Особый интерес Советского Союза к Ирану, а точнее – к его части, Южному Азербайджану, – проявился в первые дни Второй мировой войны. Наряду с решением ряда других задач, СССР преследовал здесь, прежде всего, цель территориальной экспансии. При этом сотрудничество Тегерана с Берлином, захват нацистской Германией Югославии и Греции давали Москве дополнительные аргументы для активизации своей политики в отношении соседа по Прикаспийскому региону.
Пока не до этого…
Вскоре после начала гитлеровской агрессии против Советского Союза по решению Государственного комитета обороны СССР и на основании приказа военного совета Закавказского фронта 25 августа 1941 года в Иран вступили соединения Красной армии, которые совместно с британскими войсками фактически оккупировали страну. Так начался новый период в жизни Южного Азербайджана, который продолжался до конца 1946 года.
Спустя 20 дней после вхождения частей РККА в Иран в Южный Азербайджан был отправлен первый отряд работников из Азербайджанской ССР, насчитывавший 500 человек. Они получили задачу изучать местную обстановку и распространять советское влияние, пропагандируя успехи Советского Азербайджана в литературе, искусстве, экономике и других областях. Вместе с тем руководитель ЦК Компартии Азербайджана Багиров, выступая перед командируемыми, сказал: «Помощь Южному Азербайджану должна быть такой, чтобы ни шахское правительство, ни англичане не могли обвинить нас во вмешательстве во внутренние дела Ирана».
Однако уже после первых шагов Советов в Южном Азербайджане официальный Тегеран был обеспокоен самым серьезным образом. Иранский министр иностранных дел Мирза Али хан Cохейли дал секретное указание своим дипломатическим представительствам в зарубежных странах, чтобы они по мере сил противодействовали политике СССР в отношении Ирана, придерживались пробританской линии и серьезно занимались азербайджанской проблемой. Например, в письме иранскому послу в Анкаре глава МИДа писал: «Если дела пойдут так, мы потеряем Азербайджан».
Но в целом поначалу Москва никак не могла твердо определиться с характером своих действий в Иране. В качестве средства влияния на его руководство советские специальные органы подготовили предложение об использовании проблемы курдского сепаратизма. Вместе с тем хорошо знающий вопрос советский посол в Тегеране Смирнов был против «игры вокруг курдской проблемы». По его словам, «наша политическая деятельность на севере Ирана должна опираться на азербайджанцев». Число эмиссаров, отправленных в 1941–1942 годах из АзССР в Южный Азербайджан не превысило 600 человек, хотя планировалось откомандировать 2500–3000. Людей для выполнения всего намеченного явно не хватало. Тем не менее письма Багирова об этом в Москву не дали результатов. И неудивительно.
Дело в том, что 29 января 1942 года в Тегеране был подписан союзный договор между СССР, Великобританией и Ираном, гарантировавший территориальную целостность последнего. В тяжелый для Советского Союза период Великой Отечественной войны Иран приобретал исключительно важное значение как своего рода транзитный коридор для перевозки военных грузов, поставляемых СССР по ленд-лизу. Проблема Южного Азербайджана отошла как бы на второй план, и находившиеся там работники из АзССР были по указанию Москвы отозваны назад.
Решение принято
Кремль вновь обратился к южноазербайджанскому вопросу в начале 1944 года в связи с коренными переменами, произошедшими на советско-германском фронте, укреплением в связи с этим международного положения СССР и обострением внутренней обстановки в Иране. 6 марта Совет народных комиссаров СССР по рекомендации Молотова, обсудив вопрос «Об усилении экономической и культурной помощи населению Южного Азербайджана», принял соответствующие решения. В них речь в основном шла об отправке политработников из Азербайджанской ССР в Иран.
