observer: "За последние годы военный потенциал России значительно укрепился, в том числе в соседних с нами районах. Развиваются новые возможности, проводится больше тренировок и учений. Тем не менее, Крайний Север остаётся регионом, характеризующимся стабильностью и сотрудничеством. Возросшая военная активность означает, что мы со своими союзниками должны тщательнее отслеживать действия России и происходящее в соседних с нами районах".
О причинах российско-норвежских трений и возможности конфронтации и даже военного конфликта в Заполярье Радио Свобода беседует со специалистом по проблемам Арктики профессором Павлом Баевым, сотрудником норвежского Института исследований проблем мира (PRIO).
Павел Баев
– В чем причина нервной реакции российского МИДа? Норвегия совершила нечто из ряда вон выходящее, разрешив подводным лодкам НАТО заходить в порт Гротсунд на севере страны?
– Я не думаю, что реакция нервная, она скорее демонстративная, в каком-то смысле показушная, что вообще характерно для российской внешней политики. А что касается того, что происходит – нет, ничего чрезвычайного нет. Но совершенно ясно, что НАТО продолжает последовательно проводить курс на увеличение своих военных возможностей на северном фланге, который очень уязвим. Россия, в свою очередь, наращивала там свои возможности в течение длительного времени и имеет сейчас в этом районе явное военное превосходство. Это беспокоит Норвегию и ее союзников. Потому что никто не может предсказать, как Россия распорядится этим положением.
– Вы сказали, что у России есть серьезное военное превосходство. Насколько оно велико? Насколько я понимаю, так было не всегда, это только в последние годы, в путинскую эпоху пошло такое наращивание сил на Севере.
– Я бы даже сказал, что не с самого начала путинской эпохи, а где-то с начала этого десятилетия. Как только знаменитая экспедиция к Северному полюсу, которая была осуществлена на деньги западных спонсоров, установила там флаг и возник весь этот шум, такое впечатление, что в Кремле проснулись, заинтересовались всей этой проблематикой и увидели, что каждый шаг на Севере вызывает большой резонанс, что это тот район, где, сделав что-то небольшое, можно достичь диспропорционального эффекта. Где-то с начала этого десятилетия начались серьезные последовательные усилия по модернизации ядерных и обычных сил, которые, к моему некоторому удивлению, не только продолжились, но даже ускорились после начала конфликта с Украиной. Российские военные документы раз за разом говорили, что главным приоритетом является Крым и Украина, вторым приоритетом – Прибалтика и третьим – Арктика. Не Центральная Азия, не Дальний Восток, где масса своих проблем, а Арктика, где в общем-то российским интересам ничто всерьез не угрожало.
Главным приоритетом является Крым и Украина, вторым приоритетом – Прибалтика и третьим – Арктика
Последовательное наращивание российского военного потенциала в этом регионе действительно достигло таких масштабов, что НАТО вынуждено было каким-то образом продумывать ответы. Хотя не все, конечно, в Североатлантическом союзе по этому поводу разделяют эту озабоченность: у какой-нибудь Италии, Испании или Португалии другие проблемы, не говоря уже о Турции. Но так или иначе совместная позиция НАТО была выработана, помаленьку, небольшими шагами проводится в жизнь, что, судя по всему, Россию сильно раздражает. Хотя, конечно, если посмотреть на всякие количественные соотношения, ясно, что отдельные заходы подводных лодок в этот норвежский порт не идут ни в какое сравнение с тем количеством боевых выходов Северного флота, которые совершаются. Сейчас, кстати, невзирая на время года, Северный флот снова проводит учения в Баренцевом море.
– Какова здесь логика Норвегии и шире – союза НАТО? Помимо таких, судя по вашим словам, не самых серьезных вещей, как заходы в порт Гротсунд, есть ли сведения о каких-то более решительных шагах НАТО?
– Нужно сказать, что Норвегия и ее союзники ведут себя очень аккуратно и во всех своих действиях избегают какого-либо серьезного обострения вблизи границ с Россией. Норвегия – страна не такая маленькая, то, что происходит в районе Будё или Бергена, от России на самом деле очень далеко. Хотя даже когда фрегат этот несчастный норвежский затонул в ноябре прошлого года, и норвежцы вынуждены были избавляться от боеприпасов на его борту, сразу в российских медиа замелькали сообщения, что вот, мол, на границах с Россией происходят взрывы и прочее. Но там до границ с Россией плыть и плыть.
