В 2005 году лауреатом Нобелевской премии по экономике ("За
расширение понимания проблем конфликта и кооперации с помощью анализа
в рамках теории игр"). стал восьмой по счету израильтянин – математик,
профессор Еврейского университета в Иерусалиме, президент Израильского
союза математиков, лауреат Государственной премии Израиля и премии
Харви Исраэль Роберт Джон Ауман.
Уроженец Германии, родители которого бежали в Америку от
нацистского режима за две недели до "хрустальной ночи",
Ауман вырос в Нью-Йорке, окончил Массачусетский технологический
институт и там же защитил докторскую диссертацию. В 1956 год он
репатриировался в Израиль, с тех пор живет в Иерусалиме и работает в
Еврейском университете. Ауман – ортодоксальный еврей и религиозный
сионист, автор ряда галахических комментариев по вопросам
экономического и юридического аспектов Талмуда.
По мнению профессора Аумана, конфликты самых разных уровней и
характеристик укладываются в определенные математические модели,
игнорирование которых неизбежно приводит к фиаско. "Результаты
всевозможных соревнований и споров между народами или странами могут
быть подвергнуты математическому анализу", – убежден он.
Его методика превосходно зарекомендовала себя в большой политике. В
годы "холодной войны" Ауман был приглашен на роль консультанта одного
из агентств США (контроль за вооружением).
Профессор Ауман не скрывает своей обеспокоенности по поводу
будущего нашей страны. На Герцлийской конференции он обратился к
политикам, генералам и дипломатам, принимавшим участие в конференции,
с предупреждением: "Мы упомянули о двух смертельных для Израиля
угрозах, связанных с ядерным оружием: прямой и косвенной. Но есть еще
и третья угроза, куда более опасная. Oна исходит не от Ирана, не от
каких-либо террористических групп и даже не откуда-нибудь извне. Ее
источник – мы сами. Парадокс в том, что политика ХАМАСа совершенно
рациональна, в то время как политика Израиля абсолютно иррациональна.
Мы потеряли ориентиры и находимся во власти иллюзий". При этом, по
мнению нобелевского лауреата, "русские" репатрианты реалистичнее тех,
кто родился и вырос в этой стране. "Слова Либермана о том, что нам
надо менять модель отношений с палестинцами, основанную на постоянных
уступках, были восприняты в СМИ с возмущением. Тем не менее, он прав",
– сказал Ауман.
– Профессор, поясните, пожалуйста, как теория игр связана с политикой
и государственными конфликтами.
– Теория игр – это анализ стратегии в отношениях двух
взаимодействующих сторон. Взаимоотношения эти могут проявляться в
самых разных качествах, от сотрудничества до конфликта, и в самых
разных сферах, от шахмат до бизнеса и войн между государствами. Однако
модель остается всегда одна и та же. Существует набор правил, которые
определяют развитие конфликта при столкновении двух систем. Существует
также набор определенных приемов, необходимых для того чтобы побудить
соперника, врага, конкурента принять твою позицию.
Возьмите самые разные конфликты, от локальных до глобальных, и вы
убедитесь, что модели, по которым строится противостояние, одни и те
же. Религия, идеология, национальный характер и т.п. имеют вторичное
значение.
– Вы писали, что война не иррациональна. Но в основе большинства
конфликтов, начиная религиозными войнами в средневековье и кончая
современностью, лежат именно иррациональные побуждения.
– Говоря о рациональном характере любого конфликта, я имею в виду не
побуждения, а методы достижения цели. Цель может быть совершенно
иррациональной, самой безобидной или самой чудовищной. Некто может
хотеть танцевать сутки напролет, а некто может мечтать о том, чтобы
сбросить всех евреев в море. Но и тот, и другой неизбежно будут
зависеть от партнера, конкурента или врага и вести себя вполне
рационально – так, чтобы добиться максимума, подвергая себя
наименьшему риску. В ситуации, когда шахиды хотят уничтожить евреев,
все зависит от того, насколько сами евреи соглашаются с их желанием.
От реакции евреев и их способов противодействия будет зависеть и
поведение шахидов. Если абстрагироваться от эмоций, идеологии и
политики, то это игра, и в игре есть свои правила.
– Они достигают своей цели? – Несомненно! Эвакуация поселений из Газы
была прямым следствием кошмарных терактов с применением смертников.
Отступив, мы показали, что методы, используемые ими, эффективны.
Освобождая сотни террористов в обмен на останки двух солдат, мы даем
стимул к новым похищениям.
Если мы освободим Гилада Шалита за тысячу террористов, среди
которых организаторы самых кровопролитных терактов, то тем самым дадим
нашему противнику стимул и дальше похищать военнослужащих. Они
навязывают нам свои правила игры, мы принимаем их. (Тот, у кого
возникнет искушение обвинить Исраэля Аумана в жестокосердии, напомним:
его сын Шломо погиб в 1982 году на Ливанской войне, в бою под
Султан-Якубом. – Прим. автора).
– Вы считаете, что миротворчество ведет к войне? Тогда оно в принципе
становится бессмысленным. – Не всегда. Но надо отчетливо понимать цели
противника. Если его цель – разрешить конфликт, миротворчество полезно
и целесообразно. Но если цель противника – агрессия и захват,
миротворчество становится опасным и вредным.