Осенью 1944 года Советский Союз начал раскрывать свои нефтяные интересы в Иране. 10 сентября 1944 года сюда была отправлена большая делегация во главе с заместителем наркома иностранных дел СССР Кавтарадзе. Но длившиеся больше месяца переговоры с иранским правительством, касавшиеся добычи черного золота, не дали результатов, и 25 октября советские представители вернулись из Тегерана в Москву. В тот же день в Тебризе и других городах Южного Азербайджана начались митинги и демонстрации против кабинета министров Ирана, возглавляемого Саидом. Протежируемая Советами волна протеста завершилась отставкой правительства Саида в ноябре 1944 года. Новый кабинет сформировал Муртазагулу Баят (Сахам-ас-Султан).
В декабре 1944 года в Тегеран приехал секретарь ЦК Компартии Азербайджана Гасан Гасанов. В беседе с ним советский посол Максимов намекал на то, что из Москвы дано указание на строительство буржуазно-демократического общества в Южном Азербайджане. Но Гасанов, лучше знакомый с тамошней ситуацией, был не согласен с подобной постановкой вопроса. Он отмечал: «В настоящий момент самым популярным лозунгом азербайджанцев является освобождение от фарсидского ига, построение демократического государства и решение земельного вопроса». Для реализации всего этого Гасанов рекомендовал укрепить народную партию в Южном Азербайджане и ее руководство путем оказания финансовой помощи.
Весной 1945 года Кремль, наконец, решился на действенные шаги в Южном Азербайджане. 10 июня председатель Совета народных комиссаров СССР Сталин подписал секретное постановление «Об организации советских промышленных объектов на севере Ирана». Имелось в виду создать в Тебризе и в других городах филиалов промышленных предприятий АзССР. Одновременно в Наркомат иностранных дел СССР и ЦК КП(б) Азербайджана поступило указание о подготовке предложений по решению южноазербайджанского вопроса. На их основе было выработано постановление Государственного комитета обороны СССР от 21 июня «О геолого-разведывательных работах на севере Ирана в связи с нефтью».
6 июля 1945 года Политбюро ЦК ВКП(б) после длительных колебаний приняло секретное решение «О мерах по организации сепаратистского движения в Южном Азербайджане и в других северных областях Ирана». В этом документе признавалось целесообразным начать подготовку к предоставлению азербайджанским провинциям Ирана широкой национальной автономии. Для руководства национально-освободительным движением в Южном Азербайджане предлагалось создать Азербайджанскую демократическую партию. Исполнение решения предписывалось осуществить ЦК КП(б) Азербайджана и СНК АзССР под контролем некоторых высших руководителей Советского Союза. Для финансирования предстоящих действий Государственный банк СССР выделил специально учрежденному при ЦК КП(б) Азербайджана фонду сумму в иранской валюте, эквивалентную 1 млн. рублей.
В июле 1945 года, после возвращения Багирова из Москвы, по его заданию тайным образом в Баку были привезены член ЦК Партии Туде, депутат иранского меджлиса Камбахш, председатель Тебризского провинциального комитета той же партии Падеган, писатель и публицист Шабустари и редактор газеты «Ажир» Пишавари. В ходе состоявшегося совещания стороны договорились, что создаваемой Азербайджанской демократической партией (АДП) будет руководить Пишавари. Об этом Багиров немедленно проинформировал Сталина, а также Молотова, Берию и Маленкова.
Затем, в августе 1945-го, в Тебриз прибыл советник посольства СССР в Тегеране Ягубов. Он должен был ознакомиться поближе с ситуацией в Южном Азербайджане и ускорить работу по созданию АДП. В конце августа подготовительные мероприятия завершились, и 3 сентября было распространено обращение 80 представителей различных сословий, объявивших о нарождении новой партии.
Сообщение о создании АДП вызвало серьезную обеспокоенность иранских властных кругов, англичан и американцев. Британский консул в Тебризе Уолл сообщал своему начальству: «Эта партия опаснее просоветской народной партии (Туде. – Д.Г.). В новой партии нет богатых людей. Ее программа составлена грамотно… Если эта партия осуществит все идеи, ее будет защищать все азербайджанское население. С этими целями они пойдут далеко».