Так что все новые тренировочные базы, которые на самом деле очень небольшие – 300 американских морских пехотинцев или 600 на основе ротации прибывают в Норвегию для зимних учений, – всё это производится очень аккуратно и действительно совсем не на границе с Россией. Приграничный Киркенес как был маленьким городком, живущим преимущественно за счет связей с Россией, так и остается. Есть некоторое небольшое по масштабу строительство в районе Будё и дальше на юг. В общем, Норвегия ведет себя в этом плане крайне аккуратно, чтобы Россию ни в коей мере не раздражать появлением солдат на ее границах.
Строящаяся российская подлодка класса "Ясень" на судоверфи
– А можно ли судить о каких-то стратегических целях России в данном регионе? Ему, как вы сказали, третья по приоритетности строчка отведена. Цель какова? Понятно, что вряд ли возможно вытеснить западные страны из Баренцева моря и прилегающего региона. В чем цель – просто поиграть мускулами, или за этим есть какая-то более продуманная стратегия?
– Тут, видимо, есть несколько накладывающихся друг на друга установок. Одна из них наиболее вразумительна и поддается логическому объяснению – это, конечно, модернизация стратегических ядерных сил, появление нового поколения подводных ракетоносцев класса "Борей". Эта модернизация идет, может быть, не так быстро, как хотелось бы Москве, но тем не менее, продвигается. С этой программой все ясно, действительно нужна замена предыдущих поколений подводных лодок – во избежание новых аварий в конце концов.
Норвегия ведет себя крайне аккуратно, чтобы Россию ни в коей мере не раздражать
Второй установкой, которая опять-таки поддается рационализации, является освоение Северного морского пути. Для того, чтобы этот путь вовсю заработал, нужны усилия в первую очередь не военные, а наоборот, гражданские. Но тем не менее, идея, что Севморпуть нуждается в контроле и каком-то военном прикрытии, видна в строительстве новых баз. Правда, там даже в советские времена базы были небольшими. Задача прикрытия Севморпути, который тогда реально действовал, понятна, вразумительна – хотя понятно было, что никто особенно его не собирается ни в каких сценариях атаковать. Видна эта цепочка новых баз вдоль Севморпути, которые полезнее и разумнее было бы развивать в невоенном измерении.
Третьей задачей, которая меньше поддается рациональному объяснению, можно назвать наращивание военной группировки на Кольском полуострове. Она значительно выходит за те параметры, которые нужны для хотя бы теоретического прикрытия баз стратегических ракетоносцев, которых не так много по сравнению с советскими временами. Именно эта группировка вызывает наибольшие опасения у НАТО. Потому что действительно здесь есть возможности осуществления морских десантных операций или перекрытия большой зоны воздушного пространства. Для чего это делается, как Россия собирается использовать эту ситуацию военного превосходства, никто не знает. Ясно, что вложения в это дело были большие, и желание получить какую-то отдачу от этих вложений, конечно, присутствует. Но пока никакой отдачи никто найти не может.
– Как общественное мнение в Норвегии реагирует на новости, связанные с этими заполярными трениями с Россией? Не так давно наделал немало шуму норвежский телесериал "Оккупированные", его даже показали в нескольких других европейских странах. Там сюжет, в центре которого – вторжение России в Норвегию. Он выглядит несколько фантасмагорично, но лет 15 назад многие вещи, которые происходят в мире сейчас, тоже показались бы фантастикой. Есть какое-то ощущение тревоги в норвежском обществе по поводу России?
– Очень разные мнения в обществе. Есть большие группы интересов, связанные с сохранением культурных, экономических, социальных, гуманитарных связей с Россией. Есть люди, которые действительно это ставят во главу угла. Они готовы закрывать глаза на всё – на Крым, Сирию, на всё прочее российское поведение. Вместе с тем озабоченность, конечно, присутствует. Есть необходимость увеличить внимание и вложения в собственную безопасность – эта точка зрения достаточно широко распространена. Насколько совместима эта линия с сохранением связей с Россией, зависит не только от Норвегии.
В политике России точно так же существует этот дуализм. Россия провозглашает приверженность развитию арктического сотрудничества, снова в этом году будет большой форум, который перенесли почему-то из Архангельска в Петербург, где снова будет выступать Путин, заявлять о том же самом – что Россия готова развивать сотрудничество на Севере. Но как это совмещается с курсом на наращивание военных мускулов, сказать очень сложно. Выглядит так, будто это две независимые друг от друга политики, – считает специалист по проблемам Арктики, сотрудник Института исследований проблем мира (Осло, Норвегия) Павел Баев.
Ярослав Шимов