– Ни Наполеон, ни Гитлер не были заинтересованы в мире со своими
соседями, и потому попытки умиротворить их приводили к обратному
результату. Во Второй мировой войне Гитлер виновен не больше, чем
Чемберлен, который объявил своим согражданам после Мюнхена, что привез
мир, и верил в это. Это создало у Гитлера убеждение, что Англия
отказывается воевать. Парадокс в том, что на первых этапах он боялся
прямого столкновения с Англией и Францией и вторгся в Польшу только
тогда, когда убедился, что не встретит сопротивления. Когда агрессор
видит, что его методы работают, он продолжает им следовать и выдвигает
все новые и новые требования. Если агрессор встречает решительное
сопротивление, он пересматривает свой подход.
Пацифизм ведет к войне, так как страна, где он становится
идеологией, начинает играть по правилам агрессора. Это и происходит с
Израилем.
– Как объяснить тот факт, что чем больше мы отступаем, тем большему
давлению подвергаемся со стороны остального мира?
– Это закономерно. Международное сообщество – третий игрок. Третий
игрок, как правило, всегда заинтересован отвести от себя агрессию и
направить ее в удобное для себя русло. Поскольку арабы выступают в
качестве наступающей стороны, окружающий мир доволен тем, что
существует постоянный объект, становящийся жертвой их агрессии.
Поэтому бессмысленно надеяться на понимание и сочувствие. Мир уже
забыл, что мы ушли из Газы. Мир не желает замечать ракетные обстрелы.
Мир видит только то, что желает видеть: во время операции "Литой
свинец" пострадали палестинцы.
– Можно ли вообще достичь мира с арабами, учитывая различия ценностей
и мировоззрений?
– С арабами можно сосуществовать, если они осознают, что война, террор
и насилие будут иметь для них более тяжелые последствия, чем для нас.
Скажем, мечтая уничтожить нас, они должны отдавать себе отчет в том,
что это приведет к плачевным для них результатам. По принципу
повторяющих игр, длительное взаимодействие даже в конфликте создает
баланс сил, который открывает возможность сотрудничества. Если сторона
чувствует опасность наказания за те или иные экстремальные шаги, она
откажется от этих шагов и предпочтет статус-кво. Именно это и сделает
мир реальным.
Причем дело не только в текущем конфликте. Мы смирились с тем, что
палестинцы – это по определению арабы. На самом деле подлинные
палестинцы – это евреи. В Иерусалиме в 1912 году евреи составляли две
трети населения (64%). Большинство остальных жителей составляли
христиане.
Палестина никогда не была арабской. В Газе в конце 17 века проживали
около 500 человек, половина из них – евреи, остальные – христиане.
Евреев погромами изгнали из Хеврона и многих других мест в 20-е годы,
а затем с 1948-го по 1967 год. Но это не значит, что нас там не было.
И то, что мы забыли об этом базисном моменте, – ужасная ошибка! Мы
подрываем наше право на эту землю.
– Чем тогда объяснить, что мы упорно повторяем одни и те же ошибки?
– Вот это действительно иррациональное поведение. Я думаю, причина
коренится в отсутствии мотивации. Люди не понимают, зачем они здесь,
каковы их высшие цели, идеалы. Еврейское государство для них пустой
звук. Но зачем тогда нужны жертвы? Для достижения мира необходимо
терпение. У нас терпения нет, а у арабов оно есть.
Как ни удивительно, "русские" израильтяне обладают тем чувством
реальности,которого недостает коренному населению. Собственный горький
опыт и полученное образование говорят им, что одного желания
недостаточно, чтобы превратить мечту в реальность. Им известна римская
формула "Хочешь мира – готовься к войне". Я помню, как набросились СМИ
на Либермана, когда он сказал, что если прежняя схема уступок и шагов
доброй воли не работает, надо менять схему. Но это момент истины!
Перечитывая Фукидида.
Учит ли чему-нибудь прошлое? Как ни странно, мнения разделились.
Например, ветеран израильской политики, президент Израиля и лауреат
Нобелевской премии Шимон Перес заявляет, что прошлое нас не может
научить ничему, так как реалии прошлого неактуальны для современности.
С другой стороны, американскому философу Джорджу Сантане
принадлежит изречение: "Те, кто не помнит прошлого, обречены на его
повторение". В прошлом (и по историческим масштабам, очень недавнем) у
еврейского народа был Холокост и ему стоит задуматься над тем, не
ведет ли позиция некоторых его лидеров к опасности повторения
катастрофы. С нашей точки зрения, вполне вероятно развитие
арабо-израильского конфликта по катастрофическому для Израиля
сценарию, и вероятность эта усугубляется отсутствием у израильского
руководства стратегической концепции конфликта и его часто ошибочной
тактикой.
В связи с вышесказанным, для не разделяющих взгляды нобелевского
лауреата и ему подобных, представляется крайне полезным обратившись к
истории, попытаться получить ответы на вопросы из-за чего и почему
начинаются военные конфликты, как они протекают, когда и чем
заканчиваются и, главное, как их предотвратить.
У истории, конечно же, есть ответы на все эти вопросы, так как
конфликты подобные арабо-израильскому, случались в прошлом много раз.
Древнегреческий историк Фукидид выделяется из плеяды великих древних
историков, римских и греческих, потому что он не только великий
историк, но и выдающийся философ. Поэтому его бессмертный труд о
Пелопоннесской войне "История" содержит не только меткие наблюдения
современника и захватывающие описания событий, но глубокий
причинно-следственный их анализ.
Давайте перечтем "Историю" и наметим параллели с современностью.
Читать далее:
https://mail..com/mail/u/0/?shva=1#inbox/15406bf82e778463