Между тем 8 октября 1945 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли решение о дальнейших действиях в Южном Азербайджане: было дано задание о выделении оперативных работников для устранения противников движения за автономию северных иранских провинций. Сюда откомандировали 80 наиболее опытных «специалистов». Приехавшие в Южный Азербайджан в последней декаде октября из Азербайджанской ССР со специальным заданием Гасан Гасанов, Агаселим Атакишиев (заместитель председателя НКГБ Азербайджана) и Мирза Ибрагимов (нарком просвещения АзССР, писатель), провели четыре совещания с тебризской тройкой (Пишавари, Шабустари, Падеган).
Советский танк на улицах Тегерана
Тегеран тревожится
Чтобы пресечь процесс автономизации Южного Азербайджана, иранское правительство избрало тактику его экономической блокады. Но это ни к чему не привело. Для нейтрализации мер Тегерана первый заместитель председателя СНК СССР Молотов 4 ноября подписал постановление «О расширении торговли с Иранским Азербайджаном».
В течение ноября центральные власти Ирана предприняли еще ряд шагов в связи с ситуацией в Южном Азербайджане. Так, военный министр Риязи встретился с советским военным атташе полковником Разиным, 18 ноября замещающий посла СССР Ахад Ягубов был вызван на прием к премьер-министру Хакимюлмюлку, Министерство иностранных дел Ирана представило соответствующую ноту советской дипмиссии. Иранское правительство выражало обеспокоенность складывающейся на севере страны обстановкой и извещало о возможном использовании там армии.
Не дождавшись ответа от Москвы, Тегеран двинул свои армейские подразделения в направлении Тебриза. Но в Шарафабаде они были остановлены частями РККА, выполнявшими приказ начальника Генерального штаба генерала армии Антонова (в документ предписывалось не допустить какую-либо попытку иранских властей отправить армию в советскую зону).
Уже 11 декабря весь Южный Азербайджан находился под контролем АДП. После последних подготовительных мероприятий и согласований с руководством СССР 12 декабря 1945 года открылась первая сессия Азербайджанского милли меджлиса. Мирза Али Шабустари стал его председателем, было образовано азербайджанское правительство, премьер-министром которого стал Пишавари.
Не удалась попытка иранского правительства вынести азербайджанский вопрос на обсуждение совещания министров иностранных дел США, СССР, Великобритании в Москве (16–26 декабря). Правда, государственный секретарь США Бирнс и министр иностранных дел Великобритании Бевин попробовали повлиять на Сталина и Молотова в связи с иранским вопросом, но безуспешно. На предложение иранского премьера приехать в Москву и начать прямые переговоры Кремль также не отреагировал.
После встречи со Сталиным в ходе Московского совещания Бирнс убедился в осложнении азербайджанской проблемы и необходимости ее обсуждения в ООН. 20 декабря он через посла США в СССР довел до американского посла в Тегеране Моррея свои рекомендации иранскому правительству.
В них говорилось: «Прошу сказать премьер-министру в неофициальной и конфиденциальной форме: вы рекомендуете, чтобы иранское правительство в скором времени пошло на уступки требованиям, выдвигаемым со стороны азербайджанцев. В особенности считаю правильными их желания по поводу обучения в школах тюркскому языку наряду с фарсидским и создания областных энджуменов (советов) в соответствии с иранской конституцией… Естественно, для предотвращения создания Азербайджаном отдельного государства такие шаги возможны».
Данные предложения не вызвали, мягко говоря, восторга у иранского премьера. Хакимюлмюлк постарался убедить американцев, что якобы азербайджанский народ никогда не считал тюркский язык своим родным языком. Но политика Хакимюлмюлка, надеявшегося, что на Московском совещании Советы под давлением США и Британии дадут согласие на немедленный вывод своих войск из Ирана, потерпела крах.
21 января 1946 года Хакимюлмюлк представил шаху заявление об отставке. Открылся путь к власти для Гавам-ас-Салтана.
Вместе с тем январь 1946-го оказался также примечателен вынесением азербайджанского вопроса на международное обсуждение. 19-го числа премьер-министр дал указание руководителю делегации Ирана на открывающейся первой сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, послу в Великобритании Тагизаде, добиться включения проблемы Южного Азербайджана в план работы ГА ООН (причем вопрос был сформулирован так: «О споре Ирана с Советским Союзом»).
В тот же день Тагизаде представил руководству ООН заявление Ирана. После ознакомления с этим документом руководитель делегации СССР на Генеральной Ассамблее ООН Вышинский 24 января обратился с письмом к председателю Совета Безопасности, в котором отклонил все претензии Тегерана. Спустя день Вышинский выступил на заседании СБ с речью аналогичного содержания. В резолюции Совета Безопасности отмечалось, что, учитывая готовность советской и иранской сторон к переговорам, как и то, что они должны начаться в ближайшее время, СБ предлагает Москве и Тегерану информировать его о ходе предстоящих бесед, оставляя за собой право требовать все сведения о них.
В феврале, когда уже проводились различные социально-экономические реформы в Азербайджане, Гавам-ас-Салтана сформировал новое правительство в Тегеране. Изложив 18 февраля в меджлисе программу своего кабинета, Гавам отметил, что отношения с СССР будут строиться в условиях взаимоуважения и взаимодоверия, после чего тут же получил приглашение из Москвы.
Прибыв 19 февраля в советскую столицу, иранский премьер до 7 марта вел переговоры со Сталиным и Молотовым. Стороны обсуждали вывод советских войск из Ирана, азербайджанскую проблему и вопросы добычи нефти. По всем трем темам взгляды иранских и советских руководителей серьезным образом расходились, а потому продолжавшиеся более двух недель переговоры окончились ничем, никакой документ не был подписан. Гавам, отправлявшийся в Москву с большими надеждами, вернулся в Тегеран с пустыми руками.
И все же Москва отступила
2 марта 1946 года в соответствии с имевшимися договоренностями истек срок пребывания советских войск в Иране. Но в распространенном ТАСС сообщении говорилось, что СССР выведет свои армейские части только из Мешхеда, Шехруда и Семнана. В этой же информации подчеркивалось, что Советская армия будет оставаться в других районах Ирана. Американский консул в Тебризе Россоу в секретном письме от 3 марта государственному секретарю Бирнсу отмечал, что имеющаяся здесь советская военная техника приведена в боевую готовность и начала движение в направлении Тегерана, Турции и Ирака. Россоу также докладывал, что начиная с 3 марта с границ СССР в Тебриз перебрасываются советские армейские подкрепления.
4 марта президент США Трумэн принял госсекретаря Бирнса для обсуждения политики Москвы в Иранском Азербайджане, а 5 марта в связи с этим вопросом Соединенные Штаты направили ноту СССР. Однако 6 марта консул Россоу в секретном рапорте госсекретарю писал: «Советские военные силы продолжают прибывать днем и ночью… генерал армии Баграмян приехал в Тебриз и принял командование над советскими войсками в Азербайджане. Говорят, что генерал Баграмян – специалист по танковой войне… Дорога Тебриз–Тегеран закрыта для невоенного транспорта. Советские войска движутся в направлении Тегерана. Части сравнительно многочисленной азербайджанской армии движутся таким же образом. Из Тебризской оккупационной армии и из России в направлении Махабад–Курдистан посылаются воинские части… Из всего этого становится ясным подготовка советских соединений к крупномасштабным военным операциям».
Маршал Баграмян едва не стал принимать парады в Южном Азербайджане
Взволнованный увиденными в Тебризе американский консул предупреждал Государственный департамент, что необходимо предпринимать эффективные меры. 7 марта для обсуждения сообщений, полученных из Иранского Азербайджана, было созвано заседание высокопоставленных лиц американского внешнеполитического ведомства с участием приглашенных экспертов. Показывая на карте движение советских войск в направлении юга Ирана, Ирака и Турции, Бирнс, ударяя кулаком об ладонь, восклицал: «Теперь мы вынуждены отдать им оба нефтяных месторождения».
Совещание продолжилось и 8 марта, когда было признано, что у США нет достаточных сил для вытеснения СССР из Южного Азербайджана. Поэтому эксперт по Советскому Союзу Чарльз Бохлен предложил, что «кроме пустых угроз для самообороны нет другого лучшего средства». После чего в тот же день в адрес лидеров СССР ушла вторая нота – куда более жесткая. В конце данного послания говорилось следующее: «США хотят знать, почему Советы, вместо того чтобы выйти из Ирана, направляют туда дополнительные войска». Правительство США потребовало от Москвы в течение недели раскрыть причины событий, происходящих в Азербайджане.
Так в результате военных приготовлений СССР в Южном Азербайджане, связанных с этим политических и дипломатических шагов, контрдействий США международная обстановка впервые после окончания Второй мировой войны крайне осложнилась. События в Южном Азербайджане, в особенности публикация угрожающих речей Пишавари, адресованных центральному правительству, вызвали большую обеспокоенность в Иране. Сотни жителей Тегерана, услышав про военное наступление СССР, продавали свои вещи за бесценок и убегали в южном направлении. Гавам проводил секретные консультации с посольствами США и Англии по вопросу обращения в Совет Безопасности. Одновременно Багиров на встрече в Джулфе с лидерами национального движения (Пишавари, Шабустари, Джавид) обсуждал вопрос укрепления обороноспособности Южного Азербайджана.
Назначенный в те напряженные дни новым послом СССР в Иране Иван Садчиков 18 марта прибыл в Тегеран. Он принес с собой компромиссные предложения Москвы о выводе советских войск, по нефти и Азербайджану. Несмотря на это, иранское руководство по рекомендации США и Великобритании вновь обратилось в Организацию Объединенных Наций с просьбой рассмотреть советско-иранские отношения. 20 марта во время приема премьер-министром Гавамом посла Садчикова, тот выразил недовольство СССР по поводу обращения Ирана в ООН. В ответ Гавам сообщил, что если Советский Союз будет вынуждать его пойти на противозаконные действия, он подаст в отставку, но вряд ли новый премьер-министр будет более лоялен к СССР. Такой ответ Ахмеда Гавама давал основание Москве задуматься.
Обращение Ирана в ООН, холодный тон переговоров с советским послом, продолжение перевозок Советами военных грузов в Азербайджан создавали панику в Тегеране. Теперь уже ходили слухи о бегстве шаха и премьер-министра из столицы. Государственный секретарь США Бирнс дал указание американскому послу в Иране, чтобы тот в случае оставления шахом и правительством Тегерана выделил людей для их сопровождения.
Однако 24 марта было распространено сообщение о выводе советских войск из Южного Азербайджана. Некоторые историки считают, что это был ответ на устный ультиматум президента Трумэна СССР 21 марта. Впрочем, и сам глава американского государства в своих последующих выступлениях отмечал: «Когда Сталин отказался выйти из Ирана в согласованное время, я направил ему сообщение, что в таком случае приплыву в Персидский залив».
В 1979 году после вхождения советских войск в Афганистан журнал «Тайм», вспоминая события в Иране тридцатитрехлетней давности, писал: «В 1946 году во время Азербайджанского кризиса Трумэн вызвал посла СССР в США А.Громыко в Белый Дом и сообщил ему, что если Красная Армия немедленно, в течение 48 часов, не будет выведена из Ирана, то США будут использовать атомную бомбу против Советов».
Джамиль Гасанлы, "Независимое военное обозрение"
00:16 28/05/2016
